В последнее время одним из самых обсуждаемых стал миф о расколе между Путиным и Медведевым и выяснение того, кто из них главнее. Сама проблема, по правде говоря, представляется абсолютно иллюзорной, так как от того, какая из голов двухголового мутанта окажется главнее, правящий политический режим принципиально не изменится. Но есть одно В«ноВ», связанное с тем, что повышенный интерес к теме расколов в правящей камарильи обусловлен распространенным мнением о том, что любое кардинальное изменение репрессивного режима происходит или сверху, или в условиях раскола элиты и перехода части политиков на сторону оппозиции. А такая постановка вопроса уже таит в себе потенциальную опасность.

Прежде всего необходимо понимать, что сегодня Россией управляет не элита в ценностном смысле этого понятия, а номенклатура, являющаяся органическим продолжением номенклатуры советской. Это маргинальное меньшинство представляет собой социальную среду, в которой постоянно идет борьба за доминирующее положение между группировками-кланами, объединенными на основе родственных, образовательных или производственных связей, принципов землячества, национальной и социальной близости. При этом преданность клану и его лидерам не является величиной постоянной. Умение вовремя предать, примкнуть с целью карьерного роста к тому клану, который в текущей ситуации завоевывает доминирующее положение, служит основой вертикальной мобильности в номенклатурной среде.

Номенклатура сегодня полностью захватила российское государство, приватизировала государственную власть, присвоила себе национальные ресурсы и пользуется всем этим для личного обогащения. При этом номенклатура, как раковая опухоль, поразила не только все институты государства, но и наиболее прибыльные секторы экономики, структуры административного управления всех экономически и социально значимых институтов и систем жизнеобеспечения общества. И так просто достигнутое она не отдаст.

Следует помнить исторический опыт и, в первую очередь, опыт образовавшейся в результате краха коммунистического режима и распада советской империи России, которой как новому суверенному государству в наступившем году исполняется двадцать лет. Этот опыт показывает, что номенклатура способна быстро регенерироваться после социально-политических катаклизмов и брать реванш. Особенно актуально это сегодня, когда насквозь политически и экономически коррумпированное государство под властью авторитарно-клептократического режима разваливается на глазах и неуклонно приближается к новому социально-политическому катаклизму.

Вспомним, что движущей силой революции 90-х годов наряду с небольшой демократически настроенной частью советского общества выступила часть советской партийно-хозяйственной номенклатуры. Эта часть и, прежде всего, средние и только начавшие подъем по карьерной лестнице нижние слои партийно-государственной бюрократии были заинтересованы в устранении закостенелых высших руководящих слоев и партийных бонз, так как только это и могло ускорить их личный карьерный рост и обеспечить прорыв к рычагам управления государством. Демократическое движение и условно прогрессистки настроенная часть советской номенклатуры выступили как партнеры в решении только одной, общей для них, задачи — сломе действующей системы политического и государственного управления.

Однако взаимовыгодное, как тогда представлялось, партнерство длилось недолго. Уже в ходе революционных событий 1991-1993 годов началось формирование новой российской государственной бюрократии, которая быстро стала приобретать знакомые номенклатурные очертания. Представители советской номенклатуры, которые пришли во власть вместе с представителями демократического движения, воссоздали в президентских и правительственных структурах органически присущие им номенклатурные методы и механизмы кулуарного принятия управленческих решений, далеко не бескорыстных межличностных и групповых взаимодействий в процессе подготовки и принятия таких решений. Начавшейся регенерации советских номенклатурных методов и механизмов государственного управления способствовали следующие обстоятельства.

Во-первых, одним из самых серьезных стратегических просчетов новой российской власти стало массовое использование во всех структурах и на всех уровнях вновь создаваемой системы государственного управления бывших чиновников советского партийно-государственного аппарата. Власть исходила из того, что для быстрого запуска нового государственного аппарата нет других кадров и другого пути, кроме привлечения знающих хозяйственную систему советских чиновников. Возможно, в тактическом плане это и было оправданно. Но, как показало последующее развитие событий, наивно было полагать, что старую партийно-государственную номенклатуру с ее В«профессиональнымиВ» навыками можно заставить работать в интересах страны и новой власти, а не в собственных меркантильных интересах. Фактически нужна была не департизация государственного аппарата, которая и так осуществилась почти автоматически с распадом КПСС, а его десоветизация или, точнее, деноменклатуризация, которая до сих пор так и не произошла.

