Хроники одного дела. Процесс Сергея Ковалева
Ни в коем случае не хочется паниковать. Тем не менее, я все время слышу, что такой-то, такая-то, такие-то пакуют чемоданы. И почему-то тут же находятся злорадные товарищи, кричащие им: В«Ну и валите в свою…». Сразу вопрос: кто дал право одним гражданам страны советовать другим, я бы даже сказала, настоятельно советовать, отвалить куда-то. Кто и почему берется судить своих соотечественников, не имея на то ни права, ни веса. Знаете, когда кто-то нравственно безупречный тебе говорит: ай-ай-ай, плохо ты делаешь, это и впрямь обидно. А тут кто? Те самые ребята, которые подавляющим большинством поддержали, простите за пафос, разрушение мировых устоев. Ибо незыблемость границ и есть мировые устои. Это такая несовершенная конструкция, на сохранности которой зиждется некая всемирная разумность. Ведь действительно создается впечатление, что люди, переступив эту черту, в самом деле сорвались с какого-то невидимого поводка адекватности.
Смотрела тут недавно кадры документального кино о Германии 30-х годов. Нормальные такие бюргеры, ничего в них демонического нет… Есть. На их плечах понеслась по миру идеология, позволявшая расстреливать людей за то, что они не арийцы. Другая идеология прошла по миру с победой над фашизмом… Одна из них позволяла массовые убийства, фабрики смерти, пытки и бесчеловечность. Другая тоже позволяла. Каким человеческим или высшим законом дозволено одному человеку с чувством собственной правоты загонять иголки под ногти другому? Читаешь В«Архипелаг ГУЛАГВ», не как литературу, а как свидетельство… Полное ощущение, что процесс дознания приносил некое изощренное удовлетворение тем, кто его вел. Ведь прекрасно понимали, что имеют дело с заказом, а не с истинным врагом народа… Ну, потом, правда, во многих случаях сами попадали под тот же каток. Евгения Гинзбург в В«Крутом маршрутеВ» описывает своего следователя, который все ее В«разводилВ» на теме детей, оставленных дома без матери, не по своей, как вы понимаете, воле… А потом, уже в лагере, к ней подошел кто-то с вопросом: ты из Казани? Там один, земляк твой, доходит совсем. Подкорми его. Следователь он был… Говорят, не особо вредный. В доходяге героиня узнает своего давнего мучителя…
К чему я это все? К тому, что никакого внутреннего права у пыточных дел мастеров быть выше тебя нет. Они есть пыточных дел мастера. Работа у них такая. Добровольцы же, которые по своей воле пытаются меня судить,В оценивать, изобретать против моей позиции свои репрессивные законы, все они идут, знаете, куда? Именно, Потому что не авторитеты они для меня. Я сама буду решать, куда, когда и почему я уеду или не уеду. Потому что брюхатый урод в нижнем белье (жарко на улице) с пивом, но с георгиевской ленточкой на запястье, орущий матом на всю улицу, мне не авторитет. И я надеюсь дожить до момента, когда его, как когда-то немецких бюргеров, заставят самого закапывать трупы тех, кто погиб по его равнодушию. Точка.
А что до пыточных дел мастеров, то вот вам напоследок дивная история. Мой бестселлер в последнее время — уголовное дело Сергея Ковалева. О тех, кто его судил и рядил… В уголовном деле Ковалева 30 томов. По окончании следствия, которое шло в Литве, КГБ разных краев, областей и республик начали запрашивать его дело для ознакомления. Кому-то поучиться, кому-то попытаться найти сведения о собственных фигурантах. Ковалев, правда, жутко неудобный подследственный, показаний ни на кого не дал… Но что-то с его уголовного дела можно было взять. Вот и взяли. Напомню, что в тот период середины 70-х годов некоторые книжки были не только причиной заведения уголовного дела, но и жутким дефицитом… И вот коллеги В«зачиталиВ» фрагмент уголовного дела Ковалева, но по напоминании, правда, вернули. Наслаждайтесь.
Документы из архива Сергея Ковалева.
На фото: Россия. Москва. 22 февраля. Правозащитник Сергей Ковалев на открытии фотовыставки "Политическое "правосудие" и политзаключенные современной России" в музее Сахарова. Фото ИТАР-ТАСС/ Михаил Фомичев
