В странах с британскими правовыми традициями граждане вправе самостоятельно, в порядке частного обвинения требовать в уголовном суде наказания преступников за совершенные преступления. Обвинителем в этом случае выступает не государственный прокурор, а гражданин или нанятый им адвокат, отстаивающий общественное благо или интересы жертв преступления и членов их семей.

Целью уголовного преследования, в отличие от исков в защиту общих интересов, является приговор, а не возмещение ущерба. Обвинение призвано наказать виновного и укрепить веру людей в силу закона.

Если сравнить частное обвинение в уголовном судопроизводстве и иск о возмещении ущерба в гражданском деле, то проще подать иск, так как требования к качеству приемлемых для суда доказательств в этом случае ниже. Однако выигранное дело по гражданскому иску сулит лишь денежную компенсацию, которая может остаться невыплаченной, если у нарушителя закона не окажется денег. Тогда правосудие не восторжествует, справедливость не будет восстановлена. Поэтому граждане порой предпочитают пойти на уголовное преследование нарушителя закона, чем вчинять ему иск.

Но у гражданина нет следственного аппарата, криминалистических лабораторий и спецтехники, доказать факт преступления в порядке частного обвинения ему сложно. Поэтому общественное мнение воспринимает частное обвинение как вынужденную, крайнюю меру. По общему правилу отстаивать закон обязаны прокуроры, это их прямая обязанность, а гражданам надо контролировать их работу с помощью демократических процедур.

Возможно, поэтому в странах общего права граждане пользуются правом частного обвинения нечасто. Так, в канадской провинции Альберта между 1993 и 2004 годом до стадии слушаний в суде дошло лишь 21 частное обвинение в сфере защиты окружающей среды, и только три – закончились вынесением приговора. Это и понятно. Если прокурор, находясь в условиях конкуренции с простыми гражданами, вынужден усердно исполнять свои обязанности, то граждане могут спокойно заниматься своим делом.

Но если прокурор – монополист в борьбе с преступностью, как это имеет место в России, то опасность его бездействия или сговора с преступниками сохраняется. Право на частное обвинение помогает это предотвратить. Оно дает гражданам возможность пресечь сговор преступников и с сотрудниками правоохранительных органов, остановить чиновников от вымогательства взяток, владельцев предприятия – от загрязнения окружающей среды, лоббистов – от желания за взятку протолкнуть выгодную им поправку в закон. Опасаясь частного уголовного преследования со стороны любого гражданина, все эти люди не идут на нарушение закона.

Частное обвинение в странах общего права нередко становится поводом для общественной дискуссии по изменению законодательства, устранению в нем пробелов и коррупциогенных статей. Не случайно в канадском уголовном кодексе право гражданина начинать судебное преследование в таких случаях получило название В«ценной конституционной гарантии противодействия инертности или пристрастности властиВ».

В Великобритании любое уголовное преследование основывалось на частном обвинении до конца XIX века. В 1985 году права частного обвинителя были несколько ограничены Законом о судебных преследованиях при преступлениях, появилась Служба государственного преследования и закрепилась действующая система прокуратуры. Но и сегодня ничто не мешает любому гражданину начать уголовное преследование или руководить уголовным преследованием в случае, когда полномочия генерального прокурора не действуют. Важно, чтобы при этом частное обвинение не использовалось бы для мести или расправы.

В США частное обвинение в уголовных процессах существует с момента появления судов и считается помощью государству. Если граждане видят, что государственный прокурор не исполняет своих обязанностей, они вправе инициировать уголовное преследование в частном порядке, закон не ставит никаких барьеров частному обвинению. В Техасе, если государственный прокурор отстранен от участия в делах, а иной прокурор недоступен, судья может обратиться к любому компетентному в данной сфере юристу с просьбой помочь государству выполнить его обязанности.

