В 

В иные новогодние каникулы наша сладкая парочка любила радовать народ своим сдвоенным лыжным портретом на фоне заснеженных вершин. Портрет отражал стабильность удовольствия от жизни с легкой данью модернизации. Четный год – Путин справа. Нечетный – Путин слева. Нынешним же високосным обоих будто сдуло. Горы по боку, лыжи на дрова. Сидят по кабинетам, жгут за полночь кремлевскую электрику, взашей гоняют свиту. Всем скопом ищут ответ на вдруг ставшую колом проблему режима: если всё было так хорошо, отчего же всё стало так плохо?

Первые плоды раздумий налицо. Четвертого января, не успев сполна переварить новогоднее оливье из бискайских омаров, Дмитрий Медведев подписал указ о Васильевском спуске. О том куске Красной площади, по которому в древности стекала кровь стрелецких казней, где четверть века назад на своем крохотном аэроплане приземлился, повергнув в ужас грозную советскую ПВО, 18-летний немецкий хулиган Матиас Руст и куда в новейшие путинские времена пускали верноподданно погорланить только отборных активистов движения В«НашиВ» и их молочных братьев.

Кончилась вольница. Младшенький пресёк. Наша хромая, но отважная уточка, успешно искромсав часовые пояса, взялась за исторические ансамбли столицы. Отныне Васильевский спуск объявлен частью кремлевской В«заповедной зоныВ». Это не значит, что там примутся раздавать детям мороженое, бабам цветы. Зона есть зона. Её смысл – запрет. Отныне все массовые мероприятия, все митинги, все собрания, концерты, гала-представления, лекции и шествия на Васильевском спуске запрещены. Исключение возможно только по указанию лично президента Российской Федерации.

Но это ещё не всё о зоне. Как вы думаете, кто вправе обратиться к президенту, чтобы попользоваться Васильевским спуском часок-другой? Вы, я, он, она? Сто нас? Тысяча? Миллион?

Нет, нет и нет. И миллиард – тоже нет.

Право обратиться к президенту за разрешением предоставлено исключительно правительству РФ, Совету Федерации, Государственной думе, высшим судебным органам, а также мэру Москвы. Партии, профсоюзы, молодежные организации, культурные сообщества, политические объединения, словом, весь народ даже и челобитной подать не вправе. Не заслужил.

Но и это, представьте, не предел новогоднему кремлевскому сюрпризу. Представление в адрес президента о мероприятии на Васильевском спуске должно поступить не позднее, чем за три месяца до проведения акции. И опять же это не всё. Пусть вы сами глава правительства, и веский повод у вас есть, и в срок уложились, – все равно не спешите радоваться. Дело в том, что заявка должна быть предварительно одобрена Администрацией президента РФ, а также согласована с Федеральной службой охраны и управлением делами президента.

При этом ни Федеральная служба охраны, ни управление делами никакой свой отказ мотивировать не обязаны. Захотят – пустят, не захотят – катись, правительство, к другому спуску.

Но вот что примечательно. Указ начал действовать с момента его подписания Медведевым. То есть с 4 января. А на сайте kremlin.ru текст появился только после праздников. Целую неделю законом было нечто, по закону не существующее. Обычно подобное говорит или о канцелярском бардаке, или о властной растерянности. Или о том и другом вместе.

Мы еще раз станем свидетелями подобных нелепиц. Они неизбежны. Медведев еще крутится под ногами у Путина. Медведев еще не понял, что его уже нет. Портреты еще здесь, чай не остыл, телефон от Обамы еще чуть позванивает, а президента – нету.

В 

В 

Запрет на Васильевский спуск придуман, конечно, самим Путиным, под Путина и ради Путина. Указ ведь гнусный, гаденький, трусливый. Под таким приличному человеку и роспись ставить зазорно. С давних давен народ московский был волен гулять по Васильевскому. Волен при Иване Грозном, при Петре Великом. При душегубе Сталине, пусть и формально, но – волен. И лишь при нынешних – хрена. Вот Путин и водит рукою, что покороче.

