Мы же все помним, почему нельзя молиться за царя Ирода? Пушкин не зря нам об этом говорит совершенно прямо и недвусмысленно. За царя Ирода нельзя молиться, прежде всего, вовсе не потому, что он плохо обошелся с детьми… То есть был негодный, скверный человек, а следовательно — не достойный наших молитв. Возносить Господу молитвы за этого человека возбраняется, потому что Богородица не велит…

Мы можем не изучать, не анализировать его жизненный путь, не пытаться составить собственное мнение о совершенных им деяниях. До нас это уже сделали те, кому мы доверяем, чье мнение полагаем полностью компетентным. Другими словами, есть базовые ситуации, которые не требуют мотивированной личной оценки. Для реагирования на эти ситуации достаточно опереться на нравственный опыт человечества. И на те, зачастую неписаные правила, которые на основе этого опыта были сформулированы. Тезис Александра Галича В«не делить с подонками хлебаВ» для меня не дискуссионен ни в какой степени. Для меня это — догма. Конечно — с оговорками, конечно – с исключениями, конечно — с личными поправками. И, тем не менее, в разговор по поводу опубликованной на днях фотографии, на которой Михаил Ходорковский запечатлен рядом с певицей Валерией и продюсером Пригожиным, я посчитал невозможным не вмешаться. Учитывая, как мне представляется, огромное общественное значение этого разговора. Судя по всему, мы живем в такое время, когда очевидные и, кажется, безусловные вещи приходится проговаривать вновь и в очередной раз прибивать их гвоздями на самом видном месте.

Есть два текста, написанные по вышеозначенному поводу, которые мне кажутся важными в этом разговоре. Сначала журналист Божена Рынска на своей странице в ФБ опубликовала фактически открытое письмо Михаилу Ходорковскому, а затем Михаил Борисович ответил ей, используя тот же формат. Вот эти тексты.

Божена Рынска: В«На правах младшей прочла нравоучение глубоко и нежно уважаемому МБХ.

Михаил Борисович, разрешите на правах младшего прочесть вам нравоучение. Не надо размывать линию фронта. Когда вы В«фоткаетесьВ» с негодяями, подлецами, вы показываете всем, что и они это понарошку, и вы — понарошку. Это мол, на сцене мы — Монтекки и Капулетти, а в жизни-то мы щас пиво вместе пить отправимся. И кровь вовсе не кровь, а клюквенный сок, не плачьте, детки. И те, кто верит вам, нам и принимает все это за чистую монету, а не читку пьесы по ролям, от таких фотографий себя чувствует оплеванным. Вот я, лично я, сейчас при виде этого милого группового портрета чувствую себя обманутой в лучших чувствах. Потому что эти люди олицетворяют подлость. А вы с ними ручкаетесь. Мы всерьез ходили на Болото, на Сахарова, и страдаем мы и печалимся от того, что происходит, всерьез, а не в расчете на будущие бенефиты. Институт нерукопожатности, битья по морде негодяев, он не просто так существовал в менее подлые времена. Были грозные старцы с идеальной репутацией, чье В«да вы, сударь, подлец, руки я вам не подамВ» было общественным приговором. Было В«А вот вам, Шершавников, я руки-то и не подамВ». Хлипкий Новосельцев давал пощечину гебешнику Самохвалову... Представьте, чтобы Бузыкин и Новосельцев, пошумев в своих институтах о негодяях, сорвав аплодисменты, при случае вдруг, как ни в чем не бывало, сфоткались с Шершавниковым и с Самохваловым... Не знаю, донесла ли я мысль свою до вас. Но мне сейчас, сука, горькоВ».

