Сопротивление человеческого материала
23 февраля – дата противоречивая. Не только потому, что начало депортации чеченского и ингушского народов в 1944-м пришлось на День Советской Армии. И не только потому, что массу вопросов вызывает назначение праздничными событий 23 февраля 1918 года подо Псковом и Нарвой. У многих, впрочем, сомнений в этом как раз нет: всё, что делалось в "великую эпоху", правильно.
Сплошные карательные депортации 1943-1944 годов сегодня представляются чуть ли не как идеальный пример и рецепт "окончательного решения" "чеченского вопроса". А как оценивала себя сама эпоха? Если глянуть на пожелтевшие страницы газет, то различимы только восторги трудящихся и путь "от победы к победе" – или же, в крайнем случае, вредительские происки врагов. О самом главном и самом страшном – ни слова.
Депортации народов на Северном Кавказе первоначально не планировались как сплошные. Когда была освобождена Карачаевская автономная область, операциями по борьбе с антисоветскими партизанами руководил лично заместитель Берии Серов. 15 апреля 1943 года НКВД и Прокуратура СССР издали совместную директиву, на основании которой 9 августа 1943 года за пределы области было выслано 110 семей, всего 472 человека – "бандглаварей" и "активных бандитов" с семьями. Судя по этой "адресной" операции, вопрос выселении народа в целом, возможно, еще не ставился. В сентябре положение изменилось: в Москве уже прорабатывался план тотальной депортации карачаевцев: "головокружение от успехов".
12 и 14 октября 1943 года вышли указ и постановление о поголовном выселении карачаевцев, ликвидации Карачаевской АО и об административном устройстве ее территории. Депортация состоялась 2 ноября 1943 года, выселены были 69 267 человек. Среди них – 53 "легализовавшихся бандита", 41 дезертир, 29 уклонившихся от призыва и 184 "бандпособников". Далее за ними последовали калмыки (28 и 29 декабря 1943 года, операция "Улусы", выселено около 93 тысяч человек), чеченцы и ингуши (начиная с 23 февраля 1944 года, операция "Чечевица", около 460 тысяч человек), балкарцы (8-9 марта 1944 года, свыше 37 тысяч человек), крымские татары (18-20 мая 1944 года, свыше 190 тысяч человек). Вопрос о причинах массовых депортаций – вопрос, в общем, риторический. Представителей "наказанных народов" демобилизовывали из армии и отправляли на спецпоселение. Всего таковых было принято около 157 тысяч человек, в том числе 5943 офицера, 20 209 сержантов и 130 691 рядовой. И это "народы-предатели?"
Затем угроза нависла над кабардинцами: на 20 июня 1944 года была намечена их высылка в Казахстан вослед депортированным балкарцам. Но высылать почему-то планировали "только" 2492 членов семей "активных немецких ставленников, предателей и изменников" – кабардинцев и, в малой доле, русских. Но от переселения освободили родственников служивших в Красной Армии и стариков старше 70 лет – в списках остались 1672 человека, и сплошной депортации не было.
Почему же на крымских татарах и некоторых других народах, населявших Крым и Закавказье, сплошные депортации закончились? Фронт, армия, а за ними и войска НКВД ушли на запад – но и там тоже были народы, которые при желании можно было "под корень" переселять (что, кстати, делали в Восточной Европе при установлении новых границ, и немцы, поляки и украинцы это отлично помнят!). Но сплошных карательных депортаций на самой территории СССР более не было. По мере движения Красной Армии на запад становилась очевидна несостоятельность определения "народ-предатель", так как на сторону нацистов в малой степени переходили все: прибалты, украинцы, русские. Но ведь были же регионы, где с приходом Красной Армии начиналось действительно массовое антисоветское партизанское движение и еще несколько лет шла жестокая война – Западная Украина, Литва, Польша, – но и здесь обошлось без сплошных депортаций, хотя выселены были сотни тысяч человек.
К тому времени обнаружилась хозяйственная неэффективность сплошных выселений народов. Судьба их земель, освоенных трудом поколений, была плачевна: они выпадали из экономического оборота, а в условиях военной и послевоенной разрухи осваивать и поддерживать там хозяйство было тем более тяжело. Власти были вынуждены водворять в опустевшие районы так называемое "правовое население" за счет планового переселения или эвакуации и проводить принудительные компенсационные миграции. На Кавказе, например, большой ущерб понесло сельское хозяйство – отгонное животноводство и горное террасное земледелие, – а на территории упраздненной Чечено-Ингушетии упала добыча нефти. Скорее всего, это стало очевидно уже летом 1944 года – и уберегло от выселения кабардинцев, западных украинцев, всю Прибалтику. Там советская власть проводила "обычные" репрессивные мероприятия: коллективизацию и раскулачивание, аресты "бывших" людей. А практика, опробованная в 1943-1944 годах, была, видимо, признана нецелесообразной и неэффективной.
