Если что-то удивляет во взрыве боеприпасов под Оренбургом, так это то, что при этом гигантском взрыве (говорят то ли о трех, то ли о четырех тысячах тонн) никто не пострадал. Спасибо младшему лейтенанту, который быстро сообразил, что своими силами пожар не потушить и увел сотню солдат в укрытие. Будем надеяться, что парня не накажут. Больше удивляться нечему.

Вот краткая и, конечно же, далеко не полная хроника инцидентов, произошедших при утилизации боеприпасов только в этом году. Май: на полигоне в Мулино (Нижегородская область) во время разгрузки взорвался один из боеприпасов. В результате шесть военнослужащих погибли, четверо были ранены. Тогда же на территории военной части в Приморском крае загорелся склад с 100-миллиметровыми снарядами. В результате ЧП пострадали двое военнослужащих, МЧС эвакуировало 700 жителей ближайших поселков. В том же мае на военном складе в городе Каменск-Шахтинский Ростовской области произошел пожар. На полигоне Ашулук в Астраханской области произошел взрыв боеприпасов, предназначенных к утилизации. Июль: двое военнослужащих погибли при взрыве боеприпасов на полигоне Погоново под Воронежем. В том же месяце в Новосибирской области сгорел эшелон с боеприпасами. В прошлом году произошло два десятка инцидентов, большинство – с человеческими жертвами.

И всякий раз комиссии Минобороны и военные прокуроры проводили строгое расследование, виновные получали суровое, но справедливое наказание. Мало того, по сему поводу выступал и вице-премьер Рогозин, и сам Путин. Военное ведомство проводило специальную коллегию. Результат, как видим, равен нулю.

Иначе, увы, и быть не могло. Склады Минобороны под завязку забиты выслужившими свой срок снарядами, минами и бомбами. Сколько их точно, никто не знает. Владимир Путин утверждает: уже сейчас утилизации требуют 10 миллионов тонн боеприпасов. В то же время начальник Генерального штаба Николай Макаров говорит о шести миллионах тонн, находящихся на складах военного ведомства.

Так или иначе, было решено: в этом году необходимо ликвидировать около двух миллионов тонн. Из них В«цивилизованноВ», промышленным способом будет утилизировано только 160 тысяч тонн. Остальное методом подрыва… Со всеми вытекающими, а точнее, взлетающими на воздух последствиями. Дело усугубляется еще и тем, что в подрывах заняты солдаты срочной службы, которых если и обучали обращению со столь опасными В«предметамиВ», то от силы месяц.

Параллельно с процессом утилизации вяло тянется спор между военными и представителями промышленности. Последние утверждают, что могли бы ликвидировать гораздо большее количество боеприпасов, чем им выделяют военные. На что чиновники военного ведомства указывают: боеприпасные заводы не обладают ни мощностями, ни складскими помещениями, чтобы переработать В«боезапасВ», доставшийся в наследство от Советского Союза. А на то, чтобы создавать дополнительные мощности, средств, увы, нет.

В принципе, все происходящее можно было бы воспринимать как неизбежное зло. Опасность при хранении боеприпасов, некоторые из которых выпущены чуть ли не в 30-годы прошлого века, неизмеримо выше, чем риски от возможных подрывов. Ну а насчет связи между рубкой леса и щепками, это не Сердюков придумал.

Если бы не одно обстоятельство. В тот день, когда в прессе появились подробности оренбургского В«инцидентаВ», В«КоммерсантВ» сообщил: окончательно вставшая с колен Россия гордо отказалась от участие в программе Нанна-Лугара. Напомню, сия программа, получившая имена двух американских сенаторов, которые были ее инициаторами, имела целью оказать помощь России в поддержании безопасности ее ядерных арсеналов, включая, разумеется, и утилизацию боеприпасов, выслуживших срок. Почти двадцать лет американцы тратили по полмиллиарда долларов в год на все виды средств защиты наших ядерных арсеналов – от сигнализации до огнетушителей, оплачивали провоз специальными составами боеприпасов на заводы, где их разбирали. Позже стали помогать и в строительстве мощностей по ликвидации химического оружия. Конечно, у них был свой интерес. Программа стартовала в 1992-м, когда из-за нехватки средств на обслуживание хранилищ, нельзя было исключать чего угодно: утери боеприпасов (напомню, что четырьмя годами позже генерал Виктор Есин по приказу Ельцина лично пересчитал их, чтобы убедиться: ничего не пропало), всевозможных инцидентов, по сравнению с которыми Чернобыль показался бы детской шалостью. Так что, помогая нам, американцы страховали себя от всемирной катастрофы. И готовы были помогать впредь.

Однако мы теперь гордые. К тому же, якобы оказывая помощь, коварные пиндосы получали доступ к отечественным секретам, чему тоже следовало положить твердый конец. Положили. Теперь Россия обречена расходовать дополнительные 15 миллиардов рублей в год (если захочет, конечно). Я далек от того, чтобы предположить, что теперь разборку ядерных боеприпасов поручат солдатам-срочникам. Хотя, может быть, в этом и заключается стратегический замысел российских властей. И пусть гнусные американцы день и ночь переживают о том, что происходит с нашими ядерными боеголовками. Вот он, наш вариант ядерного сдерживания. С другой стороны, может быть, этих денег как раз бы хватило, чтобы построить производственные мощности для утилизации обычных боеприпасов? И имеет смысл начать переговоры с США о помощи в ликвидации именно обычных боеприпасов. Но мы же гордые… Мы готовы заплатить жизнями пацанов. Мощность взрывов пошла на килотонны…

Фотография РИА Новости