Год был такой же неоднозначный, или, если угодно, двусмысленный, как наша нынешняя власть. Вероятно, позже, по контрасту с последующим, он будет признан спокойным и почти счастливым.

В том, что касается политики на экспорт, результаты на самом деле совсем недурные, чтобы не сказать замечательные.

Перезагрузка со Штатами.

Пусть само слово В«перезагрузкаВ» вследствие многократного употребления стерлось и отдает тоскливым официозом.

Пусть Барак Обама демонстрирует гибкость, иногда производящую впечатление беспринципности.

Но Америка и при Обаме остается не только ведущей мировой державой, но и бесспорным знаменосцем Запада, т.е. главным носителем либерального цивилизационного бренда и главным символом его успеха. И любое изменение отношений России с Америкой по-прежнему носит для России абсолютно знаковый характер и означает гораздо больше, чем простая смена дипломатического ветра.

Именно на фоне оттепели в отношениях с главным психологическим оппонентом начался неожиданный, и оттого тем более сладостный, роман с Польшей. Любовь нагрянула совершенно нечаянно и при крайне, казалось бы, неблагоприятных обстоятельствах. Трудно прогнозировать, сколько продлится взаимное чувство, но сейчас оно со всей очевидностью имеет быть. И наиболее впечатляющим любовным признанием стало признание президентом Д.А. Медведевым Катыни бесспорным преступлением Сталина и его окружения. Это заявление трудно переоценить в контексте развития российско-польских отношений, однако оно выходит далеко за их пределы.

Еще один позитивный внешнеполитический итог года — резкое ухудшение отношений с А.Г. Лукашенко. Т.е. в последние десять лет они всегда были неважными, но до крайних резкостей не доходило. А тут дошло. Плюсы здесь не прямолинейные, но понятные. И Медведев, и Путин очень не хотят походить на Лукашенко, как в глазах всего мира, так и в своих собственных. И это радует, особенно в ситуации, когда Лукашенко избивает лидеров оппозиции вместе с женами. Хотя само по себе это, разумеется, ничего не гарантирует — ни в Минске, ни в Москве.

События внутрироссийские поводов для оптимизма не дают.

Страшная трагедия в станице Кущевской, выявившая поголовную коррумпированность и круговую поруку всех властных, в т.ч. силовых, структур. Причем на вопрос, какие государственные уровни охватывает этот криминальный замкнутый круг, ответа нет.

В«Крестовый поход детейВ» под нацистскими лозунгами. Жутковатый подростковый бунт. Есть взрослые манипуляторы, вполне зрелые подонки, но их проповедь ненависти падает на взрыхленную почву.

Премьер-министр в ходе своего традиционного, но рекордного по продолжительности общения с народом делает заявления, которые в устах государственного деятеля такого ранга трудно не признать экзотическими.

Он фактически дает указание суду относительно вердикта по Ходорковскому,

обвиняет оппозиционных политиков в крупных хищениях, совершенных в 90-е годы, т.е. более десяти лет назад,

утверждает, что одна РСФСР, исключительно своими силами, т.е. без Украины и других союзных республик, не говоря о державах-союзниках, обязательно победила бы гитлеровскую Германию во II мировой войне.

Кроме того, комментируя учиненный националистами погром на Манежной площади и ответные действия милиции, премьер-министр к месту вспомнил либералов и, властной рукой ухватив их за бороденки, извлек из глубокой тени на Божий свет, ровнехонько туда, где им, убогим, самое место — в центр негативного контекста.

Либералы — любимая, давно пристрелянная мишень. Они Родину не любят, всегда, сколько их ни корми, смотрят на Запад, будто там намазано.

Хотя намазано, как известно, здесь.

Налицо начало легкой артподготовки перед избирательнойВ  кампанией.В  Точнее — перед великим судьбоносным разговором, подойти к которому оба собеседника должны во всеоружии как политическом, так и психологическом. Поэтому премьер-министр — настоящий хозяин: как он говорит, так и есть, что он скажет, то и будет. Сказал В«укралиВ» — значит, украли. Сказал В«виновенВ» — значит, виновен. А еще он — патриот России, а патриотизм, по моде долгих последних лет, не подразумевает уважения к тем, кому не посчастливилось родиться в пределах РФ. Ни к народам, ни к странам.

Наша верхушка, при всей своей подчеркнутой и несомненной, вроде бы, прагматичности, существует в некоем отдельном, прекрасном мире, несколько напоминающем сказочный мир программы В«ВремяВ» советских времен.

В этом мире стоит стальным гвоздем нерушимая вертикаль, вокруг нееВ  водит хороводы довольный народ, царят вечная стабильность и конституционный порядок.

И нет в этом мире ни многочасовых пробок, мимо которых проносятся ошалевшие от бесконтрольной власти и несчитанных денег чиновники, ни продажного, сервильного правосудия, ни всепроникающей, словно чума, коррупции, которая обществом давно уже воспринимается как данность и почти как благо.

Подростки из спальных районов, озлобленные своим бессилием, нищетой и пьянством родителей, отродясь не слышавшие других слов, кроме матерных, не имеющие ровно никаких жизненных перспектив, верящие только в кулак, понимающие только одну, этническую, идентичность — эти подростки, конечно, пока не фашисты. Они, как юный волшебник из В«ЗолушкиВ», только учатся. Фашистами их делает и сделает бессмысленная и безответственная имперская пропаганда, которая в отсутствие самой империи рождает только маниакальные комплексы и агрессивную ксенофобию.

Провалена так называемая молодежная политика. И эту беду не разведут своими ножками ни Аня Чэпмен, ни Катя Затуливетер, ни Катя Муму, даже если из одних этих милых барышень составить весь кремлевский молодежный пул. Поскольку лучшая и единственная молодежная политика — работающие социальные лифты, а они, как назло, отказываются работать в архаизирующемся кастовом обществе.

Провалена и политика на Кавказе. Заявленного мира там нет. В наиболее успешной, эталонной северокавказской республике мы видим всего лишь графическую, лишенную всего лишнего, а потому предельно точную схему того, что происходит во всей России: силовая и бюрократическая верхушка при шальных бюджетных миллиардах и нищая, разуверившаяся и готовая к агрессии масса внизу. А между ними, т.е. там, где в нормальном, здоровом государственном организме должны располагаться жизненно важные кроветворные институты — суд, парламент, пресса, — гордо зияет пустота.

И все — и те, кто наверху, и те, кто внизу — стремятся в Москву. Богатые и сильные — потому что дома уже тесно, только в гигантском мегаполисе можно реализовать накопленные силы, деньги, показать себя, дать выход адреналину. Бедные и обездоленные — потому что там, у себя, им не на что рассчитывать. И для тех и для других здесь — большой мир, здесь — жизнь.

И здесь они сталкиваются с местными, озверевшими от социальной ненависти волчатами. Им, волчатам, сильные не по зубам. Но уж на слабых-то они готовы отыграться.

У нас крайне слабое государство с гнилыми картонными декорациями вместо структур. Любое организованное преступное сообщество, даже немногочисленное, но целеустремленное, может представить для него угрозу.

Либо свалить его лобовым ударом, и совсем не в оранжевом, а в погромном стиле. Кто тогда защитит? Нукеры Кадырова?

Либо выесть его и заполнить, овладеть им изнутри. Это мы увидели на классическом, почти библейском примере ст. Кущевской, где лишь избиение младенцев позволило пролить на положение вещей некоторый слабый свет.

Так случайный луч карманного фонарика в фильме ужасов выхватывает копошащихся гадов из тьмы и гаснет.

В 

В 

В 

В 

В 

п»ї