Александр Лукашенко ищет новую Евразию

Александр Лукашенко цену мира с Россией знает даже лучше Украины, и ему было бы что рассказать в Киеве коллеге Петру Порошенко, дебютанту жанра. Если бы, конечно, он этого захотел. Но Александру Лукашенко делиться этим опытом ни к чему. Да и не факт, что Порошенко он был бы интересен.

Александр Лукашенко — единственный из всех постсоветских коллег, который сам решает, не пришло ли время снова поссориться с Москвой, и только к нему Москве приходится приспосабливаться. Как правило, неудачно. В ельцинскую пору Москва догадывалась об истинных амбициях Лукашенко, которые простирались от Бреста до Владивостока, и вынуждена была вступать с ним в открытую полемику. У нынешней власти нервы сдали лишь однажды, во время нефтяной войны 2010 года, когда она высказала Лукашенко все, что копилось годами, но ничего хорошего из этого не вышло. Все льготы Белоруссии быстро были возвращены, и Москва, получившая наглядный урок на тему отличия союза от симбиоза, его усвоила. Теперь ее стиль — сдержанность старшего брата, который выше того, чтобы ругаться с младшим, даже если младший ищет повод и не церемонится в выражениях.

Словом, чем более явно уклоняется Москва от драки, тем более решителен Минск, будто нащупывающий все новые границы дозволенного. И Москва снова держит себя в руках. За нежелание солидаризоваться по крымскому вопросу с Москвой, как и пять лет назад с Южной Осетией, — только элегическая обида. За демонстративный визит в Киев — только такое же демонстративное нежелание встречаться в Москве, что на фоне желания встретиться с Назарбаевым, точно так же летавшим в Киев, должно выглядеть несомненным, хотя и не слишком внушительным наказанием.

Может быть, и выглядит. Но уж точно никак не является.

Старый фокус в новом цирке

Это все то же нежелание выводить полемику с Лукашенко на публичный уровень. Туда, где он сильнее. Просто потому, что ничего не скрывает.

Ведь и политические товары, которые повезли партнеры-евразийцы на большую киевскую ярмарку, принципиально разные. Назарбаев поехал на презентацию своего стратегического нейтралитета, который сегодня в большой цене. Лукашенко стратегом никогда не притворялся. Дожить до вечера, потом до следующего, потом до выходных, потом до выборов. Он решает текущие проблемы, а для их решения нужно иногда просто держаться от России тем дальше, чем более страстно она создает себе проблемы.

Ничего стратегического и долговременного. Обычное тактическое пожелание не уйти на дно с тем, кто тяжелее. Вернется рубль на место — вернется и Лукашенко. Рассосутся проблемы — снова будет братство. До следующих проблем. И все напрямоту, безо всякого лукавства.

И все верят. Даже Нуланд. Уже в который раз. А почему не верить?

Но регулярно повторяющееся сиюминутное обречено стать системой, что бы ни думал на этот счет Лукашенко.

Нынешние демарши Лукашенко на первый взгляд ничем особым на фоне былого опыта не выделяются. Реакция обычна и предсказуема. Чтобы догадаться, как заработать на российских причудах, не надо быть Александром Лукашенко, а если ты им стал, то просто обязан гнать через Россию якобы транзитом то, что она запрещает, и культивировать лосося во всех его проявлениях. И сторониться таких соседских начинаний, которые сосед будто для того и устраивает, чтобы Лукашенко элегически уточнил у мира: это вы меня называли больным человеком Европы?

Так происходило несколько раз в несколько лет, но сейчас ситуация особая: российский разворот — надолго. Это не несколько месяцев, как в 2008 году, когда, казалось, все только и думали, как скорее помириться и вернуться к прежнему комфорту.

Александр Лукашенко, как выяснилось, привычно разыграл старый, как история его президентства, номер — но совсем в другом мире. И что с этим делать, не знает, кажется, даже он.

