На въезде во Французский квартал Нового Орлеана автобус-чартер, набитый свежеприлетевшими туристами, вдруг встал как вкопанный посреди улицы. Встал и стоит.

Я сижу сзади, и мне ничего не видно, кроме того, что машины перед нами тоже стоят. А никакого светофора на этих улицах, надо заметить, нет в природе.

Стоим и стоим. Что такое?

К пятой минуте раздражение начинает идти ноздрями. Небось, думаю, начальство какое-нибудь пожаловало, вот они улицу и перекрыли. У-у, гады.

Стоим.

Не, ну так не договаривались! Я отдыхать сюда приехал — или где? Что за дела? Скоро солнце сядет, а я Миссисипи не видел, шримпа не кушал! А у меня на все про все день с хвостиком! Нехорошо ущемлять права туристов, я буду жаловаться в ваш луизианский курултай!

Минуте на восьмой, озверев, понимаю, что писать надо в Вашингтон. Вот специально выучу английский и напишу! Пускай наведут порядок в Луизиане! Это ж ни в какие ворота! Сколько можно держать людей?

Тут вдоль колонны машин пробегает какой-то озабоченный человек в странной униформе, руками машет, пальцами вперед показывает, руками разводит. Мол, ничего не поделаешь, терпите. Никак, думаю, Обама приперся с Мишелью своей попиариться с народом, вот они весь город раком и поставили, америкосы проклятые! В 

Тут автоколонна трогается наконец, и через минуту мы проползаем мимо источника нашего бедствия: чего-то типа начальной школы, из которой, в такой же, как у того мужика, зелененькой униформе, расходятся мелкие креолы, лет шести-семи. Это вот ради этих и перекрывали движение. Чтобы они гуськом, в несколько слабо организованных порций, перешли улицу… В 

Путина на них нет.

Фотография roadsafetyink.com