Все говорят, что внешне я очень похож на своего отца. Это правда. Но есть человек, на которого я похож еще больше – это дед Петр, отец моего папы. Я никогда не видел деда Петра, и мой отец его никогда не видел. Дед пропал без вести под Одессой осенью 41-го.
У моей бабушки, маминой мамы, бабы Лизы было два брата – Женя и Володя. Женя успел в Финскую войну повоевать, в 41-м его не призвали, дали бронь. Но какая тут бронь! Все друзья на фронте, а он взрослый, здоровый мужчина в тылу? Ушел добровольцем, погиб в марте 42-го.
Младшего, Володю, призвали в конце 43-го, ему только-только 18 исполнилось. С фронта пришло только одно письмо, в феврале 44-го: В«Мама, я уже сорок дней воюю…» Оказалось, что именно в этот день он и погиб.
Бабушкина сестра баба Лида проводила мужа на фронт. Осенью 41-го они с подругами сутками строили укрепления под Москвой. Работали в холоде и по щиколотку в воде. Когда все построили, вернулись домой, и мать сказала ей: В«Ой, Лидка, кормили вас там хорошо, что ли? Ты поправилась-то как!В» Баба Лида засмеялась. Она не поправилась, она опухла. Как и все, кто там работал. Опухла от голода. Из еды давали свёклину, кусок хлеба и еще что-то такое же. Ее маленький ребенок умер в эвакуации, а муж Леня, военный шофер, прошел всю войну до конца и погиб 9 мая 45-го. Его машина подорвалась на мине.
Отец моей тещи, Иван, пришел с войны с тяжелым ранением. Сейчас его, наверное, смогли бы вылечить. А так… На фронте заштопали как сумели. А дома… какая уж тогда могла быть особая медицина. Он умер через четыре года, и ему было всего 38, как мне сейчас.
Из всей семьи с войны невредимым пришел только мой дедушка, мамин отец, Иван Иванович, дед Ваня. Человек, который на всю жизнь останется для меня примером настоящего мужчины и настоящего офицера. Он мечтал дожить до 50-летия Победы, но так сложилось, что немного не дожил. Он был коммунистом по убеждениям, но я так думаю, что если бы в той партии было хотя бы процентов десять таких коммунистов, может, что-то в нашей стране сложилось бы иначе. И американцев он, кстати, на моей памяти, никогда вот так чтоб империалистами не называл. Дед воевал на В«КаталинеВ» и говорил, что этот американский самолет спас ему жизнь.
Не помню, чтобы мы с ним когда-то садились и разговаривали о войне, бабушка в основном рассказывала. У нас не было торжественных бесед, и я никогда не говорил, мол, спасибо тебе дед за Победу. Но я всегда знал, что войну выиграл мой дед Иван. Войну выиграл дел Петр, пропавший под Одессой, дед Женя, погибший в 42-м, дед Володя, мой 19-летний дед Володя, убитый в 44-м. И баба Лида, рывшая окопы по щиколотку в воде с одной свёклиной и куском хлеба в день, и ее муж Леня. И дед моей жены Иван, которого война все равно настигла. Они и миллионы таких же, как они, воевали четыре года. Воевали за своих сестер, родителей и жен. За свой дом, за свою улицу. Куда мало кому из них удалось вернуться.
Я родился через 27 лет после Победы, но для меня нет более важного дня, более важного праздника, чем 9 Мая. И самая большая ценность в нашем доме – это дедовы ордена и его кортик. И я знаю, кто выиграл ту войну, и моя дочь тоже будет знать, когда подрастет. Она будет знать, что войну выиграл не усатый мужчина с трубкой и не лубочные В«собирательныеВ» герои с плакатов, а ее прадеды – два Ивана, Петр, Леня, Женя и Володя.