По недомыслию больного, невежественного и перепуганного старика начальником самой необъятной страны на Земле стал невзрачный коротышка с крайне обманчивой внешностью.

В Смольном его считали милым холуем, в Кремле — простачком, заведомо ничтожным для заглавной роли. В Белом доме, в настоящем, американском, посовещавшись, признали его достойным опеки особым отростком корявой российской демократии.

Сослуживцы звали его В«окуркомВ», непосредственные командиры — В«крысёнышемВ». Девушки третьей категории оглядывались на него не дружно. В желанную внешнюю разведку его не взяли. Нехитрая майорская должность начальника гарнизонного клуба в Дрездене уплыла из его рук, вместе с развалом ГДР. Доцент Собчак, визгливый дедушка русской свободы, рискнул доверить свою первую избирательную кампанию — и с треском проиграл.

Неудачи ходили за ним чередой. Со всех мест его гнали ввиду профессиональной непригодности. Кроме последнего места, откуда гнать было некому.

Ибо последнее место — президент Российской Федерации. Тут он задержался. Ни коварный Березовский, ни хитроумный Чубайс, ни даже сама Конституция РФ не стали ему помехой. Всех нагрел наш пострел, так что и поныне нет в богоизбранном Русском мире ни одного мудреца, который, тыча в себя пальцем, мог бы заявить без лукавства: а я вам что говорил!

Хотя вообще-то тех, кто предостерегал и предупреждал, было великое множество. На любой вкус. Любители пенистого берлинского пива видели в нем нового Хонеккера, любители соленой В«текилыВ» — нового Пиночета.

Да что там В«текилаВ»! Даже я лично, рожденный Отечеством для безропотного потребления водки под честным названием В«ВодкаВ», и то в меру сил отговаривал приятелей голосовать за В«типичного выходца из КГБВ». И писал разные статьи, где доказывал, в частности, что старый чекист Примаков уже тем будет любезен народу, что пригласит почтенную публику на свои похороны много раньше молодого коллеги.

Но всё это в прошлом. Генералы, говорят, готовятся к минувшей войне, политологи и журналисты, как оказалось, — к вчерашним выборам. Наш голубь оказался с орлиной хваткой. Ему для проверки дули под перья, забыв пощупать стальные мускулы.

А были эти мускулы вовсе не от бестолковой птички с игривой веточкой в зубах. Вся мура с КГБ оказалась легендой прикрытия. Сегодня лживость правителя является достоянием планеты всей. А в начале бесконечного президентского пути многие коллеги, включая, увы, и меня самого, вслушивались в трёп Первого лица, будто завороженные.

Вот он говорит, что ЮКОС разгонять не станет. И объясняет вполне толково: В«Ну, кто же режет курицу, несущую золотые яйцаВ». А уже назавтра — режет. И объясняет, не моргнув: не мог, мол, дозвониться до прокурора.

Вот врет про В«КурскВ», про Беслан, про Сталина, про В«Золотую ордуВ», про Немцова, про светлое будущее и туманное прошлое. Телевидение в восторге, рейтинги не знают удержу.

Конечно, мы, сбитые летчики из мелких недобитых изданий, ловим его за шкодливую руку, за кошмарный беспредел. И хоть Кремль высоко, но всем видно: он не краснеет, нет. Он не смущается. Только гуще и чаще валит свежее вранье поверх еще не подсохшего старого вранья.

Я сижу за В«клавойВ», множу невыносимые цитаты и верчу головой: нет, это не КГБ. Это что-то иное. Может, и похожее на КГБ, но все же как-то не так. Где-то я про него читал. Но где?

Лучшей книгой про него я считаю произведение трех авторов (Н. Геворкян, Н. Тимакова, А. Колесников), которое называется В«От первого лицаВ». Группу из трех авторов создал, напомню, Березовский. Он тогда владел газетой В«КоммерсантъВ», авторы были звездами издания, а книга была приурочена к выборам президента.

Задача была — прославлять того, кто был В«и.о. Первого лицаВ», но то ли замысел был дьявольским, то ли бесспорный талант увел писателей В«не тудаВ». Я же был и остаюсь при мнении, что и тогда, и, тем более, нынче был бы у России совсем другой президент, если бы каждый избиратель взял себе за труд прочесть эти заметки.

Впрочем, поезд ушел и поздно писать рецензии.

Из книги же этой запомним, в частности, что герой её с 8 до 15 лет не прочел ни одной книги, был членом уличных банд, где его и обучили, как он недавно признался, всегда бить первым.

Что же до уличных банд, то тут… Ну, конечно! Бывший детдомовец, я могу привлечь и свой скромный опыт. Однако он — ничто рядом со знаниями выдающегося литератора и человека высших нравственных достоинств Варлама Тихоновича Шаламова. Его В«Очерки преступного мираВ» — вот ключ к движению светил.

