Когда российские интеллигенты в 70-е годы мечтали на кухнях о новой, лучшей жизни, то образ университетского профессора в роли главного следователя страны мог бы их впечатлить — в положительном смысле. Так же, как и перспектива появления бывшего преподавателя римского и гражданского права на посту президента. Но реальность оказалась таковой, что юрист-президент стал лишь временной фигурой между вторым и третьим сроками президента-чекиста, а профессор-следователь борется с оппозицией не менее жестким методами, чем профессиональный В«следакВ».

Да и профессорская карьера Александра Бастрыкина выглядит не слишком обычно. После окончания университета он не пошел на службу в КГБ, как его одногруппник Владимир Путин, а, недолго прослужив в органах МВД, вернулся в родной вуз, где стал аспирантом (что стандартно для будущего профессора) и, одновременно, комсомольским функционером. Быстро дослужился до должности секретаря комитета комсомола ЛГУ и, как утверждают, не остался в стороне от исключения из ВЛКСМ малоизвестного тогда В«эмэнэсаВ» Бориса Гребенщикова. Делавший карьеру комсомолец (не забывший и о своевременной защите кандидатской — в 80-е годы ученая степень стала плюсом для функционера, хоть из КПСС, хоть из ВЛКСМ), был замечен старшими начальниками. В 29 лет он стал секретарем горкома комсомола, а уже в 30 — секретарем обкома под началом В«комсомольской богиниВ» Валентины Матвиенко. Но связи с родным университетом Бастрыкин не терял и после того, как в комсомоле началось омоложение кадров, вернулся в ЛГУ на должность зама секретаря парткома.

Но на этом быстро развивавшаяся комсомольско-партийная карьера дала некоторый сбой. В 1988 году Бастрыкин, успевший к тому времени стать доктором наук, был назначен директором Института усовершенствования следственных работников при прокуратуре СССР, находившегося в Ленинграде. Должность, конечно, начальственная и, следовательно, номенклатурная (коллеги 35-летнего Бастрыкина, выбравшие классическую преподавательскую карьеру, к этому возрасту едва добирались до доцентского звания), но В«боковаяВ», с которой трудно было продвинуться на партийные посты. Но для Бастрыкина и работа в Институте усовершенствования стала привлекательной — он прекрасно вписался в бурно развивавшиеся рыночные отношения, контролируя неплохой актив — здание в центре города. Дело дошло до того, что помещения института были сданы в аренду, что привело к приостановке учебного процесса.

Однако здесь Бастрыкин В«переигралВ» — несмотря на то, что дело было в 1991 году, и союзная прокуратура доживала последние месяцы, она оказалась еще способной принимать кадровые решения. В результате он оказался в непривычной для себя роли безработного. Пришлось использовать оставшиеся ресурсы — докторский диплом и знакомства в преподавательской среде города, ставшего к тому времени Петербургом. В 90-е годы Бастрыкин сменил несколько вузов, в которых был профессором и завкафедрой. Стал одним из основателей и ректором (правда, недолговременным) негосударственного юридического института. Характерно, что родным юрфаком профессор Бастрыкин в это время не был востребован, несмотря на массу изданных им книг по специальности. Зато некоторое время он занимал экзотическую для университетского правоведа должность зама командующего внутренними войсками на северо-западе России по правовой работе, с которой перешел на директорский пост в Северо-Западном филиале Российской правовой академии Минюста (позднее этот филиал возглавила жена Бастрыкина Ольга Александрова, которая сейчас является проректором академии).

После перерыва Бастрыкин вернулся в номенклатуру, но остался на том же уровне, что и за десятилетие до этого. Разве что расширились возможности для посещения зарубежных стран. Если для советских номенклатурщиков роскошью были краткосрочные выезды в Европу за видеомагнитофонами и шубами, то в рыночной России запросы изменились. Видимо, именно поэтому Бастрыкин с супругой учредили в 2000 году в Чехии фирму LAW Bohemia, задачей которой, по мнению СМИ, было создание правовых возможностей для покупки жилья и свободного въезда в Шенгенскую зону. Супруга Бастрыкина стала владелицей квартиры в Праге, впрочем, небольшой (42 кв. м).

Приход в Кремль Владимира Путина первоначально мало что изменил в карьере его однокурсника. Новый президент окружал себя коллегами по КГБ и собчаковской мэрии, а многие друзья по университету явно остались для него в прошлой жизни. В 2001 году Бастрыкин занял скромный пост зама начальника управления Минюста по Северо-Западному округу, на котором пробыл четыре года, пока в 2005-м не продвинулся на одну ступеньку вверх, став начальником этого управления. В Москве кипели страсти — раскручивалось В«дело ЮКОСаВ», отменялись губернаторские выборы, вытеснялась из политической жизни оппозиция — а он оставался на скромных (в общероссийском масштабе) питерских должностях.

