Мировой стандарт

На прошлой неделе в Москве находилась Луиза Арбур, Верховный комиссар ООН по правам человека. Она встречалась со многими высокими официальными лицами, начиная от президента Владимира Путина, и с представителями неправительственных организаций. На итоговой пресс-конференции госпожа Арбур заявила об открытии в Москве представительства Комиссариата и о своем намерении посетить Чечню.

Тут в пору удивиться — а о чем здесь, собственно, говорить? Так, строка в официальной хронике. Еще один международный чиновник приехал из Европ — ну да они у нас не переводятся. Вот коллега госпожи Арбур, комиссар Совета Европы по правам человека Альваро Хиль Роблес, неделю разъезжал по России и даже общался с сотрудниками создаваемого аппарата чеченского омбудсмена, сиречь Уполномоченного по правам человека, — правда, не в Грозном, а под Питером. Ожидается визит генсека того же Совета Европы Терри Дэвис. И что же в итоге? Что меняется? Вернее, все как раз меняется, но отнюдь не к лучшему — при молчаливом согласии мирового сообщества.

В чем тут дело? Надо понимать, что отношения нашей власти с заграницей вообще и с международными организациями в частности отнюдь не просты. Там, на Западе, разумеется, нет заговора с целью искоренить наше все и насадить на русской почве чуждые ценности. Но нет и сплошного оппортунизма: "Мы разрешаем вам делать что хотите в обмен на ваше сырье и на ваше участие в антитеррористической коалиции".

А что же есть?

Есть система международных организаций, каждая из которых есть форма отказа от части суверенитета. В разной степени, разумеется, — от Евросоюза с его почти несуществующими внутренними границами до ООН, членство в которой почти ни к чему не обязывает. Все эти объединения — договорные, государства сами обязуются следовать неким общим стандартам. В Европе вот ропщут, что брюссельские комиссары накладывают стандарты на длину и кривизну бананов. ООНовские ограничения скромнее, начиная с Всеобщей декларации прав человека 1948 года: "Не убий" и так далее...

Есть пакты и конвенции, запрещающие пытки, расовую и иные формы дискриминации, защищающие гражданские и политические, социальные и культурные права. Только в последние десятилетия появился механизм регулярного отчета государств по выполнению этих обязательств, и российские доклады рассматривали в Женеве. Кстати, были там и альтернативные доклады, представленные неправительственными организациями, и они тоже были учтены в итоговых ООНовских документах.

Но ООН, вопреки мнению некоторых антивоенных деятелей, не может послать миротворческие силы туда, куда ей укажет прогрессивная общественность. Есть Совет Безопасности, а там у держав, включая и Россию, есть право вето. ООНовские структуры, ответственные за права человека, не могут послать в ту же Чечню даже своих специальных докладчиков — по пыткам, исчезновениям, внесудебным казням и т. п. Комиссия по правам человека ООН уже несколько лет не может принять резолюцию по Чечне: в ней представлены многие страны со своими проблемами, и договориться с ними легко — сегодня они закроют глаза, завтра, глядишь, и на них сквозь пальцы посмотрят.

Один мой знакомый, подписывавший петиции в ООН еще в конце шестидесятых, уже в девяностые годы, познакомившись с этой организацией поближе, в сердцах кинул: «Знал бы — не писал!» Действительно, склонность к компромиссам, к дипломатии такова, что нужно очень постараться, дабы вызвать реакцию международных институтов. Недаром, например, американцы последние годы нередко действуют в обход не только ООН, но даже и НАТО: воспетый советской пропагандой "агрессивный блок" на поверку имеет столь сложные процедуры согласования и принятия решений, что для агрессии, интервенции, пусть даже и "гуманитарной", почти непригоден.

"Русская идея" двадцатого века — сформулированная Сахаровым мысль о важности прав человека в международном контексте, о том, что права человека не суть внутренне дело страны, что проблемы в этой сфере должны оборачиваться для государства проблемами политическими — не имеет механизмов для эффективной реализации.

"Так что же, все бессмысленно?" — посетует либерал... "Все отлично!" — не согласится с ним государственник. На самом деле все сложнее.



Например, касаясь монетизации льгот, госпожа Арбур сказала, что "конечно, этот вопрос противоречивый" и он "действительно разделил общество". Но далее напомнила, что Россия уже подписала специальный договор, касающийся обеспечения социальных, экономических и культурных прав человека, и, стало быть, связана обязательствами в рамках этого договора.
На встрече с Комиссаром Владимир Путин изложил свое понимание предмета: "Единственное, что является неприемлемым для нас, — это использование кем бы то ни было правозащитной тематики для достижения своих политических, а иногда и экономических целей. ...и у России есть свои представления о том, как в мире в целом, в том числе в рамках контртеррористических операций, защищаются и соблюдаются права человека, как они соблюдаются в некоторых регионах мира и в странах мира, где, безусловно, у России есть определенные и значительные интересы. В этой связи чрезвычайно важным, на мой взгляд, представляется совместная работа по выработке стандартов и единого понятийного аппарата в этой весьма чувствительной и очень важной сфере. Здесь, я знаю, Вы тоже являетесь хорошим специалистом, и Вы прекрасный юрист".

Что ж, тут Владимир Путин прав. Госпожа Арбур, кстати, выступила в МГИМО с лекцией о терроризме, борьбе с ним и правах человека. Это, собственно, и была главная тема всего визита. Хотя Комиссар и повторяла, что "Чечня, конечно, не вся Россия", но далее: "никакое обсуждение проблемы прав человека в России не может обойтись без обсуждения ситуации в Чеченской республике". "Нет сомнений в том, что ситуация в России продолжает вызывать озабоченность как в плане законодательных инициатив, так и в плане осуществления контртеррористической деятельности"... "Задача государства — осуществлять контртеррористическую деятельность, но в рамках четких правовых норм". "Речь идет не только о том, что законодательная база должна быть очень четкой, вопрос заключается и в правоприменительных действиях". «Когда переступается граница, определенная международным законодательством в области прав человека, когда сотрудники правоохранительных органов злоупотребляют своей властью и чувствуют себя безнаказанными, а гражданские лица не могут получить защиту, — тогда общество оказывается под двойной угрозой», — заметила Луиза Арбур.

О том же, собственно, шла речь и на многочасовых встречах Комиссара с представителями неправительственных правозащитных организаций, проходившими в воскресенье в "Мемориале". Сказано было много - но это лишь начало долгой совместной работы.
Кроме того... "Заграница нам поможет" — это из лексикона ильфопетровского попугая. Никакие международные организации не в состоянии что-либо у нас в России испортить, а тем более — исправить. Изменить сегодняшнее — очевидно бедственное, вопреки бодрым репортажам теленовостей — положение страны могут лишь сами граждане. Они могут позволить загнать ее в тупик, в кювет. А могут вытаскивать страну оттуда. Собственно, этим последним и занимались всегда правозащитники, у которых, конечно, не всегда все получалось.

Ну а те общие стандарты, на которых основана ООН и о которых говорила Луиза Арбур, — лишь дорожные знаки, которые лучше учитывать, чтобы не оказаться на обочине цивилизации.

Автор — член правления общества "Мемориал"