У нас радость. Дадина, может быть, выпустят. Хотя не сразу, не скоро, а в лучшем случае через полгода, когда проведут очередной процесс, так что свое он все равно отсидит. Однако битва голубей либерализма и черных воронов реакции, о которой я писал в статье В«Поверка Дадиным. Панорама феноменаВ», в общем-то завершилась относительной победой голубей. Про Дадина было сказано, что В«вынесенные в отношении Ильдара Дадина судебные акты подлежат пересмотруВ». А про норму закона, в которой может быть заключен совсем не тот конституционно-правовой смысл, который выявил ныне КС РФ, но который в нее ранее вкладывали полицейские, судьи и прокуроры, — что она признана вполне себе конституционной. То есть если и нуждающейся в чем-то, то ни в коем случае не в отмене, а лишь в косметической В«доработкеВ», чтобы эта конституционность и всем остальным была тоже видна.

Несомненно, это компромисс.

Или даже паллиатив. Революции против деградантов-законодателей не произошло, однако Система все же отступила, хотя и не потеряв лица. Если и нам не сдаваться, а продолжать бить в ту же точку, то можно было бы и поинтересоваться в дальнейшем: как так получилось, что Думой выпущен закон, и подписан президентом, в который судьям и прокурорам удалось вложить совсем не тот смысл, что вкладывают в него жрецы Конституции? Можно ли считать такой закон правовым и нет ли необходимости все-таки заранее экспертировать законодательные инициативы нашего псевдопарламента на конституционность, чтобы исключить трагические последствия?

Иными словами, пожелать всем быть умнее, добрее и грамотнее, то есть и Путину в том числе…

И стоит ли нам так уж поражаться после всего этого, что координаты отступившей Системы все-таки все равно находятся впереди линии фронта либерализма, а фронт либерализма пролегает глубоко в тылу оккупационной армии? Резиновая Конституция, о которой Владимир Пастухов еще за три года до нынешних событийВ сказал, что она бифштекс из священной коровы, позволила (как теперь и подтвердилось) из нескольких отдельных несогласий с режимом сляпать отдельное большое преступление против государства, логически оторвав его от первоначальных несогласий. Что касается уважаемых судей КС, то они лицемерно при этом оговорили:

В«Если нарушение установленного порядка организации либо проведения публичного мероприятия лицом, ранее в течение 180 дней не менее трех раз привлекавшимся к административной ответственности, не повлекло за собой причинение или реальную угрозу причинения вреда, а было, по сути, противоправным сугубо формально, такое нарушение не может рассматриваться как представляющее преступную общественную опасность и влечь уголовную ответственностьВ».

Вот и разберись теперь, с чем ты имеешь дело — с В«противоправнымВ» протестом или В«противоправным сугубо формальноВ»? А если он В«повлекВ», то что… угрозу? Очевидно, здесь скрыто и прямое указание в дальнейшем писать в протоколах задержания политических активистов: они де В«создавали угрозу причинения вредаВ» — да хоть бы и прогуливающимся москвичам и гостям столицы! Ведь мог же активист при задержании, например, так отмахнуться своим плакатом, что угодить кому-нибудь в глаз, сколоть эмаль зуба детине-омоновцу или же причинить тому невыносимые моральные страдания? Безусловно же, мог! Ибо свернутый в трубочку кусок ватмана — оружие страшной непреодолимой силы всем слизистым оболочкам и всем эмалям зубов. Никаких же иных внятных запретов полицейской Системе РФ чинить препятствия активисту-диссиденту в его законном праве выражать свой протест мирным способом Конституционный суд, естественно, не сделал.

Но вот задачка: а почему российский политический режим в лице судей КС хоть и не сдался перед либеральной аргументацией, подкрепленный к тому же решениями международного суда в Страсбурге, а все же немножечко отступил?

Как ни странно, ответ (почему отступил, а не почему не сдался) легче искать не у нас, а далеко за пределами нашей страны — в Америке. Ведь в принципе там сейчас происходит та же самая коллизия. Исполнительная власть в лице президента США осуществляет неслыханное давление на гражданское общество — и чем оно закончится, еще непонятно, — однако правовая система уже оказала значительное солидарное сопротивление, несмотря даже на то, что оно было чревато сломом нескольких карьер. Оказывается, все дело в том, что для американского общества эта ситуация прозрачна и инвариантна. Поскольку там профессиональные юристы вполне отдают себе отчет, что эффективность бизнеса их корпорации напрямую зависит от возможностей противостоять исполнительной власти. В отличие, скажем, от эффективности бизнеса российской правовой системы, которая, наоборот, черпает потенциал своей влиятельности не столько в независимости, сколько в демонстративном альянсе с исполнительной властью.