В Канаде законодательная реформа, упростившая процедуру частного обвинения, была проведена в 1960-х годах. Гражданин получил право предъявлять частное обвинение без разрешения или участия Генерального атторнея Канады, но с согласия суда. Для возбуждения уголовного дела суд требует от обвинения веских доказательств. Но и для того чтобы остановить частное уголовное преследование, суду нужны не менее серьезные причины. Впрочем, Генеральный атторней может вмешаться в судебный процесс на любом этапе. В одних случаях его участие укрепляет позиции частного обвинителя, в других – обвиняемого.

В развитых странах конфликт между правом граждан на частное обвинение и полномочиями органов власти, в частности прокурора, регулируется системой сдержек и противовесов. Она включает право прокурора в рамках закона вмешиваться в дела частного обвинения и прозрачность процедуры этого вмешательства, независимость суда от исполнительной власти, право обвиняемых на апелляцию и эффективный судебный надзор.

В Канаде гражданин становится частным обвинителем после того, как судья определит, что предоставлено достаточно доказательств и вызовет обвиняемого в суд для ответа на обвинения. Все улики должны быть предоставлены до вызова обвиняемого в суд.

Предъявить обвинение может гражданин, группа лиц или организация. Но заявить в суд о нарушении закона вправе только реальное лицо, личность которого можно проверить. Связано это с тем, что обвиняемый имеет право знать, кто выступил с обвинением в его адрес.

Информацию о совершенном преступлении и улики может предоставить суду не сам обвинитель, а тот, кто ими владеет (информант). Любой гражданин, получив такие сведения от информанта, например результаты анализов загрязнения окружающей среды, вправе сам предъявить частное обвинение нарушителю закона. Информант должен лишь сообщить улики суду и после этого в процессе участвовать не обязан.

Предусмотрена ответственность частного обвинителя за клевету и сутяжничество. Согласно Закону о Верховном суде Британии 1981 года, уголовное преследование может быть возбуждено в Высоком суде против частных обвинителей, если они постоянно и без оснований инициируют сутяжнические процессы. Частный обвинитель, признанный сутяжником, в дальнейшем может начать уголовное преследование лишь с разрешения Высокого суда. Похожий принцип присутствует и в законодательстве Австралии.

Если судебный процесс, инициированный частным обвинителем, не закончится приговором, обвиняемый может вчинить иск о злонамеренном обвинении самому обвинителю. Если будет доказано, что обвинитель не имел резонных оснований для возбуждения дела, действовал злонамеренно или из мести, суд наложит на него штраф. Судебные расходы возлагаются на частного обвинителя лишь в случае признания обвинения неправомерным.

Преступления, преследуемые по частному обвинению

В странах общего права уголовное дело в порядке частного обвинения можно начать, используя любые статьи Уголовного кодекса, так или иначе направленные на защиту прав граждан. Чаще всего речь идет о вреде, причиненном гражданину или его собственности: это действие или бездействие, которое привело к необдуманному или извращенному пренебрежению жизнью или безопасностью другого лица; создание источника опасности или неудобства для всех окружающих; умышленное причинение вреда собственности или препятствование в ее использовании, работе или обладании; нарушение общественного спокойствия; превышение допустимого уровня шума.

Частное обвинение может быть предъявлено практически по всем статьям Уголовного кодекса, а также некоторым другим законам, формально не регулирующим уголовный процесс. Так, в Канаде обвинение можно применить на основании Закона о рыбной ловле, в котором прописан запрет ловли рыбы на нересте.

В рамках частного обвинения может преследоваться содействие в совершении преступления. Обвиняемыми могут стать граждане, подстрекающие против расследования, – чиновники, корпоративные директора, наблюдатели и иные лица, дающие инструкции и поощряющие нарушения. Министры и другие федеральные и провинциальные чиновники имеют иммунитет от частного обвинения только при условии, что действуют жестко в рамках своих полномочий. Этот иммунитет не распространяется на служащих муниципалитетов.

Дела могут возбуждаться против коррумпированных законодателей, исполнителей, судей, шерифов и прокуроров, если они отказываются передавать сложное дело большому жюри или выступать обвинителем из-за конфликта интересов, либо вовлеченности в дело дружественных чиновников.