Один на один

Отлаженная программа рискует зависнуть. У технологии скандала сложился за эти годы свой временной ритм. Справедливое политическое негодование и белорусская национальная гордость должны быть четко скоординированы с кредитными потребностями и бюджетным процессом. Как и график освобождения очередных политзаключенных — с ритмами переговоров с МВФ и, конечно, с Кремлем: Минск всегда решает многокритериальную задачу.

А теперь с ритмом ничего не ясно. И с кредитом, кстати, тоже. И с потребностями и с бюджетом, потому что 30-процентный налог на покупку валюты спасет завтра, но не через неделю, а кто сказал, что все закончится раньше? И если даже очередной транш кредита Минск из Москвы получит, закроет ли он дыру, размеров которой никто еще не знает?

И даже участие в ЕвразЭС, которым Лукашенко успешно торговал хоть за кредиты, хоть за нефть и пошлины, хоть за долю в калийных удобрениях, теряет эффективность в темпах падения рубля. В общем, рынок, на который он привык ходить в Москву, как это принято в Москве, стремительно перестраивается.

Торговать надо чем-то другим. И с кем-то другим. К тому же вверенное население продолжает привычно смотреть российские новости. И потому к Майдану отнеслось с такой тревогой, что к позиции Москвы, как уверяют социологи, отнеслось с куда большим пониманием, чем сам Лукашенко. С одной стороны, конечно, ненависть к любому майдану — свойство правителя той известной разновидности, к которой, наряду с другими коллегами наших широт, принадлежит Лукашенко. Но, с другой стороны, если завтра война — новая торговая, информационная да и вообще мало ли какая, — как поведут себя белорусы? Стало быть, пришло время усугубления ценностей.

На поле защитников белорусской государственности, с которого уныло ушла белорусская оппозиция, Лукашенко ярко играет уже давно. Но в этом году Белоруссия вдруг широко отметила 400-летие Оршанской битвы, в которой войска Великого княжества Литовского, с которым прежде Белоруссию отождествляла только оппозиция, одолело русскую рать. Прежде Лукашенко внимание к таким датам, мягко говоря, не приветствовал. А теперь даже Зенон Позняк, давний и изгнанный вдохновитель Народного фронта мог бы позавидовать свободолюбию национального лидера, предостерегающего Россию от соблазна ошибочно принять Белоруссию за Новороссию.

И тоже не впервые. Но тоже в совсем другом мире.

Как-то вестернизироваться и либерализоваться в реальности у белорусской власти не получится, даже если Лукашенко объявит госпрограмму. Он может выпустить пару политзаключенных, но выглядеть более приветливым к Западу, чем в 2010 году, у него не получится. А как быстро Лукашенко меняет вектор исторического развития, все помнят по увенчавшему ту приветливость избиению оппозиции в день выборов ровно четыре года назад. Это Ильхам Алиев может себе позволить и ссориться с Западом, и являть нескрываемую надменность к евразийству, и сажать одного оппозиционера за другим. Но у него есть ресурс, который спасет его даже в тяжелые для всех нефтедобывающих коллективов времена. У Лукашенко свой ресурс был, но ему теперь впору вслед за Путиным посетовать: да, извините, не диверсифицировал.

Уходить с Востока нельзя, тем более что и некуда. А оставаться имеет смысл только в той степени, в которой можно еще потянуть время, чтобы еще хоть немного пожить по-старому, и Лукашенко здесь скрывать нечего. И при этом ничего сию минуту не грозит, до вечера дожить ничего не мешает, и даже до выборов, и даже после них. И скандал с Москвой, как его Лукашенко ни раззадоривает, уляжется задолго до того, как станет хоть немного ясно, как жить дальше. Лукашенко, в общем, тоже нечего было обсуждать с Путиным в формате В«один на одинВ».

На фото: Россия. Москва. 23 декабря. Президент России Владимир Путин, президент Белоруссии Александр Лукашенко, президент Армении Серж Саргсян и премьер-министр РФ Дмитрий Медведев (справа налево) во время посещения Национального центра управления обороной РФ. Алексей Дружинин/пресс-служба президента РФ/ТАСС