Итак, событие, ожидавшееся почти два десятилетия, вот-вот свершится. Московский патриарх и папа Римский впервые в истории встретятся друг с другом. Только встреча выглядит крайне странной.

Во-первых, она состоится в гаванском аэропорту, где дороги двух религиозных лидеров пересекутся на пару часов. Никаких роскошных декораций, торжественных речей и иного антуража, свойственного подобным саммитам, не предусмотрено. Не будет, разумеется, и совместной молитвы двух религиозных лидеров.

Во-вторых, о встрече объявлено только за неделю до ее проведения. Это, конечно, не совсем напоминает визиты западных политиков в Афганистан или Ирак, о которых становится известно уже после посадки самолета — чтобы террористы не успели подготовиться. Но все равно такие кратчайшие сроки выглядят довольно странно. Тем более что за пару до этой новости завершился Архиерейский собор РПЦ, на котором о будущей встрече не было сказано ничего.

В-третьих, объявлено, что стороны не будут поднимать в ходе встречи ключевые межконфессиональные проблемы. Поэтому ждать от нее прорывов в православно-католических отношениях не приходится. Это тот случай, когда сам факт встречи интереснее того, что на ней будет сказано.

Таким образом, предстоящая встреча более напоминает спецоперацию, чем тщательно подготовленное эпохальное мероприятие. И причины этого лежат на поверхности. Для самой РПЦ эта встреча чревата внутренними рисками. Немалое количество клириков и прихожан не просто негативно относятся к Ватикану, но и подозревают собственное священноначалие в готовности пойти на тайный сговор с Римом (причем в числе В«филокатоликовВ» ультраконсерваторы называли и патриарха Кирилла, и его учителя, покойного митрополита Никодима). Недоверие к решениям церковного начальства носит столь острый характер, что на уже упомянутом Архиерейском соборе значительное внимание было уделено разъяснению того, что предстоящий в этом году Всеправославный собор не примет никаких сомнительных с точки зрения вероучения решений. И это при том, что никаких католиков среди соборян, разумеется, не будет. И то многие верующие остаются противниками участия РПЦ в этом мероприятии.

На первый взгляд, ультраконсерваторов в церкви не слишком много — но, на самом деле, их роль куда выше, чем численность. Потому что именно они могут быть мобилизованы, когда речь идет о противостоянии с В«кощунникамиВ» или о других кризисных ситуациях. Кроме того, в РПЦ сохраняется в памяти драма раскола XVII века, которая не преодолена до сих пор (можно вспомнить и о более свежем, хотя и зарубежном примере — старостильном расколе в Греции в ХХ столетии). Не менее важно и то, что наиболее последовательные традиционалисты активно выступили против связанных с властью обновленцев-реформаторов в первой половине 1920-х годов, критикуя даже некоторые компромиссные решения св. патриарха Тихона, — многие из них причислены к лику святых. Поэтому отталкивать от себя ультраконсерваторов РПЦ не хочет: они хотя и неудобные, но В«своиВ» — в отличие от секулярных либералов, которые для многих церковных деятелей являются чужими.

Так что если объявить о встрече папы и патриарха заранее, то можно ожидать массированную кампанию с целью срыва встречи, включая молитвенные стояния (по сути митинги) ревнителей веры. Сейчас же они поставлены перед фактом и просто не успеют собраться с силами. А затем — так как на встрече ничего неожиданного не произойдет — накал страстей спадет. Не идти же в раскол из-за двух часов необязывающей беседы в максимально будничном формате, проведенной вдали от храмов, почти что между авиационными рейсами.

Для РПЦ кубинская встреча не слишком приятна и потому, что Русская церковь ставила условием ее проведения уступки Ватикана в униатском вопросе. Об этом было сказано и написано немало — теперь же это условие снято, что также может вызвать недоумение в православной среде.

Почему же РПЦ согласилась на столь неудобную для себя встречу? Представляется, что речь идет о позиции государства, которое рассматривает церковь с инструментальной точки зрения. В настоящее время российской власти нужны любые союзники в сирийском вопросе. Либо даже не союзники, но политические фигуры, готовые понять ее вмешательство в сирийскую войну на стороне Асада. И здесь позиция Ватикана является примечательной и неоднозначной. Безусловно, Святой престол не солидаризируется с силовыми действиями асадовского режима, поддерживаемого российской авиацией. Но при этом Ватикан обеспокоен как возможностью превращения Сирии в государство с доминированием суннитов, так и экспансией террористического ИГИЛа, жертвами которого становятся в том числе и христиане. Тем более что есть пример постсаддамовского Ирака, где, по некоторым оценкам, численность христиан-ассирийцев сократилась с 1,4 млн до 300 тыс. из-за бегства людей, гонимых радикальными исламистами.

Поэтому большинство христиан на Ближнем Востоке поддерживают авторитарные режимы, способные защитить их жизнь и собственность и признающие право на религиозную идентичность. При этом не только прямое насилие со стороны террористов, но и формальная В«демократия большинстваВ», не уважающая права меньшинств, может стать для них фатальной. Даже если к власти придет не одиозный ИГИЛ, а более умеренные исламисты (неудивительно, что в Египте коптская община поддержала переворот фельдмаршала Сиси против исламистского президента Мурси).

Поэтому, когда Россия говорит о необходимости борьбы с радикальным исламизмом и о защите христианского меньшинства в арабском мире, она может рассчитывать на понимание со стороны Ватикана. А в нынешней ситуации и понимание дорогого стоит. Поэтому российский патриарх и направляется в Гавану выполнять не церковную, а государственную миссию, от которой он не мог отказаться.

Тем более что в другом деликатном вопросе — о признании В«екатеринбургских останковВ» святыми мощами царской семьи — РПЦ, как следует из патриаршего доклада на Архиерейском соборе, добилась, как минимум, тайм-аута. По словам патриарха, В«получены заверения на самом высоком уровне, что никакой торопливости и привязывания окончания следствия к тем или иным датам допущено не будет. Следствие продлится столько времени, сколько необходимо для того, чтобы установить истинуВ». Таким образом, ультраконсерваторы, активно выступающие против признания останков мощами (и, следовательно, подтверждения того факта, что в 1998 году правы в этом вопросе оказались В«западникиВ» и В«разрушителиВ» Ельцин и Немцов, а не благочестивая православная общественность), могут быть успокоены, хотя бы временно. Хотя в перспективе и к этому вопросу придется вернуться — следствие ведь не может длиться бесконечно. И тогда РПЦ снова придется искать аргументы, чтобы успокоить наиболее ортодоксальную часть своей паствы.

Фото: 1. Giuseppe Ciccia\ Zuma\TASS, 2. Валерий Шарифулин/ТАСС