Во-вторых, немногочисленные представители демократического движения, первоначально включенные во властные структуры, сделали ставку только на персональную поддержку президента Ельцина. Они не уделяли должного внимания укреплению своей политической опоры и созданию кадрового резерва для постепенной замены номенклатурного чиновничества в структурах власти. Поэтому частично новая по составу, но старая по характеру основных механизмов функционирования номенклатурная среда быстро вытеснила В«демократов первой волныВ» из властных структур как чужеродный для нее элемент.

К середине 90-х часть бывшей советской номенклатуры стала номенклатурой российской и достигла своей главной цели — пришла к власти и овладела всеми рычагами управления государством. Существенно потерявшее революционный запал и общественное влияние, раздробленное и дискредитированное не без помощи своих временных номенклатурных попутчиков демократическое движение перестало быть нужным российской номенклатуре в качестве союзника. Тем более что к этому времени оформилась и окрепла не только ее государственно-бюрократическая, но и экономическая составляющая — новая российская В«бизнес-элитаВ», состоящая из назначенных собственников. Переломным моментом, резко ускорившим процесс размежевания российской номенклатуры с демократическим движением, стала начавшаяся в конце 1994 года чеченская трагедия.

В Номенклатура стала ведущей силой, определяющей и навязывающей обществу политические и экономические трансформации, нацеленные на укрепление и расширение ее господствующего положения. Свершившийся номенклатурный реванш, в результате которого государственную власть и ресурсы страны захватили прямые наследники советской номенклатуры, и предопределил то, что в посткоммунистической России правящим стал номенклатурно-олигархический режим, трансформировавшийся с приходом к власти Путина и его команды в авторитарно-клептократический.*

Кроме того, необходимо понимать, что представители номенклатуры, сегодня объявляющие себя оппозицией, — это реактивные оппозиционеры, оппозиционность которых обусловлена их обидой на то, что их не взяли или выставили из правящей команды. Они переходят в оппозицию не из реальных идейных убеждений, а только для того, чтобы любой ценой вновь вернуться во власть. При этом реактивные оппозиционеры остаются социально близкими правящей номенклатуре и сохраняют свой основной номенклатурный навык — вовремя предать, считая это проявлением высшей политической мудрости, — и они непременно воспользуются им, как только их пригласят или они сами тем или иным образом вернутся во власть. Поэтому следует приветствовать не присоединение таких деятелей к оппозиции, а, наоборот, процесс сепарации псевдомассовых образований, возглавляемых бывшими номенклатурными министрами, депутатами, чиновниками разных мастей, который способствует очищению зарождающейся оппозиции от вредных номенклатурных примесей.

Для того чтобы номенклатурный реванш не смог повториться, одной из первоочередных мер, которые необходимо осуществить после неизбежного крушения правящего авторитарно-клептократического режима, должна стать профессиональная люстрация государственного аппарата. А именно: введение запрета на работу на государственной службе для тех, кто при прежних режимах занимал должности уровня принятия, подготовки и согласования государственных управленческих решений. Одновременно необходимо провести смену кадрового состава судебных и правоохранительных органов, а также спецслужб.

Для избавления от номенклатурной заразы в дальнейшем одной только люстрации будет недостаточно. Необходимо создать качественно новую систему подготовки и переподготовки кадров государственной службы, включая силовые структуры, и формирования государственного аппарата. Она должна быть основана на профессиональной конкуренции, включать конкурсный отбор и обеспечивать функционирование органов государственной власти на основе принципов эффективности, прозрачности и безупречности в работе. Также нужно создать специальный государственный орган по борьбе с коррупцией вне системы органов исполнительной и законодательной власти и полностью реализовать все установления конвенций Совета Европы об уголовной и гражданско-правовой ответственности за коррупцию 1999 года и Конвенции ООН против коррупции 2003 года.

Но даже после принятия этих мер еще долго надо будет помнить об угрозе номенклатуры и ее способности к быстрой регенерации и реваншу.

Ю.А.Нисневич, профессор,

доктор политических наук,

профессор НИУ ВШЭ и РУДН

В