Любовь высшего российского руководства к Украине была внезапной, жгучей, но скоротечной, как чахотка. Щедрости посыпались вдруг. И так же вдруг прекратились. Хохлам, которые в новейшей истории на то только и годились, чтобы наш газ тырить, вдруг отвалили кредит в 750 миллионов долларов. Просто так, от нашего стола вашему столу. Путин сказал, что полюбил гопак. Медведев полюбил то, что полюбил Путин. Оба начальника, будто вернувшись в ласковое минувшее тандема, наперебой распахивали объятия, зазывая славянских братьев найти покой и достаток на волосатой кремлевской груди, призывно пахнущей неряшливой бензоколонкой.
Были, понятно, и угрозы. Но не так, как прежде. Без рыка и без игры стальных желваков. А как-то с грустинкой, со слезинкой, будто Герасим, которому смерть как не хочется топить невинную Муму, но, увы, мимо судьбы не проскочишь.
Ярость кремлевских начальников может быть и беспричинной, для души. Ну, захотелось дать в морду любезному соседу, так отчего бы не доставить себе чуть-чуть удовольствия? Ну, захотелось Путину опоздать на полдня для переговоров с украинским президентом, так у того что, задница отсохнет? Пусть не забывает, кто здесь крутой.

Но не то с любовью. В Кремле для души любят разве что леопардов. Но в наморднике и под наркозом. Для прочих млекопитающих, от князя Монако до мужлана Лукашенко, есть прейскуранты приязни. Князь расплачивается исходящей от него аурой высшего света, от которой дуреют облысевшие лиговские пацаны. С батьки по-свойски тянут что-нибудь материальное и габаритное: В«БелАЗВ», газовую трубу от Смоленска до Европы. Или, на худой конец, калийного миллионера, по собственному разгильдяйству и алчности угодившего в казематы минского КГБ.

С Украиной особый случай. Без Украины развалился Советский Союз, без неё никак не получается союз таможенный. Три года Украина вела переговоры с представителями Общего рынка, норовя бочком да тишком протиснуться в европейские торговые ряды. В Москве лишь посмеивались, время от времени потуже натягивая газовый поводок. Без топлива, без денег, с населением, которое, в большинстве своем, дома говорит по-русски, — да куда ж она, самостийненькая, денется? Кому она, отсталая и нищая, нужна в этой жадной и лицемерной Европе?

Это далеко не первый случай в истории, когда зарвавшиеся власти становятся жертвой собственного больного воображения. Оказалось, что Европа вовсе не столь эгоистична и алчна, как о том вещает московское телевидение. Кремлю удалось убаюкать себя, но пробуждение оказалось похмельным. За годы долгих переговоров для Украины была разработана подробная программа глубоких экономических, политических и социальных преобразований. Разбитая на логично обоснованные, удобные для исполнения этапы, эта программа открыла для Украины четко просматриваемый путь к тому, чтобы примерно за десять лет стать одной из полноценных стран объединенного континента.

В Кремле запаниковали. Таможенный союз, рахитичное дитя путинской мегаломании, затрясло предсмертным чейн-стоксовским хрипом. Дисциплина, которая держалась на большой кремлевской палке, вылилась в бунт братьев-диктаторов. Хитрый азиат Назарбаев тихо разрешил своей таможне носить при исполнении служебных обязанностей очень темные, практически непроницаемые очки. Почтительно кланяясь старшему брату, казахи, поплевывая на лимиты, ввозят что хотят и сколько хотят. Грубый Лукашенко заявил, что нефть из России должна немедленно подешеветь, а иначе Таможенный союз его стране не по карману.

Пришла беда — открывай ворота. Как на грех, дела в Америке и Европе пошли на лад. После страшного, раз в столетие, потопа из промокшей Праги не уехал никто. В результате куда более плавного, вполне предсказуемого наводнения российский Дальний Восток лишился десятков тысяч отчаявшихся жителей. Многие тысячи других дальневосточников безнадежно сидят на чемоданах. В Москве и Екатеринбурге избиратели обнаглели. Неблагодарный Сердюков всё никак не застрелится. То тут, то там вспыхивают национальные беспорядки. Ракеты падают. Кавказ тлеет. Нобелевские премии мира дают не тем и не за то.В  Нефть дорогая, а денег в казне нет. Воруют все.