Основанием для обвинения государственного служащего является доказательство его личного участия в совершении преступления. Но к ответственности может быть привлечен и высокопоставленный чиновник, если будут представлены свидетельства, что он санкционировал незаконные действия. Более того, в канадской провинции Альберта закон о защите окружающей среды позволяет гражданину предъявить частное обвинение высокопоставленному чиновнику, который опосредованно участвовал в противозаконных действиях: знал или должен был знать об обстоятельствах, повлекших совершение преступления, имел влияние или контролировал предотвращение нарушения, независимо от того, преследовалось ли другое лицо за совершение данного преступления.

Среди дел частного обвинения особняком стоят дела по фактам смерти в полицейском участке или тюрьме. В 2002 году за подписью Генерального атторнея Англии появился документ, разъясняющий семьям погибших порядок расследования дел, связанных со смертью их близких в заключении. Обычно такими делами занимается Служба преследования, однако, если прокурор отказался от возбуждения дела, семья погибшего вправе сама предъявить частное обвинение.

Частное обвинение в России

Правовой нигилизм нашего народа остается реальностью современной России. Значительная часть населения считает естественным положение, когда законы не исполняются или толкуются в пользу власть имущих, полиция творит произвол, а суды грешат обвинительным уклоном. Продолжает доминировать традиция подчинения чиновников не закону, а инструкции и начальнику. Правоохранительные органы привычно ориентированы на защиту В«интересов государстваВ» в ущерб защите прав и интересов граждан.

Поэтому не удивительно, что частное обвинение в России имеет мало общего с этим институтом в странах общего права. Их объединяет разве что название и негосударственный характер поддержки уголовного преследования.

В нашей стране частным обвинением называют производство по уголовным делам, которые возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего и должны быть прекращены в случае примирения. Обвинение поддерживает сам потерпевший. Если заявление подает не он или его представитель, а члены его семьи, не говоря уже о просто заинтересованных лицах, судья формально может его отклонить.

Право на частное обвинение, по сути, ограничено причинением легкого вреда здоровью (ст. 115 УПК РФ) и нанесением побоев (ст. 116 УПК РФ). Всё остальное контролирует государственный прокурор, гражданин не может влиять на процесс расследования и даже получать доступ к информации по делу.

Дерзкая мысль о включении гражданина в уголовный процесс наравне с прокурором с трудом укладывается в головах российских юристов. Идея резкого расширения границ частного обвинения почти не обсуждается, хотя мировой опыт убедительно доказал эффективность этого способа обуздания коррупции и утверждения в стране верховенства права.

Наделение активных граждан широкими правами на частное обвинение поставило бы российскую полицию, следователей, прокуроров в условия конкуренции, а значит, повысило бы качество их работы. Могут сказать – для России это фантастика. Но два десятка лет назад и рыночные отношения в России представлялись фантастикой!

Чтобы частное уголовное преследование стало эффективным способом контроля над противозаконной деятельностью чиновников и в России, нужно предусмотреть его практически по всем статьям Уголовного кодекса, одновременно дав исчерпывающий перечень причин вмешательства прокурора в дела частного обвинения, ограничив такое вмешательство процессуально.

Право граждан оспорить нормы, порождающие коррупцию

Противодействие коррупции – это, прежде всего, устранение условий, ее порождающих, и только потом – борьба с конкретными взяточниками. Коррупцию порождает отсутствие должной системы кнута и пряника, которая понуждала бы чиновников служить обществу, а не использовать свое служебное положение в корыстных целях.

Но коррупцию провоцируют и коррупциогенные нормы законов и правил, позволяющие чиновнику решать вопросы по своему усмотрению. Например, за нарушение Правил дорожного движения Кодекс об административных правонарушениях (КоАП РФ) предусматривает штраф или лишение прав, иными словами, любезно приглашает дать взятку гаишнику В«за добротуВ». Другой пример: чиновник имеет возможность предписать застройщику построить простенький съезд с дороги или мост стоимостью в миллион долларов. Депутаты, голосующие за нормы законов, позволяющие творить произвол, порой не скрывают, что их проплачивают заинтересованные ведомства.

