Почти двадцать лет пролетело с момента исторических событий, произошедших еще в СССР в августе 1991-го. И с каждым годом о них вспоминают все более вяло, по инерции, а то и с пренебрежением.

В ходу клише В«лихие 90-еВ», Ельцин и Гайдар в могилах, их не стесняются судить никчемные люди. Молодежь, родившаяся с чупа-чупсом во рту вместо соски, считает, что так, как сейчас – было всегда. Она вообще в массе своей не знает даже ближней истории. И тем более цены, заплаченной за ее, пусть даже такую куцую, свободу.

Обидно. Несправедливо. Нечестно.

Конец Перестройки и Август 91 года были для меня и для очень многих периодом надежд и открытий, невероятным временем, потому что советская система вдруг грохнулась, а возможность этого казалась нереальной. Как будто вышибли дверь из затхлого и мрачного чулана потому, что больше невмоготу.

Неожиданно страна стала своей. Все были добры друг к другу. Наверное, не все, но так казалось. Никакие рациональные доводы тут не важны.
Впервые в жизни, хоть и на короткое время, мы ощущали единение с властью. Она была наша.

Перестройка и венчавший ее Август 91-го стали для нас открытием мира, взломом архивов и приобретением новых знаний. Это был В«прямой эфирВ», когда ничего нельзя В«вырезатьВ».
Нам преподали трудный урок свободы. Сначала внешней – говорить, читать, поступать. А потом внутренней – обретения и легализации иных ценностей.
Нам дали или, точнее, мы обрели возможность дышать, раскрепоститься и уже жить, как хотим. Была скинута усталость.

В 

Мы готовы были засучить рукава и трудиться, не покладая рук.
Мы чувствовали себя награжденными за надежду и терпение.
Как быстро и бессовестно забыли все: и талоны, и В«визитную карточку москвичаВ», когда в магазинах – шаром покати, в городах гонят самогон, на работе – не всем достающиеся заказы, гуманитарную помощь, черный хлеб с маргарином и луком, натовское картофельное пюре.

Мы, сделав сальто-мортале, оказались не просто в иной жизни, а на далекой планете. Мы упивались воздухом свободы, В«московской веснойВ», свежестью ощущений.

Мы испытывали непередаваемый стресс от избавления от страхов, мы были наполнены надеждами до краев нашего сознания.

90-е – это несмотря ни на что освобождение, точнее, благородная попытка избавиться от комплексов. Это фантастическая, но реализованная возможность посмотреть мир. Это воспоминание о человеческом достоинстве, опять же, несмотря на почти ежедневную возможность потерять жизнь.

90-е – великий шанс, эйфория свободы, уход с глаз долой замшелой, ханжеской, унизительной советской эстетики.

90-е – попытка прямохождения, скачок в нравственной эволюции, воспитание личности, право выбора.

Это, в конце концов, прекрасные лица защитников Белого дома.

Вообще время людей с проснувшимися лицами.

Это был тест на человеческую идентификацию.
Да, я говорю только об одной стороне 90-х, которая коснулась меня и возможно не задела кого-то другого. Возможно, даже очень многих. И эта заметка – всего лишь ностальгия "жука в муравейнике". Но все, чего стоила свобода – вот такая дикая, опасная, но все же свобода – она стоила.

Я много раз слышал стенания по поводу В«миллионов погибших в бандитских разборках и умерших буквально от голодаВ». Я не знаю точных цифр. Но знаю, что зачастую эти слезы льют В«крокодилыВ». И уж точно: мы избежали значительно больших жертв.

И все же мы заплатили дорого. Если говорить о людях. А в остальном…

Мы отдали столь горячо любимый всеми Крым, Юрмалу, Палангу. Но и СЭВ, и Варшавский договор в придачу. Не пожалели даже фестиваль песни в Сопоте и наших легендарных хоккеистов, улетевших в НХЛ. И уж без всякого сомнения – военные базы во Вьетнаме и на Кубе.
Конечно, мы догадывались, что В«они возвращаютсяВ». Но позже. А пока наши иллюзии помогали нам держать удар. Есть химеры, на которых строятся цивилизации, и есть истины, которые разрушили все до основания, но ничего не сумели дать взамен. Как на Востоке, так и на Западе все, что выжило, выросло из снов. Вот и хотелось подольше не просыпаться.
Многих хороших людей начинает нынче одолевать тоска по В«старым добрым временамВ». Но это не тоска по прошлому. Это внутреннее неприятие настоящего. Это тоска по справедливости, протест против пошлости.

Мы дали себе и миру шанс. Мир им воспользовался. Мы не смогли. Жалко.

В 

Жалко, что в очередной раз до конца не воспользовались исторической возможностью сделать жизнь лучше и чище.

Печально, что память у наших людей так коротка, а терпения хватает только на власть.

Грустно, что ньюсмейкеры 90-х во многом не прошли испытания В«медными трубамиВ».

Обидно, что так бездарно растранжирили созидательную энергию многих простых и хороших людей, поверивших в чудо, но вскоре почувствовавших себя жестоко обманутыми.

Фотографии РИА Новости

В