В этих непростых обстоятельствах Путин отдал руководство операцией по срочному возвращению Украины в единое славянское стойло Сергею Глазьеву — возможно, лучшему из тех, кто у него был и есть.

Защитив обе диссертации еще в СССР и став самым молодым в стране доктором экономических наук, Глазьев в последующие годы испытал себя в разных видах деятельности. Он был членом правительства при Гайдаре и руководил внешней торговлей России при Черномырдине. Вместе с генералом Лебедем ковал победу патриотических сил. Вместе с Рогозиным создавал и вел к успеху избирательный блок В«РодинаВ».

Было бы преувеличением заявлять, будто Глазьев В«вместе с ПутинымВ» создавал Евразийское экономическое пространство. Путин не любит соавторов, предпочитая им беспрекословных помощников. Оказалось, что и на тихую работу Глазьев вполне годится, отчего он и стал правой рукой главного лидера по делам в Таможенном союзе и прочих окрестностях бывшего СССР.

Вероятно, характеристика Сергея Глазьева будет незавершенной, если не сказать следующее. Как-то так всегда получалось, что во всех чиновничьих и политических ипостасях он завершал свою бурную деятельность гулкими провалами. От Гайдара и Черномырдина его выперли, хотя формально — уходил сам и даже публично хлопал дверьми. С Лебедем разошелся без лишнего шума, но нарыв не успел вызреть из-за вертолетной катастрофы, сгубившей генерала. Зато следующий скандал, при разрыве с Рогозиным, был безобразным, с взаимными обвинениями, проклятьями и отчаянным мордобоем в СМИ.

Все провалы и все скандалы накрыло бы позолоченным плащом победы, если бы Глазьев сумел расстроить и обратить в дипломатическое ничто Договор об ассоциации Украины с Европейским сообществом.

Он старался, он очень старался. Но, по всей видимости, над академиком РАН Сергеем Глазьевым навис угрюмый рок. На международную встречу, которая не так давно состоялась в Крыму, Глазьев прибыл после многодневного лекционного турне по восточным областям Украины. Оно прошло скучно и уныло, разочаровав заинтересованных наблюдателей в Кремле.

Впрочем, провал Глазьева в Крыму выглядел уже не так скучно, но зато очень жалко. Для нашего академика это был плохой день. Пикировку россиянина с украинскими политиками, которых он то пугал, то прельщал, то разоблачал, то заманивал в светлое будущее, смотрела по телевизору вся республика. На следующий день после балаганного зрелища опросы общественного мнения показали, что зрители, в большинстве своем, разделяли смех, который почти непрерывно звучал в крымском зале.

Тот ли это случай, когда уместно вспомнить слова великого украинско-российского классика Николая Гоголя: В«Над кем смеётесь? Над собой смеётесь!В»? Давайте воздержимся от смешков. Вернувшись домой, Глазьев наверстал упущенное энергичной пропагандистской кампанией в российских СМИ. Он выступил по всем главным телевизионным каналам, на всех ведущих радиостанциях, на страницах многих центральных экономических и общеполитических изданий. Это были часовые программы и блоки в популярных новостных передачах. Глазьев назвал предполагаемое вхождение Украины в Европейское сообщество самоубийством, предрек Украине неминуемое и немедленное финансовое банкротство, украинскому народу предсказал нищету, украинскому промышленному и сельскохозяйственному производству — окончательную гибель в корчах кризиса. Он обвинил украинское правительство в предательстве братской России, в колонизации Украины безжалостным Западом — и ещё много в чем другом.

Картина ужасная. Но академик Глазьев не скрыл и счастливой альтернативы для братского народа. Вступление Украины в Таможенный союз — не просто выход, но путь к счастью и процветанию.

Все это слишком серьезно, чтобы обойтись пересказом и беглыми отзывами. В следующей публикации мы рассмотрим со всей тщательностью, насколько корректны и обоснованны как мрачные прогнозы, так и светлые перспективы, которые начертал для Украины специальный помощник российского президента.

Напомню лишь одно, но очень важное обстоятельство: голосом стабильного неудачника и заслуженного академика Глазьева в данном случае говорит Кремль.

Фотография ИТАР-ТАСС