Исторически это повелось еще с Ленина. Наш дорогой вождь, продолжающий лежать на Красной площади, прямо и недвусмысленно давал указания молодым российским судам, как судить и какие выносить приговоры, что никем не считалось тогда и позже чем-то особенно предосудительным. Но не слишком это отличается и от нашего времени, когда Администрация президента велит своей карманной Думе принимать определённые законы, а потом их визирует подписью президента, а если и это не помогает В«решению вопросаВ», то включает так же и пресловутую политическую целесообразность, как это случилось в деле акционеров ЮКОСа или в том же Болотном процессе, который — такое впечатление — будет длиться до скончания веков, пока московские старожилы совершено не забудут, что происходило на Болотной площади в стародавние времена.

Все это, конечно, немножко уже криво по сравнению с ленинско-сталинским периодом, но суть по-прежнему остается той же, что и при Ленине. Тем более что нынешней исполнительной властью достигнуто и конституционное большинство — просто так, на всякий случай. Что, впрочем, совершенно не исключает того, что формально суверенная правовая система иногда все-таки будет пытаться выходить из роли В«мальчика на побегушкахВ» у власти и требовать для себя статуса хотя бы ее равного партнера. Отсюда, кстати, не слишком явная валентность к компромиссу с теми же либералами, которую проявил зорькинский КС.

Общественная польза от такого компромисса, конечно, пока минимальна. Но это не страшно, не стыдно и ничье не поражение. Скорее необходимый этап эволюции нашего В«гибридаВ». Остановка битвы в пути. Тем более что не только у нас, а и по всему миру сегодня побеждают силы антиглобализма и компромисса, готового сочетать требование прогресса с элементами старых национальных порядков. Такое впечатление, что вместо В«конца историиВ», гипотетически связанного с провалом авторитарных режимов, действительно наступила эпоха большого конформизма. Однако лично меня не покидает ощущение, что и ее девятый вал, похоже, начинает спадать, так и не принеся миру никакой новой правды, а посеяв лишь хаос. Действительно, часто бывает так, что, когда таких маленьких, промежуточных компромиссов становится слишком много, происходит некий новый пробой. А когда В«большое национальноеВ» наступает своим сапогом на маленькую отдельную космополитическую личность, с которой общество, однако, готово себя ассоциировать, количество переходит в качество и голова очередного короля нации — вождя конформизма компромисса — скатывается, срубленная лезвием подросшей либеральной глобалистической гильотины…

P.S.В На днях с неожиданным интересом (думая о Дадине и вердикте Конституционного суда) посмотрел старый французский фильм В«Убийцы во имя порядкаВ» (LesВ assassinsВ deВ l'ordre) с Жаком Брелем в главной роли. Тема там та же, что и сейчас: стоит ли правовой системе разоблачать своих союзников — преступную полицию, — с которыми она вроде бы на одной стороне, на стороне режима, или искать формальную справедливость, освященную духом либеральной конституции? Следователь, который это дело в конечном итоге проиграл, пророчествует: В«Подумайте о том, что в этом мире, который вы строите таким образом, будут жить ваши дети и когда-нибудь именно они станут его жертвамиВ». Фильм завершается студенческими волнениями молодежи, не желающей жить на условиях Большого компромисса.

Немаловажный момент: а ведь эта было снято аж в 1971 году! Целых полвека прошло, а воз проблем и ныне там. Та молодежь очевидно подросла, состарилась, свое слово сказала и сошла с политической арены, наступило время другой молодежи. Какой — неизвестно. Фильм, кстати, был номинирован первой премией не где-нибудь, а на Московском международном кинофестивале. Как странно все вышло в конечном итоге.


Фото: Россия. Санкт-Петербург. 3 ноября 2016. Участники пикета в защиту активиста Ильдара Дадина, который сообщил о пытках в ИК-7 в Карелии, на Невском проспекте. Игорь Акимов/Интерпресс/ТАСС