А армию распустить? Ответ Л. Радзиховскому
Уважаемый Леонид!
Получил от Вас очередную весточку. Застала практически в пути – ехал на службу. Спасибо, что не забываете и находите минуту-другую, чтобы черкнуть о своем житье-бытье. Почта благодаря нынешним властям (а Вы все меня оголтелым хулителем числите) работает исправно, поэтому рассчитываю, что и ответ мой Вы получите в срок, что не затеряется он на бескрайних просторах нашей с Вами общей родины.
Рад, что у вас все хорошо. Что с непоколебимой стойкостью удается Вам сохранять душевное равновесие и отстраненный, взвешенный взгляд на окружающую нас с Вами действительность. (Хотя, по правде говоря, мне зачастую кажется, что мы живем в разных действительностях.) Особую благодарность я испытываю к Вам за то усердие, что Вы прилагаете к возрождению уже, увы, почти забытого (незаслуженно, разумеется) жанра – эпистолярного. Единственное, к чему я призываю Вас, так это помнить, что в нынешних условиях наша переписка никак не может считаться частной, что цензоров у нас хватает. Их, знаете ли, тысячи и тысячи. Однако перейдем к сути тех проблем, что Вы нынче предлагаете к обсуждению.
Мне казалось, что по теме затеянной вами дискуссии «о месте поэта в рабочем строю» я высказался уже достаточно подробно и однозначно. Между тем, Вы посчитали необходимым к ней вернуться. Причем сделали это предельно искренне, что, в свою очередь, и меня обязывает к тому же. Извольте, но уж не обессудьте.
Итак, вернемся к вопросу профессиональной этики. Я не могу поверить, что Вы не видите различий между описываемыми Вами двумя формами журналистского заработка – зарплатой и вознаграждением за конкретный материал. По-моему, они абсолютно очевидны. Возьмем крайний случай.
В принципе можно предположить, что владелец вашего издания рассматривает его исключительно как инструмент защиты собственных интересов. Хоть политических, хоть коммерческих. Тогда, разумеется, ваша свобода творчества жестко ограничена этими интересами. Только умные владельцы СМИ давным-давно поняли, что такой подход абсолютно не эффективен: читатель быстро осознает, что его дурят, и перестает потреблять данный продукт. В этом случае происходит резкое снижение капитализации (хоть политической, хоть коммерческой) не только всего издания, но и конкретных журналистов – им перестают верить, что естественным образом сказывается на рыночной стоимости таких журналистов. Поэтому умный владелец СМИ (в данном случае мы говорим о политической журналистике) находит автора, который мыслит с ним примерно в одной системе координат. Тогда у нашего с вами брата появляется счастливая возможность ПИСАТЬ, ЧТО ДУМАЕШЬ САМ за приличную зарплату (которой Вы нашли возможным меня попрекнуть). Естественно, что в данном случае гражданская позиция автора как на ладони. И все его сомнения с переживаниями тоже.
Когда же приходится каждый раз писать по конкретному заказу, то есть выполнять поставленную задачу, то авторская позиция неизбежно размывается – задачи-то у всех разные.
Впрочем, особо талантливые представители профессии находят в том прямую выгоду. Это позволяет им в глазах общественного мнения выглядеть не «оголтелыми» сторонниками белых или красных, а взвешенными и спокойными аналитиками, с высоты своего таланта беспристрастно взирающими на происходящее у их ног. Постоянная (но при этом – аккуратная) корректировка взглядов (в зависимости от заказа) только способствует такому позиционированию.
Мне как-то не вполне ловко указывать Вам на очевидность приводимых аргументов, но то, что Вы называете «оголтелостью», на самом деле является «принципиальностью». Или даже – «профессиональной принципиальностью». Вы будете, наверное, смеяться, но я по-прежнему уверен, что наличие этого качества – обязательное условие для причисления себя к тому цеху, в котором я состою.
Кроме того, для меня совершенно очевидно, что целенаправленная девальвация журналистского ремесла (а именно этим Вы занимаетесь) наносит вред не только данному профессиональному сообществу, но и потребителям конечной продукции. То есть – нашим читателям. Вы же не говорите: «Мне плевать на мою репутацию». Вы говорите: «Нам всем плевать на нашу репутацию». Ну и кто же нас с Вами после этого будет читать? А я, грешным делом, все еще хочу, чтобы меня читали. Слаб, знаете ли, человек. Поэтому мне моя репутация дорога.
