Элитам украинского востока — Донецкой и Луганской областей — сейчас не позавидуешь. Вначале они проиграли битву за власть в Украине, когда их, теперь уже бывший, лидер Виктор Янукович бежал из Киева, а потом и из страны. А затем Россия расшевелила на востоке тех людей, которые никогда ранее не принимались в расчет в серьезных политических раскладах.

Фактически Россия сделала ставку на работу не с элитами (в которых она успела разочароваться еще во время харьковского съезда в феврале нынешнего года — они осторожны и не хотят слишком сильно сближаться с Россией), а с более радикальными силами, которые негативно относятся к Партии регионов и большинству ее деятелей. Исключение составляет лишь наиболее пророссийски настроенный В«регионалВ» Олег Царев, выдвинувший свою кандидатуру в президенты, для того чтобы получить возможность агитации против действующей власти с использованием ресурсов, предоставленных кандидатам.

Похоже, что речь в значительной степени идет об электорате Коммунистической партии Украины (КПУ), которая на парламентских выборах 2012 года добилась высоких результатов на востоке, заняв в Донецкой и Луганской областях убедительное второе место. В частности, в Донецке за коммунистов проголосовали 13% избирателей, а в ряде районов Донецкой области их результаты были существенно выше. Например, в Володарском районе коммунисты получили 36% голосов, в Старобешевском районе — 33%, в Тельмановском районе — 28%. В Луганске поддержка КПУ была еще более существенной, чем в Донецке, — 21%.

Необходимо отметить, что в нынешних событиях руководство КПУ пока не проявляет большой активности, что может быть связано с трудной внутрипартийной ситуацией (одно из исключений — лидер Компартии в Славянске, городе, который полностью контролируется пророссийскими силами). Коммунисты тесно сотрудничали с режимом Януковича до самого конца его существования — в результате их организации в ряде регионов страны (не только на западе, но и в центре) оказались ослабленными, а то и разгромленными. Но еще более важно другое — КПУ архаична и иммобильна, не готова к рискованным действиям. Она никогда не имела В«революционногоВ» потенциала и привыкла действовать в условиях украинской политики, предусматривавших приоритет компромисса над жесткими действиями (эти правила были частично пересмотрены в результате непримиримой борьбы Януковича и Тимошенко, но большинство политического класса, включая и КПУ, от этого мало изменилось). Лидеры КПУ В«укорененыВ» в украинской политике и намерены в ней остаться. Впрочем, это не относится к части рядовых коммунистов, которые, по некоторым данным, участвуют в В«восточныхВ» выступлениях последнего времени.

Однако электорат КПУ существует безотносительно активности и дееспособности партии. Эта часть населения Украины ностальгирует по СССР и сочувствует России. Рассмотрим результаты В«свежегоВ» социологического опроса, проведенного Киевским международным институтом социологии (КМИС). За присоединение своего региона к России в той или иной степени выступает 27,5% дончан и 30,5% луганцев. В Донецкой области В«безусловноВ» и В«скорееВ» поддерживают захватчиков административных зданий 18% населения, в Луганской — 24,5%. Поддержка возможного вторжения российских войск на востоке также довольно значительна: в Донецкой области в той или иной степени его готовы приветствовать 18,5%, в Луганской — 19,5%. Понятно, что часть сторонников России боятся смуты и, тем более, возможной войны — и не готовы поддерживать насильственные действия. В любом случае, это меньшинство, но значительное, способное при мобилизации вывести на улицы тысячи сторонников (но не десятки тысяч в одном месте — Восток все же инерционен и не имеет опыта добровольных массовых действий, в отличие от более В«пассионарногоВ» Запада).