Любой гражданин России сегодня вправе подать в суд иск о признании недействительной нормы, противоречащей Конституции или федеральному закону. Правовая основа для обжалования нормативных актов была создана в нашей стране в 1990-х годах. Это Закон В«Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы гражданВ» и ст. 245-261 ГПК РФ. Такой иск похож на иск в защиту интересов неопределенного круга лиц, но трактуется как публично-правовой, и суд не рассматривает вопрос о возмещении гражданам ущерба от действия данной нормы. Поэтому истец может лишь удовлетворить свое чувство справедливости, выполнить свой гражданский долг.

Но на практике признать по суду недействительной коррупциогенную норму закона или инструкцию до недавнего времени было нельзя, потому что не было федерального закона, определяющего само понятие коррупциогенности. А значит, не было предмета для иска.

Наконец в 2009 году был принят Закон В«Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актовВ», а в феврале 2010 года одноименным постановлением правительства были утверждены подробные правила и методика проведения такой экспертизы.

К коррупциогенным факторам закон отнес: во-первых, положения нормативных правовых актов и их проектов, которые устанавливают для правоприменителя необоснованно широкие пределы усмотрения или возможность необоснованно применять исключения из общих правил; во-вторых, положения, содержащие неопределенные, трудновыполнимые и (или) обременительные требования к гражданам и организациям и тем самым создающие благоприятные условия для коррупции.

В За антикоррупционную экспертизу федеральных нормативных правовых актов по закону отвечает Министерство юстиции, в остальных случаях – прокуратура и сами ведомства, издающие эти акты. На общественных началах такой экспертизой могут заниматься негосударственные организации и даже отдельные граждане. Но, если прокуратура вправе указать ведомствам на необходимость внести исправления в нормативные акты, то общественные организации и граждане могут лишь дать заключения, имеющие рекомендательный характер.

Понятно, что чиновники не заинтересованы в исправлении нормативных актов, ведь это источник их обогащения. Минюст и прокуратура, которые обязаны добиваться исключения корупциогенных норм законов, сами являются частью авторитарной политической системы, основанной на коррупции. Зачем прокурорам портить отношения с коллегами по вертикали? Поэтому санкции к авторам коррупциогенных норм и руководителям ведомств не применяются.

Все это сказалось на том, что с принятием закона об экспертизе ситуация мало изменилась. Гора родила мышь, потому что написать и провести через Госдуму правильный закон недостаточно. Куда важнее предусмотреть жесткие санкции за его неприменение и наладить действенных контроль заинтересованных лиц за их неукоснительным соблюдением.

Как в развитых странах обеспечивается высокое качество законов? В условиях честных выборов у граждан есть возможность сменить власть. Это заставляет правительство умерять аппетиты бюрократии, требовать от руководителей ведомств удаления из нормативных актов коррупциогенных норм. Оппозиция, придя к власти, также старается выполнить свои обещания и устранить условия, порождающие коррупцию. Но проблема в том, что простые избиратели не всегда могут или хотят разбираться, где пустые обещания политиков, а где дельные предложения.

Поэтому к очищению законов от коррупциогенных норм подключают профессионалов, организации и граждан, чьи интересы непосредственно затрагивают такие нормы. Например, в США ведомства, готовящие проекты нормативных актов и постановлений, обязаны проводить общественные слушания, в которых участвуют любые заинтересованные лица и организации. Если ведомство проигнорировало обоснованные возражения участников слушаний, граждане вправе обратиться в суд и обжаловать решение. Подобные слушания по закону обязательны и в нашей стране, но проводятся они сугубо формально и ни на что не влияют.

А судьи кто?

