«Стражи» Ирана
Сообщения из Ирана после принятия резолюции МАГАТЭ напоминают ребус, свидетельствующий то ли о чрезвычайно тонкой игре, то ли об элементарном хаосе в руководстве страны. То заявляется о начале обогащения урана наперекор всему цивилизованному миру, то это заявление опровергается. Вначале говорится, что российская инициатива об обогащении урана на территории РФ более неактуальна, а потом, как ни в чем не бывало, утверждается, что следующий раунд переговоров по этому вопросу состоится в намеченные сроки и дело только за тем, чтоб приспособить этот план к новым условиям.
Версия тонкой игры в данном случае не слишком убедительна. Во-первых, слишком уж беспорядочны сигналы, посылаемые мировому сообществу из Тегерана. Во-вторых, существует объективная информация о том, что сверхжесткая позиция президента Махмуда Ахмадинежада, грозящая изоляцией страны, вовсе не пользуется консенсусной поддержкой иранской элиты. А последняя, в отличие от «жесткой вертикали» саддамовского Ирака, достаточно плюралистична: в ней есть и реформаторы (например, бывший президент Хатами, которого западные СМИ прозвали «аятолла Горбачев»), и консерваторы разных оттенков.
Победа консерватора Ахмадинежада на прошлогодних президентских выборах была связана с кризисом доверия к реформаторам, которые за годы правления не смогли добиться успехов ни в экономике, ни в социальной сфере. Не последовало и серьезной демократизации (впрочем, это скорее не вина, а беда реформаторов, действия которых ограничивало консервативное духовенство во главе с реальным лидером страны аятоллой Хаменеи), зато существенно выросла коррупция. Считалось, что консерваторы могут представить внятную альтернативу зашедшему в тупик реформаторскому курсу, основанную на сочетании исламских моральных ценностей и экономического прагматизма. Консерваторы в течение 80-90-х годов выступали в качестве сторонников приватизации и роста иностранных инвестиций.
Однако действия президента Ахмадинежада напугали не только реформаторов. О каком росте инвестиционной привлекательности может идти речь, когда страна оказалась ввергнута в системный конфликт с Западом. Так и уже имеющихся инвесторов распугать недолго. Нынешним властям явно не до приватизации: куда больше внимания президент уделяет борьбе с мировым империализмом и сионизмом. А моральное усовершенствование общества выразилось в обнародованном Ахмадинежадом плане гонений на неправительственные организации – МВД уже поручено составить список неблагонадежных.
Подобное развитие событий связано преимущественно с тем, что к власти в Иране пришла лишь одна из групп консерваторов, состоящая в основном из ветеранов спецслужб и военизированных ополченческих отрядов (так называемых «басиджей»), в рядах которых в 80-е годы служил и нынешний президент. Эти люди сформировались в период борьбы не на жизнь, а на смерть против оппозиции как внутри страны, так и за ее пределами. Так, нынешний министр юстиции был помощником прокурора в мятежном Курдистане, где оппозиционерам выносились крайне жестокие приговоры. Министр внутренних дел также начал делать карьеру в качестве обвинителя в революционных исламских судах, а продолжил в спецслужбах. А министра иностранных дел, в бытность его послом в Турции, попросили покинуть страну, когда достоянием гласности стала его причастность к убийствам иранских оппозиционеров, бежавших в эту страну. Даже министр культуры в течение длительного времени был одним из руководителей Корпуса стражей исламской революции – элитных подразделений вооруженных сил. Неудивительно, что такое правительство в считаные месяцы перечеркнуло все позитивные внешнеполитические результаты эпохи Хатами – убежденного пропагандиста идеи «диалога цивилизаций».
Но возможности президента небезграничны. Уже в августе парламент отклонил четыре предложенные им министерские кандидатуры – трое из отвергнутых были ближайшими сотрудниками Ахмадинежада по работе в тегеранской мэрии. И это при том, что законодательная власть в настоящее время считается оплотом консервативных сил. Депутаты завернули подряд троих президентских кандидатов на пост министра нефти – ключевой в деле распределения финансовых потоков. Лишь в конце года они фактически навязали Ахмадинежаду абсолютно аполитичного менеджера. Отметим также, что президент, совершив кадровую революцию в верхах госаппарата, подтвердил полномочия Голямрезы Агазаде, руководившего атомным проектом Ирана в течение всего времени правления Хатами: к управлению этой стратегически важной сферой президента также не допустили. Так что поддержка президента со стороны как консерваторов, так и аятоллы Хаменеи, сыгравшего значительную роль в его избрании, небезусловна.
Понятно, что Ахмадинежада привлекает перспектива стать идолом улицы в исламском мире, настроения которой ярко демонстрируют сцены последних дней у скандинавских посольств в арабских государствах. Также понятно, что ему особенно хочется оставаться кумиром тегеранских низов, которые поголовно голосовали за него на выборах. Но иранская элита в большинстве своем уже привыкла к западным стандартам жизни, престижным автомобилям (отнюдь не иранского производства) и другим маленьким радостям, которые дает «растленная цивилизация». Многие из ее представителей (причем не только реформаторы) вовсе не хотят вернуться в полузабытые жестокие для Ирана времена 80-х годов, не собираются вести аскетическую жизнь в условиях санкций.
Похоже, что сейчас многие, придерживаясь официальной антизападной риторики, будут апеллировать к аятолле Хаменеи, чтобы тот одернул своего протеже. И в этой ситуации российская инициатива по обогащению урана может оказаться для них шансом сохранить лицо, не вступив при этом в необратимый конфликт с большей частью мира.
Автор – заместитель генерального директора Центра политических технологий