Обсудить "А армию распустить? Ответ Л. Радзиховскому" на форумеПолучил от Вас очередную весточку. Застала практически в пути – ехал на службу. Спасибо, что не забываете и находите минуту-другую, чтобы черкнуть о своем житье-бытье. Почта благодаря нынешним властям (а Вы все меня оголтелым хулителем числите) работает исправно, поэтому рассчитываю, что и ответ мой Вы получите в срок, что не затеряется он на бескрайних просторах нашей с Вами общей родины.
Рад, что у вас все хорошо. Что с непоколебимой стойкостью удается Вам сохранять душевное равновесие и отстраненный, взвешенный взгляд на окружающую нас с Вами действительность. (Хотя, по правде говоря, мне зачастую кажется, что мы живем в разных действительностях.) Особую благодарность я испытываю к Вам за то усердие, что Вы прилагаете к возрождению уже, увы, почти забытого (незаслуженно, разумеется) жанра – эпистолярного. Единственное, к чему я призываю Вас, так это помнить, что в нынешних условиях наша переписка никак не может считаться частной, что цензоров у нас хватает. Их, знаете ли, тысячи и тысячи. Однако перейдем к сути тех проблем, что Вы нынче предлагаете к обсуждению.
Мне казалось, что по теме затеянной вами дискуссии «о месте поэта в рабочем строю» я высказался уже достаточно подробно и однозначно. Между тем, Вы посчитали необходимым к ней вернуться. Причем сделали это предельно искренне, что, в свою очередь, и меня обязывает к тому же. Извольте, но уж не обессудьте.
Итак, вернемся к вопросу профессиональной этики. Я не могу поверить, что Вы не видите различий между описываемыми Вами двумя формами журналистского заработка – зарплатой и вознаграждением за конкретный материал. По-моему, они абсолютно очевидны. Возьмем крайний случай.
В принципе можно предположить, что владелец вашего издания рассматривает его исключительно как инструмент защиты собственных интересов. Хоть политических, хоть коммерческих. Тогда, разумеется, ваша свобода творчества жестко ограничена этими интересами. Только умные владельцы СМИ давным-давно поняли, что такой подход абсолютно не эффективен: читатель быстро осознает, что его дурят, и перестает потреблять данный продукт. В этом случае происходит резкое снижение капитализации (хоть политической, хоть коммерческой) не только всего издания, но и конкретных журналистов – им перестают верить, что естественным образом сказывается на рыночной стоимости таких журналистов. Поэтому умный владелец СМИ (в данном случае мы говорим о политической журналистике) находит автора, который мыслит с ним примерно в одной системе координат. Тогда у нашего с вами брата появляется счастливая возможность ПИСАТЬ, ЧТО ДУМАЕШЬ САМ за приличную зарплату (которой Вы нашли возможным меня попрекнуть). Естественно, что в данном случае гражданская позиция автора как на ладони. И все его сомнения с переживаниями тоже.
Когда же приходится каждый раз писать по конкретному заказу, то есть выполнять поставленную задачу, то авторская позиция неизбежно размывается – задачи-то у всех разные.
Впрочем, особо талантливые представители профессии находят в том прямую выгоду. Это позволяет им в глазах общественного мнения выглядеть не «оголтелыми» сторонниками белых или красных, а взвешенными и спокойными аналитиками, с высоты своего таланта беспристрастно взирающими на происходящее у их ног. Постоянная (но при этом – аккуратная) корректировка взглядов (в зависимости от заказа) только способствует такому позиционированию.
Мне как-то не вполне ловко указывать Вам на очевидность приводимых аргументов, но то, что Вы называете «оголтелостью», на самом деле является «принципиальностью». Или даже – «профессиональной принципиальностью». Вы будете, наверное, смеяться, но я по-прежнему уверен, что наличие этого качества – обязательное условие для причисления себя к тому цеху, в котором я состою.
Кроме того, для меня совершенно очевидно, что целенаправленная девальвация журналистского ремесла (а именно этим Вы занимаетесь) наносит вред не только данному профессиональному сообществу, но и потребителям конечной продукции. То есть – нашим читателям. Вы же не говорите: «Мне плевать на мою репутацию». Вы говорите: «Нам всем плевать на нашу репутацию». Ну и кто же нас с Вами после этого будет читать? А я, грешным делом, все еще хочу, чтобы меня читали. Слаб, знаете ли, человек. Поэтому мне моя репутация дорога.