В России плохо работает и судебный фильтр коррупциогенных норм. Жалобы граждан на решения органов власти, в том числе на противозаконные или коррупциогенные нормы, рассматриваются судами общей юрисдикции, где они тонут в общем потоке других дел.

При этом не стоит забывать о том, кто у нас работает судьями. Треть действующего судейского корпуса составляют выходцы из аппаратов судов, 17% – бывшие прокурорские работники, 16% – вчерашние полицейские. А вот бывшие адвокаты в судейском корпусе нежелательны, на их кандидатуры наложен негласный запрет. Чаще всего судьями становятся секретари судов, помощники судей, получившие плохое заочное образование В«без отрыва от производстваВ» (заочно получили образование 60% судей). К моменту получения диплома им исполняется требуемые по закону 25 лет, и они имеют необходимый пятилетний стаж работы. Средний возраст начала карьеры судьи – 31 год, 57% надевают мантию судьи до 30 лет.

Для сравнения: в США на должность судьи приходят зрелые люди, почетные и уважаемые граждане, имеющие большой авторитет в юридических кругах, как правило, бывшие адвокаты. Средний возраст кандидатов в судьи – 40-45 лет.

Чем вызваны столь разительные отличия? Тем, что властвующей в России бюрократии нужен послушный суд, где судьи зависят от чиновного сословия. Для этого не просто подбираются кандидаты в судьи из секретарей, но и выстроена судебная бюрократическая вертикаль, позволяющая председателям судов, используя административно-властные полномочия, держать судью в узде. Поэтому наши судьи и не хотят самостоятельно принимать решения о коррупциогенности норм. Они просят экспертов из заинтересованных ведомств дать заключения и на них основывают свои решения. Разумеется, в пользу ведомств.

Таким образом, закрепленное в Конституции право граждан добиваться признания недействительными корупциогенных норм законодательства стало в нашей стране очередной фикцией.

В других странах проблему квалифицированных судей, мотивированных на ограничение экспансии бюрократии, решают созданием специальных административных судов. К примеру, они эффективно работают в Германии. Высокопрофессиональным судьям в таких судах эксперты по коррупциогенности норм просто не нужны. Характерно, что в ГДР, где власть партийной бюрократии была безграничной, административное судопроизводство было заклеймено как В«буржуазноеВ» и восстановлено лишь после объединения Германии.

В США федеральный закон об административной процедуре наделяет граждан, которым причинен ущерб действиями ведомства (правилами, приказами, актами, директивами), правом оспаривать в суде административные решения. Закон обязывает суд объявить незаконными и отменить любые решения ведомства, которые он сочтет волюнтаристскими, произвольными или несоответствующими закону; противоречащими конституционным правам, полномочиям, привилегиям или иммунитету; совершенными с превышением предписанной законом юрисдикции, компетенции или ограничений без соблюдения процедурных норм, требуемых законом. Но главное – этот закон работает, люди обращаются в суд и добиваются справедливых решений.

В России специализированных федеральных судов по рассмотрению административных дел по-прежнему нет, несмотря на то, что возможность их создания предусмотрена Законом В«О судебной системе РФВ».

Использование мирового опыта исков в защиту общих интересов, частного обвинения, отмены коррупциогенных норм законов и правил по суду упирается в зависимость суда. Не может суд, покорный исполнительной власти, полностью от нее зависимый, выносить решения против ее интересов. Россияне убедились в этом на своем опыте.

Стране, как воздух, нужны честные выборы, свобода слова и заявительная регистрация партий, нужна настоящая политическая конкуренция. Это даст надежду на повышение качества законов, принимаемых Государственной думой, на то, что законы эти будут исполняться. Но для этого необходимо обновить судейский корпус, сломать судебную бюрократическую вертикаль, создать специализированные административные суды. И очень важно предоставить гражданам право самим бороться с коррупцией и обманом, создать для этого стимулы. Тогда слуги народа будут служить нам верой и правдой.

Фотография Марии Олендской / ЕЖ