После окончания ливийской кампании мир будет другим. По своей сути она серьезно выбивается из перечня военных операций Запада. Похоже, что ее возможные последствия до сих пор не осмыслены мировым сообществом.

Вспомним обстоятельства предыдущих операций. В Югославии В«гуманитарной интервенцииВ» НАТО предшествовала этническая чистка, организованная режимом Милошевича. Даже если принять во внимание В«демонизациюВ» сербской стороны западными СМИ (которые, соответственно, закрывали глаза на преступления албанских военизированных формирований), то факт чисток вполне реален. Афганская операция явилась быстрым ответом на террористическую атаку 11 сентября – военные действия стали неизбежными после того, как талибы отказались выдать Усаму бен Ладена. Наконец, война в Ираке была официально мотивирована наличием у Саддама Хусейна оружия массового поражения, о чем американские государственные люди заявляли с самых высоких трибун. Да и сам Саддам внес свою лепту в раскручивание этой истории, из чувства безрассудного самолюбия препятствуя работе международных инспекторов.

В Ливии ситуация иная. В стране вспыхнуло восстание против каддафинской деспотии (слегка закамуфлированной под народное правление), переросшее в гражданскую войну, в которой первоначально перевес был на стороне оппозиции, а затем собравшиеся с силами власти начали быстрое контрнаступление. Совершенно не уникальная африканская история, включая и убийства мирных жителей, и обстрелы собственных городов. У Каддафи еще до военных действий была репутация весьма экстравагантного деятеля, но после снятия международных санкций в отношении Ливии он стал В«персоной гратаВ» для Запада, в том числе и для Франции, которая сейчас претендует на лидерство в военной операции.

Раньше требовалось нечто совершенно экстраординарное – геноцид сотен тысяч людей в Руанде, например – чтобы международное сообщество начало предпринимать какие-то меры. Да и то в руандийском случае эти меры выразились в попытках отдельных офицеров – например, канадского генерала Ромео Даллера – спасти хотя бы небольшую часть жертв и в создании постфактум международного трибунала. Во времена В«холодной войныВ» было несколько случаев вмешательства извне с целью наказания массовых убийц, но только самых одиозных. Режим Бокассы в Центральноафриканской империи в 1979 году французы свергли, когда авторитетная африканская комиссия установила, что в этой стране произошло жестокое убийство школьников, протестовавших против императора из бывших французских капитанов. Не менее свирепый угандиец Иди Амин был изгнан из Кампалы только после того, как нарушил суверенитет соседней Танзании. Когда вьетнамские войска выгнали из Пномпеня свирепых В«красных кхмеровВ», наказанию преступников воспрепятствовал Запад, действовавший в логике биполярного противостояния. Правосудие начало свершаться лишь спустя десятилетия.

Сейчас Каддафи оказался почти в полной международной изоляции за преступления, которые несопоставимы с перечисленными выше. Причем действия ливийского режима осудили не только представители западных демократий, но и большинство арабских государств. Впервые военная акция против диктатора состоялась после решения Совета Безопасности ООН, хотя ее характер совсем не напоминает миротворческие операции В«голубых касокВ». Против резолюции, санкционировавшей военное вмешательство, не высказалась ни одна страна, входящая в неформальный клуб БРИК. А теперь Лига арабских государств (ЛАГ) имеет претензии и к еще недавно вполне респектабельному йеменскому президенту-генералу Али Абдалле Салеху, подчиненные которого расстреляли на столичных улицах несколько десятков человек. ЛАГ назвала эти события В«преступлениями против мирного населенияВ» и призвала власти страны В«принять конкретные меры для сохранения национального единства и права на свободное выражение мненияВ». Подобные заявления нельзя объяснить желанием установить контроль над нефтегазовыми ресурсами (с чем отечественные конспирологи связывают нынешнюю ливийскую операцию) – в Йемене нефти немного, страна небогатая.

Цена репрессий против собственного народа становится неизмеримо выше в глобальном мире, чем во время В«холодной войныВ» и в последующий период. Нельзя оправдать расстрелы мирных людей аргументом о недопустимости вмешательства во внутренние дела. Новая парадигма международных отношений только формируется – например, остается открытым вопрос о соразмерности мер, предпринимаемых против диктаторов – спасая одни жизни, военные антикаддафинской коалиции убивают других людей, среди которых оказываются далеко не только ливийские В«силовикиВ» или малийские наемники. Но перемены происходят очень быстро – и лидерам различных стран приходится на ходу адаптироваться к новым реалиям, что нередко весьма непросто. Российские В«диархиВ» не являются исключением – с этим, видимо, в немалой степени связаны публичные расхождения между эмоциональным подходом к ливийским событиям Путина и подчеркнутым рационализмом Медведева.п»ї

Автор – первый вице-президент Центра политических технологий

В 

Фотографии РИА Новости

В 

В