Что же касается Чечни, тут было ещё одно обстоятельство.
"Магомадов Хасуха, 1907 года рождения... состоял в различных политбандах до 1955 года. С 1955 года с помощью пособников из родственной базы укрывался в горно-лесистой местности Советского [Шатойского. – А. Ч.] района... Только с 1944 по 1951 года Магомадов Х. в составе указанных банд участвовал в 194 бандпроявлениях, в том числе в 33 убийствах и 10 ранениях работников партийно-советского актива, органов госбезопасности и милиции. За период нахождения на нелегальном положении Магомадов Х. лично совершил свыше 30 убийств. 29 ноября 1974 года при проведении операции по его задержанию Магомадов Х. был ранен, однако ему удалось уйти от преследования оперативной группы и скрыться. В этой операции от пули бандита погиб начальник Советского РО КГБ подполковник Салько Г.К. 28 марта 1976 года... при проведении оперативно-чекистской операции Магомадов Х. в перестрелке был убит... Министр юстиции Чечено-Ингушской АССР полковник милиции А. Ф. Буз".
Оказывается, последний абрек был убит через два десятка лет после возвращения чеченцев из Средней Азии. А до этого организованное сопротивление в чеченских горах продолжалось как минимум десять лет после депортации. Выселением чеченцев советская власть не решила поставленную задачу – усмирить повстанческое движение, возникшее в тридцатые годы как ответ на коллективизацию и "большой террор", – скорее наоборот. Если до 23 февраля 1944 года абреки были немногочисленны (об этом, в частности, свидетельствует Дзияудин Мальсагов, в то время замнаркома юстиции Чечено-Ингушетии), то потом, спасаясь, в горы ушли многие. И последний абрек Хасуха Магомадов лишь совсем немного не дожил до семидесяти лет и погиб в бою.
Вряд ли об этом вспоминают те, кто ставит сталинское время и приводит его в пример нынешним властителям. Вряд ли об этом знают сами властители – те, кто принимает решения.
У нас в ходу опять всё более административный восторг начальства и встречный только восторг трудящихся, а в трудностях вновь виноваты враги, а не собственная глупость. А о самом главном и самом страшном стараются молчать.
Какое будущее можно приготовить себе таким образом, мы уже, кажется, знаем.
Автор – член правления общества "Мемориал"
Сплошные карательные депортации 1943-1944 годов сегодня представляются чуть ли не как идеальный пример и рецепт "окончательного решения" "чеченского вопроса". А как оценивала себя сама эпоха? Если глянуть на пожелтевшие страницы газет, то различимы только восторги трудящихся и путь "от победы к победе" – или же, в крайнем случае, вредительские происки врагов. О самом главном и самом страшном – ни слова.
Депортации народов на Северном Кавказе первоначально не планировались как сплошные. Когда была освобождена Карачаевская автономная область, операциями по борьбе с антисоветскими партизанами руководил лично заместитель Берии Серов. 15 апреля 1943 года НКВД и Прокуратура СССР издали совместную директиву, на основании которой 9 августа 1943 года за пределы области было выслано 110 семей, всего 472 человека – "бандглаварей" и "активных бандитов" с семьями. Судя по этой "адресной" операции, вопрос выселении народа в целом, возможно, еще не ставился. В сентябре положение изменилось: в Москве уже прорабатывался план тотальной депортации карачаевцев: "головокружение от успехов".
12 и 14 октября 1943 года вышли указ и постановление о поголовном выселении карачаевцев, ликвидации Карачаевской АО и об административном устройстве ее территории. Депортация состоялась 2 ноября 1943 года, выселены были 69 267 человек. Среди них – 53 "легализовавшихся бандита", 41 дезертир, 29 уклонившихся от призыва и 184 "бандпособников". Далее за ними последовали калмыки (28 и 29 декабря 1943 года, операция "Улусы", выселено около 93 тысяч человек), чеченцы и ингуши (начиная с 23 февраля 1944 года, операция "Чечевица", около 460 тысяч человек), балкарцы (8-9 марта 1944 года, свыше 37 тысяч человек), крымские татары (18-20 мая 1944 года, свыше 190 тысяч человек). Вопрос о причинах массовых депортаций – вопрос, в общем, риторический. Представителей "наказанных народов" демобилизовывали из армии и отправляли на спецпоселение. Всего таковых было принято около 157 тысяч человек, в том числе 5943 офицера, 20 209 сержантов и 130 691 рядовой. И это "народы-предатели?"