В 2006 году ситуация стала быстро меняться — Бастрыкин переехал в Москву, где возглавил управление МВД по Центральному федеральному округу, а уже через несколько месяцев стал замом генпрокурора. Путину, уволившему с поста генпрокурора В«сечинцаВ» Владимира Устинова, нужны были свои кадры, лояльные только президенту и никому другому — в условиях, когда противоречия между питерскими В«силовикамиВ» привели к острому конфликту между ФСБ и ФСКН. Именно в этот момент он вспомнил об однокурснике, который показал себя исполнительным комсомольским деятелем. Именно целенаправленная политика Путина, направленная на установление личного контроля над следствием, привела к созданию Следственного комитета — вначале в рамках Генпрокуратуры (хотя фактически и не подчинявшегося Юрию Чайке), а затем и самостоятельного.

В качестве главного следователя Бастрыкин развил немалую активность, которая поссорила его со многими влиятельными фигурами. Конечно, в первую очередь, с Генпрокуратурой, которая лишилась одной из своих самых важных прерогатив. Частью В«войныВ» прокуроров и следователей стало громкое дело о коррупции в подмосковной прокуратуре, видные деятели которой оказались в слишком близких отношениях с представителями игорного бизнеса — правда, к нынешнему времени оно тихо спускается на тормозах. С этим конфликтом может быть связана и раскрутка истории с фирмой Бастрыкина в Чехии и квартирой жены там же, выглядящая контригрой прокурорских. Затем эта история получила развитие — когда Алексей Навальный выяснил, что в 2007—2009 годах Бастрыкин имел вид на жительство в Чехии, то есть во время исполнения обязанностей главного следователя.

В последнее время у Бастрыкина появились и другие соперники — руководители следственных подразделений различных силовых структур, которые вовсе не рады планам создания единого Следственного комитета на основе нынешнего бастрыкинского СК. Увольнение многих известных следователей привело к тому, что и в собственном учреждении к Бастрыкину относятся противоречиво — тем более что к кадровой политике главного следователя возникает и много других вопросов. Его бывший ближайший соратник Дмитрий Довгий, продвинутый Бастрыкиным на пост руководителя Главного следственного управления СК, стал его противником, потерял должность, а затем и отправился по обвинению во взяточничестве за решетку на 9 лет. А однокурсник Бастрыкина, бывший адвокат Игорь Соболевский, ставший его замом в СК, уже через год ушел в отставку — Александр Хинштейн тогда предполагал, что причиной стало знакомство бастрыкинского зама с одним из лидеров В«тамбовскойВ» группировки. А тут еще и скандальная история с юридическим дипломом бывшего журналиста Владимира Маркина, начальника управления по связям со СМИ Следственного комитета, усердно представляющего на телевидении позицию своего ведомства.

Уже в истории с Довгием проявилась бастрыкинская дисциплинированность, которую ценит Путин. Бастрыкин обвинил своего бывшего подчиненного в том, что он пытался выпустить из-под стражи смертельно больного Василия Алексаняна (на суде этот эпизод Довгию не инкриминировался). Сам Довгий утверждал, что после рекомендации Европейского суда по правам человека об изменении меры пресечения руководство СК было не против этого, но затем неожиданно В«дало задний ходВ». По словам Довгия, Алексаняну предложили сделку — свободу в обмен на показания на Михаила Ходорковского, но тот отказался и поэтому еще долго находился под стражей.

На слуху история замначальника первого управления по расследованию особо важных дел ГСУ СК России по Москве Виталия Ванина, который, основываясь на нескольких экспертных заключениях, переквалифицировал дело Расула Мирзаева на более мягкую статью. Суд, в конце концов, с этой позицией согласился, но Ванин еще ранее был уволен — власть опасалась всплеска националистических настроений и искала В«крайнегоВ». Отсюда мораль: если В«пережмешьВ», то ничего страшного не будет, а В«недожмешьВ» — можешь пострадать сам.

Именно такой Следственный комитет и такой его руководитель и нужны власти. Поэтому ни сюжет с видом на жительство в Чехии, ни скандальная история, случившаяся с Бастрыкиным в нынешнем июне, не привели ни к каким санкциям в отношении его. Тогда главный следователь В«наехал по понятиямВ» на зама главного редактора В«Новой газетыВ» Сергея Соколова. Можно спорить о том, был ли завезен Соколов в лес или на обочину лесной дороги, но эти терминологические тонкости мало что меняют. Дело закончилось формальными извинениями Бастрыкина за В«эмоциональный срывВ», принятыми В«Новой газетойВ».

История с Соколовым показательна для характеристики руководителя СК. Ощущение вседозволенности, понимание того, что за В«эмоцииВ» в отношении прессы дисциплинированного члена команды могут лишь пожурить, причем не по существу, а из-за возникшего резонанса. И, одновременно, несвойственное российским силовикам высокого ранга стремление В«разобратьсяВ» с обидчиком самому, без привлечения подчиненных, готовых выполнить любое пожелание начальства. Все же выходец из комсомольской номенклатуры так и не стал полностью своим в силовом сообществе, что выгодно Путину. Ведь он не сечинский, не ивановский и не бортниковский — а только путинский.

Продолжение темы "К столбу!"