Смердит
Опережая свою статью, в которой я буду подводить итоги года, объявляю: главное явление 2012 года — удушающая вонь, исходящая от разлагающейся российской власти. Смердит весь год, невыносимо мерзко, от первых заявлений Путина по поводу участников протеста до последних дерганий депутатов Госдумы.
Пару лет назад Лев Гудков, кажется, дал яркую метафору: наша проблема — незахороненный труп советской империи, на котором паразитирует нынешняя власть. Продолжая метафору: она, власть, заражена трупными ядами и издыхает сама, источая на нас миазмы своего предсмертного разложения. Особенно это проявилось в детоубийственном законе, принятом во втором чтении в среду вечером. А в нем ведь сошлось многое.
Первое (я об этом уже писал, но повторяю для непонятливых). Спор относительно того, каков был процент нарушений на думских выборах, был схоластичен. Нарушений быть просто не должно, или они должны быть ошеломляющим исключением. Бессмысленны рассуждения о том, что В«они ведь все равно получили больше другихВ». Понятно, что то большинство голосов, которое они имеют в Думе, определяется всего лишь несколькими процентами нарушений на выборах. Даже при чуть меньших нарушениях этого большинства не было бы, а значит, не было бы и большинства аморальных и антиконституционных законов, которые они приняли. Иными словами, дело не в том, сколько они себе приписали, а в том, что припиши они себе чуть меньше,В не видать им большинства в Думе. В том, что они напринимали, виноваты и мы. Ведь в конце концов именно мы их туда пропустили.
Второе. Как эта власть относится к детям, ясно давно. Название В«БесланВ» вам всем, недовольным, ничего не напоминает? Это сейчас мы, успешные, защищаем свое достоинство, задетое Чуровым и Путиным. А где мы все были, когда они сжигали в Беслане наших российских детей? Мы промолчали тогда и получаем по полной программе сейчас. И получим еще. Агония этой власти будет омерзительна.
Третье — наши надежды на Путина. Нам еще предстоит облегченно вздохнуть, когда и если Путин наложит вето на этот думский маразм, и мы испытаем нечто вроде легкого возбуждения, которое часто называют В«стокгольмский синдромВ». Это когда террорист убивает не нас, а заложника рядом с нами. Это когда под шумок протащут закон против общественных организаций, с помощью которого можно будет прикрывать всех, кто не пляшет под их дудки.
А если подпишет — что скажут и что сделают миляги из президентского совета по гражданскому обществу или активисты из Общественной палаты? Неужто они опять смело пожурят президента? И что сделаем мы? Будем ждать весны, как предлагает наш легитимный Координационный совет?
Финал года с очевидностью показывает: власть в России стремительно несется к краху. А мы все думаем, как нам с ней взаимодействовать, о чем просить или, если угодно, что требовать. Мы все это всерьез? Это все равно, что нажимать на тормоз машины, летящей в пропасть.
У нас осталась одна главная задача — думать о том, что делать, когда эта власть грохнется. Надо готовиться к этому прямо сейчас, ведь наша жизнь на этом не заканчивается. Нам нужно налаживать полицию, судебную власть, федерализм и разделение властей, отменять кучу принятых ими законов, а где аккуратный список? Нам нужна новая налоговая система, новая Конституция. Ко всему этому надо готовиться сейчас. И вот еще, к примеру: на каких юридических основаниях мы будем их судить, в том числе — за эти законы? А мы будем их судить. Чтобы больше в нашей истории такое не повторялось.Никогда. Если, конечно она, наша история, все это переживет.