Рука, конечно, чужая, но страх – весь от Путина. Это он душит узурпатора. Очередной запрет, циничный и омерзительный, со всей ясностью показывает, что нет таких законов, нет таких традиций, верований и приличий, которые правящий режим постесняется нарушить ради сохранения своей власти.

Эта свирепая ярость режима не просто логична – она неизбежна. Они боятся. Ах, как они боятся! Нам трудно представить себе, как им страшно. Мы предполагаем за ними длинный список злодеяний. Но они-то не предполагают. Они знают. Они точно знают, кто велел взорвать дома на Гурьяновской и от чего умер Собчак. Они знают, кто скомандовал пустить газ в театр на Дубровке и стрелять по школе в Беслане. Они знают, у кого из них по каким сусекам и какие лежат миллиарды. И еще они знают, что, сменись в России власть, обо всей их мерзости сполна и со всеми подробностями узнаем все мы. И тогда им точно несдобровать.

Их нельзя ни пристыдить, ни уговорить, ни попросить подобру-поздорову отступить в сторонку. От них нельзя даже откупиться. Их можно только выгнать взашей.

Разумеется, они этого дождутся. Это дело времени. Очень краткого, по историческим меркам. Но бесконечно долгого, если перевести на быстротекущую земную жизнь. А потому совершенно неизбежен вопрос, который каждый из нас задаст себе: что делать?

Прежде всего, необходимо осознать, где мы в данный момент находимся. Это эпилог парламентских выборов. Это не преддверие выборов президентских. Никаких выборов в недавнем прошлом в России не было и в ближайшее время не предвидится. Тот балаган, в который Малый Серый Крыс стремится вовлечь каждого из нас, ничего общего с выборами не имеет. Все уже ясно и ждать нечего. Нам уже запретили голосовать за тех, за кого мы хотим. Нам уже взгромоздили на шею кадровое ворье. Каждый полированный ящик с утра до вечера поливает нас, будто из пожарного шланга, густым концентратом пораженчества. Нам велят не рыпаться, нам грозят не мытьем, так катаньем. С нами Путин, с нами Чуров, а робкий громовержец Прохоров, последняя утеха либералов – так тот тоже с нами.

Это верно. У них компания не разлей вода. Нельзя выиграть у шулера картами шулера. Ни практически, ни даже теоретически. Оттого такими забавными выглядят призывы попытаться. Попытаться – что? Поссорить Путина с Чуровым? Натравить Жириновского на кормящую его грудь Кремля? Снять с Зюганова крестик и перевесить его на Миронова?

Вот уже более десяти лет законы затачиваются под Путина. К ельцинской Конституции, вовсе не пределу совершенства, добавлены более 50 поправок, и все до одной ограничивают наши права. Если говорить о легальных средствах, то Россия прошла точку возврата к полноценной демократии.

Эта неумолимая правда повергает многих в уныние. Впечатление такое, будто страна веками нежилась в швейцарской демократии, и вот на тебе. Будто наглая деспотия для нас в диковинку. Будто не было у нас веселых советских десятилетий выборов, когда дружно выбирали из одного. И будто мы не знаем, как жить на следующий день после победы нерушимого блока жуликов и воров.

Но мы – знаем.

Когда говорят о ненасильственном сопротивлении, о гражданском неповиновении, то взорами обращаются к загранице. Вспоминают, чаще всего, Махатму Ганди или Мартина Лютера Кинга. Люди, конечно, достойные. Но, уж извините, пальма первенства принадлежит все же нам. Даже если это не пальма, а березовый веник. Родоначальником жесткой и смелой ненасильственности мир единодушно почитает Льва Толстого. Символично, что история новой политической волны связана с именем Сахарова. Андрей Дмитриевич являл собою идеал гражданского неповиновения. Наконец, в международный словарь некогда ворвались и остались там жить такие русские слова, как В«самиздатВ» и В«магнитиздатВ».

Путин думает, что отобрал выборы у нас. Смешной маленький человек. Он отобрал выборы у самого себя. Чем выше окажутся дутые проценты, тем ниже падет народная поддержка. И когда пробьет час, под рукою не будет даже догадливого Чурова. Придется кусать локти.

Они нас боятся, а мы их – нет. Так нам ли впадать в отчаяние?

В 

Фотографии РИА Новости

В 

В