Причем элиты не могут справиться с этим радикальным меньшинством, так как при выборе В«чужиеВ» киевляне или В«своиВ» дончане большинство населения востока выбирает вторых. В Донецкой области 47% считают, что Россия справедливо защищает интересы русскоязычных граждан, в Луганской — 44%. При этом 45% дончан и 54% луганцев в той или иной степени оправдывают действия захватчиков зданий, соглашаясь с тем, что другого пути обратить внимание центра на проблемы региона нет, тем более что во время революции в Киеве и на западе Украины делали то же самое. Неудивительно, что донецкая милиция в большинстве своем держит нейтралитет — она понимает общественные настроения.

И еще одна цифра. В Донецкой области 38% выступают за национализацию всей собственности олигархов. Это существенно больше, чем в других регионах востока (для сравнения: в Луганской области 24,5%, в Харьковской 15%). Это ответ на вопрос, почему Ринат Ахметов В«одной левойВ» не может разогнать пророссийских деятелей в Донецке. Степень его легитимности в Донецке на самом деле не так велика, как это иногда кажется (добавим к этому, что 35% дончан выступает за национализацию незаконно нажитой олигархами собственности — в сумме получается более 70%). Показательно, что сейчас стала куда менее популярной точка зрения, что за волнениями на востоке стоят местные элиты, торгующиеся с Киевом. Торговля торговлей, но подобные игры представляли бы для Ахметова и его соратников запредельный риск.

В этих условиях ставка России на радикалов нашла отклик как в областных центрах востока, так и в районах. Выступления принимают национальный характер (борьба русских за свои права), но при этом имеют социальную В«подкладкуВ», связанную с неприятием правящих на востоке Украины олигархов и с надеждами на лучшее будущее в России. У маргинальных ранее политиков, представляющих мелкие пророссийские организации, в этих условиях появляются надежды на карьеру по В«крымскомуВ» образцу. Примером для них служит Сергей Аксенов, в кратчайшие сроки прошедший путь от лидера миноритарной фракции в крымском парламенте (его партия получила в 2012 году поддержку лишь 4% избирателей) до лидера республики и члена президиума российского Госсовета. Понятно, что в Донецкой и Луганской областях реализовать В«крымскийВ» сценарий существенно сложнее, но в случае неудачи эти политики могут рассчитывать на то, что их примут в России, где уже нашли убежище как Янукович и некоторые его соратники, так и часть участников пророссийского движения последних недель.

В этих условиях восточные элиты пытаются договориться с Киевом, с тем чтобы В«выторговатьВ» у него как можно больше и представить населению Донецка и Луганска как собственную победу. Однако природа нынешнего украинского правительства такова, что договоренностей достигнуть непросто даже в чрезвычайных условиях. Речь идет не о пресловутом В«Правом сектореВ», чье влияние часто сильно преувеличивается, а об одной из коалиционных политических сил — ультраправой Партии свободы (в настоящее время она, наряду с В«БатькивщинойВ», является одной из двух партий, напрямую представленных в кабинете министров). В«СвободаВ» резко выступает против закона о региональных языках, считая его предательством украинских национальных интересов. Александр Турчинов и Арсений Яценюк пытаются найти компромисс — и их поддерживает в этом Запад, заинтересованный в консолидации украинских элит.

Однако восточным элитам невыгодно идти за нынешними украинскими лидерами, которые согласны несколько ущемить интересы В«СвободыВ», но не идут на провозглашение русского языка вторым государственным — тогда они столкнулись бы не только с праворадикалами (которые, кстати, не выходят из правительства, несмотря на компромиссные языковые инициативы Турчинова и Яценюка), но и с большинством участников Майдана. Поэтому Партия регионов требует как раз В«второго государственногоВ» — чтобы не потерять своих сторонников. Проблема в том, что все это происходит в условиях не обычной избирательной кампании, а балансирования на грани военных действий, что делает положение восточных элит не просто затруднительным, а драматичным.

Автор — первый вице-президент Центра политических технологий

На фото: ТАС 41 Украина. Донецк. 23 января 2014 года. На митинге Партии Регионов на центральной площади Ленина.

Фото ИТАР-ТАСС/ Константин Сазончик