Затем угроза нависла над кабардинцами: на 20 июня 1944 года была намечена их высылка в Казахстан вослед депортированным балкарцам. Но высылать почему-то планировали "только" 2492 членов семей "активных немецких ставленников, предателей и изменников" – кабардинцев и, в малой доле, русских. Но от переселения освободили родственников служивших в Красной Армии и стариков старше 70 лет – в списках остались 1672 человека, и сплошной депортации не было.
Почему же на крымских татарах и некоторых других народах, населявших Крым и Закавказье, сплошные депортации закончились? Фронт, армия, а за ними и войска НКВД ушли на запад – но и там тоже были народы, которые при желании можно было "под корень" переселять (что, кстати, делали в Восточной Европе при установлении новых границ, и немцы, поляки и украинцы это отлично помнят!). Но сплошных карательных депортаций на самой территории СССР более не было. По мере движения Красной Армии на запад становилась очевидна несостоятельность определения "народ-предатель", так как на сторону нацистов в малой степени переходили все: прибалты, украинцы, русские. Но ведь были же регионы, где с приходом Красной Армии начиналось действительно массовое антисоветское партизанское движение и еще несколько лет шла жестокая война – Западная Украина, Литва, Польша, – но и здесь обошлось без сплошных депортаций, хотя выселены были сотни тысяч человек.
К тому времени обнаружилась хозяйственная неэффективность сплошных выселений народов. Судьба их земель, освоенных трудом поколений, была плачевна: они выпадали из экономического оборота, а в условиях военной и послевоенной разрухи осваивать и поддерживать там хозяйство было тем более тяжело. Власти были вынуждены водворять в опустевшие районы так называемое "правовое население" за счет планового переселения или эвакуации и проводить принудительные компенсационные миграции. На Кавказе, например, большой ущерб понесло сельское хозяйство – отгонное животноводство и горное террасное земледелие, – а на территории упраздненной Чечено-Ингушетии упала добыча нефти. Скорее всего, это стало очевидно уже летом 1944 года – и уберегло от выселения кабардинцев, западных украинцев, всю Прибалтику. Там советская власть проводила "обычные" репрессивные мероприятия: коллективизацию и раскулачивание, аресты "бывших" людей. А практика, опробованная в 1943-1944 годах, была, видимо, признана нецелесообразной и неэффективной.
Что же касается Чечни, тут было ещё одно обстоятельство.
"Магомадов Хасуха, 1907 года рождения... состоял в различных политбандах до 1955 года. С 1955 года с помощью пособников из родственной базы укрывался в горно-лесистой местности Советского [Шатойского. – А. Ч.] района... Только с 1944 по 1951 года Магомадов Х. в составе указанных банд участвовал в 194 бандпроявлениях, в том числе в 33 убийствах и 10 ранениях работников партийно-советского актива, органов госбезопасности и милиции. За период нахождения на нелегальном положении Магомадов Х. лично совершил свыше 30 убийств. 29 ноября 1974 года при проведении операции по его задержанию Магомадов Х. был ранен, однако ему удалось уйти от преследования оперативной группы и скрыться. В этой операции от пули бандита погиб начальник Советского РО КГБ подполковник Салько Г.К. 28 марта 1976 года... при проведении оперативно-чекистской операции Магомадов Х. в перестрелке был убит... Министр юстиции Чечено-Ингушской АССР полковник милиции А. Ф. Буз".
Оказывается, последний абрек был убит через два десятка лет после возвращения чеченцев из Средней Азии. А до этого организованное сопротивление в чеченских горах продолжалось как минимум десять лет после депортации. Выселением чеченцев советская власть не решила поставленную задачу – усмирить повстанческое движение, возникшее в тридцатые годы как ответ на коллективизацию и "большой террор", – скорее наоборот. Если до 23 февраля 1944 года абреки были немногочисленны (об этом, в частности, свидетельствует Дзияудин Мальсагов, в то время замнаркома юстиции Чечено-Ингушетии), то потом, спасаясь, в горы ушли многие. И последний абрек Хасуха Магомадов лишь совсем немного не дожил до семидесяти лет и погиб в бою.
Вряд ли об этом вспоминают те, кто ставит сталинское время и приводит его в пример нынешним властителям. Вряд ли об этом знают сами властители – те, кто принимает решения.
У нас в ходу опять всё более административный восторг начальства и встречный только восторг трудящихся, а в трудностях вновь виноваты враги, а не собственная глупость. А о самом главном и самом страшном стараются молчать.
Какое будущее можно приготовить себе таким образом, мы уже, кажется, знаем.
Автор – член правления общества "Мемориал"