Михаил Ходорковский: В«Дорогая Божена, благодарен Вам за внимание и совет. Понимаю причины Вашего дискомфорта — есть мы и они, они мочат нас, мы их. Любой мостик — потенциальное предательство. Недовольны и на другой стороне баррикады, но причина чуть другая — им удобна гражданская война, как альтернатива несменяемой власти. Не мирная революция, а война с болью и кровью. Это повышает барьер входа в революцию, делает его запредельным. Для решения задачи им важно, чтобы общество было фрагментировано, чтобы люди видели друг в друге врагов, чтобы накапливался потенциал недоверия. Мостик над пропастью — путь для компромисса помимо Кремля. Но у них проблема. Мы не только В«политические животныеВ», мы люди, сограждане с тысячами связей и интересов помимо политики. Вот я, например, будучи человеком из простой семьи, технарем, наконец зеком, который 10 лет не мог выбирать, на какой концерт сходить, просто люблю Валерию. Я ее слушал почти каждый день, годы. Она мне напоминала о доме, и я ей могу простить все, если ей нужно мое прощение. Когда ко мне на прием придет пенсионер Данилкин, я не буду вспоминать ему приговор, а просто помогу разобраться с его проблемой, если это будет моим делом, поскольку для меня важнее, что он мой соотечественник, чем то, что мы были по разные стороны баррикад. Такое уже было в моей судьбе. Мы фактически стояли с оружием друг против друга, а потом мне довелось помочь человеку выжить в тяжелые годы. Люди должны ощутить, что между нами, согражданами, родство. Родство помимо и вне Кремля, тогда у вождей не будет шанса. Тогда революция не обернется гражданской войной, поскольку никто не будет терять все. Но кому-то надо сделать первый шаг. Считаю, что это роль культурной элиты — построение мостиков внутри расколотого общества. А то, что мы все ошибались и еще будем ошибаться, будем в чем-то не сходиться — так это нормально. Зрелость общества меряется способностью к компромиссу. Мы, судя по этому критерию, дурные подростки. Пора вырастать!В».

Любой здравый человек должен, наверное, смириться с тем, что есть вещи, которые находятся за гранью его понимания. Видимо, я не вполне человек здравый, поскольку не готов смириться с тем, что решительно не понимаю, о чем, собственно, говорит Михаил Борисович. Пойдем по порядку. Вот, Ходорковский пишет: В«Понимаю причины Вашего дискомфорта — есть мы и они, они мочат нас, мы их…».

Помилуйте, Михаил Борисович! Как же можно сравнивать!? Разве вы не отсидели в тюрьме десять лет по сфальсифицированному обвинению?! Разве Путин с Сечиным не устроили вам эти каникулы, эту большую перемену в жизни? Разве узники Болотной и другие политические заключенные не стали жертвами репрессий?! Разве любое независимое гражданское движение не обречено сегодня в России быть изведенным на корню?! И наконец, уж раз Вы сами употребили термин В«мочить»… Разве Бориса Немцова не убили на мосту?!

А чем отвечаем мы с Вами, уважаемый Михаил Борисович? Может, мы встали на путь террора и при каждом удобном случае пытаемся бросить бомбу в кортеж? Может, мы призываем сограждан учинить самосуд над депутатами Госдумы и развесить их вдоль Тверской? Нет! Совершенно наоборот! Вы сами говорите исключительно о В«мирной революцииВ». И я не слышал, чтобы сегодня кто-нибудь в оппозиции призывал к каким-либо другим формам протеста, кроме ненасильственных. Так как же возможно, в принципе, сравнивать эти подходы, ставить их на одну доску?..

Я не стану сейчас дискутировать с вами по поводу В«барьеров входа в революциюВ». Это разговор профессиональный и должен вестись совсем в другом формате. Скажу лишь, что, с моей точки зрения, практика перекидывания В«мостиковВ» к кому попало не просто не разрушает никакие барьеры, а делает бессмысленной саму идею мирной революции, поскольку размывает ее нравственную основу. Потому что такие В«мостикиВ» стирают грань между добром и злом. Между тем, что можно делать, а что – категорически непозволительно. Зло должно быть наказано. Судья Данилкин не скоро сможет прийти к Вам на прием по той простой причине, что, скорее всего, какое-то время будет отбывать наказание за совершенные им преступления. Потому что вынесение неправосудного приговора – преступление даже по ныне действующему закону.

Я заранее прошу прощения за пример, который позволю себе привести, но он мне кажется вполне уместным в контексте обсуждаемого вопроса. Я думаю, что Алексей Пичугин не стал Вас оговаривать и сел на неопределенный срок в тюрьму вовсе не потому, что безмерно Вам предан. Думаю, он просто решил, что для него важнее остаться порядочным человеком. Порядочным в общепринятом среди нормальных людей понимании этого слова. И он несомненно герой в рамках тех нравственных ценностей, которые Вы тоже, конечно, разделяете.

Те же ценности, те же моральные устои диктуют нам, что есть люди, которых надо обходить стороной, брезговать общением с ними, не подавать руки. Мы об этом договорились десятки, сотни лет назад. И даже не надо задумываться о причинах. Богородица не велит! Поверьте, уважаемый Михаил Борисович, более чем уважительная причина! И если Вам иногда кажется, что есть политические (или любые другие) резоны этой причиной пренебречь, то вы трагически заблуждаетесь. Нет таких резонов.


Фотография Татьяны Макеевой / khodorkovsky.ru