Варлам Шаламов доказывал, что преступный мир становится притягательным для подростков и самого нежного возраста: В«Юноша не в силах сразу разобраться, разглядеть истинное лицо уркаганов, — а потом бывает уже поздно, он оказывает содействие ворам, сблизившийся с ними любой, даже самой малой, близостью — уже заклеймен и обществом, а со своими новыми товарищами связан на жизнь и смертьВ».

В предвыборной книге есть интересное признание о том, как удалая дворовая жизни позволила В«уркагану-двоечникуВ» (самоназвание нашего героя) поддерживать блатной авторитет третейского судьи, или В«решалыВ».

Внушение страха — давняя приманка преступного мира, о чем Варлам Шаламов пишет так: В«Среди своих сверстников, бывших товарищей, он замечает некоторое отчуждение, смешанное с боязнью, и по наивности своей детской принимает это отношение за уважение к себе.

А главное — он видит, что все боятся воров, боятся, что любой может зарезать, выколоть глаза…»

В последние годы В«застояВ» расплодившиеся, несмотря на усилия милиции, В«школы единоборствВ» стали гнездами, из которых позднее густыми стаями разлетелась по свету организованная преступность. Дружбы боксеров и борцов переросли сначала в связи подельников, затем в клубы миллионеров. Там не зазорно было В«по фене ботатьВ» и носить малиновые пиджаки поверх майорских лампас.

Но главное, в этих клубах крепла и торжествовала особая мораль, допускавшая и поощрявшая глумление над нравственностью. Или, словами Варлама Шаламова: В«Мне говорят, что я подлец. Хорошо, я — подлец. Я подлец, и мерзавец, и убийца. Но что из этого? Я не живу вашей жизнью, у меня жизнь своя, у нее другие законы, другие интересы, другая честность!В» — так говорит блатарьВ».

И вовсе не имеет значения, как отнесется к моим словам никчемный человечек без миллиардов, акций или генеральских погон. А уж стыдиться разоблаченного вранья, признавать свои ошибки перед какой-то там общественностью — и вовсе верх позора. В«Ложь, обман, провокация по отношению к фраеру, — пишет Варлам Шаламов, — хотя бы к человеку, который спас блатаря от смерти, — все это не только в порядке вещей, но и особая доблесть блатного мира, его законВ».

Вспомните заверения насчет Крыма, танки из Военторга или тайну зарплаты Якунина — не правда ли, как похоже? А если подбросить, как чекистский гексоген, пару мешков повседневного телевизионного охмурежа, то картина проясняется до мелких деталей. И оно уже не важно, что в лагерях времен Шаламова никакой электроники не водилось. Но были блага, был подкуп и были состязания в цинизмеВ».

В«Яд блатного мира невероятно страшен, — уверен Варлам Шаламов. — Отравленность этим ядом — растление всего человеческого в человеке. Этим зловонным дыханием дышат все, кто соприкасается с этим миром. Какие тут нужны противогазы?В»

Множество наивных людей попалось на крючок воровской романтики. Ей отдали незаслуженную дань не только Максим Горький с воспетыми им извергами Беломорканала, не только Виктор Гюго и Куприн или Погодин. Свою роль тут сыграли мнимая и реальная эффективность звезд преступного мира, которые всегда и всех побеждают — от мальчишки-соперника по дворовой драке, до упрямого премьер-министра, доставшегося в наследство от прежнего президента.

Красуясь перед собранием богачей, своих и заморских, он недавно признался с нелепой гордостью: В«Еще 50 лет назад ленинградская улица меня научила одному правилу: если драка неизбежна — бить надо первымВ». Моя одесская улица случилась на 15 лет раньше, сразу после войны. Она была голоднее и жесточе. Но я твердо помню, что бить первыми у нас считалось подлостью. Первыми обычно била шпана. Да и она, как бы стесняясь нарушать законы улицы, выпускала в передние ряды двух-трех щуплых коротышек с одной задачей: спровоцировать первый удар. Сделав свое дело, сявки-задиры немедленно драпали, прячась за кулаками и ножами взрослой братвы.В  В В В В В В В 

Варлам Шаламов подтверждает это, хотя и на более общем материале наблюдений. Он пишет: В«Вся воровская психология построена на том давнишнем, вековом наблюдении блатарей, что их жертва никогда не сделает, не может подумать сделать так, как с легким сердцем и спокойной душой ежедневно, ежечасно рад сделать вор. В этом его сила — в беспредельной наглости, в отсутствии всякой морали. Для блатаря нет ничего „слишком“».

Может, оттого и наваливается на самую заснеженную страну планеты слава еще и самой непредсказуемой страны, что для неё больше нет ничего В«слишкомВ»?



Графика Михаила Златковского/zlatkovsky.ru