Дмитрий Орешкин,В политолог:

Левада-Центр говорит о том, что рейтинг у всех оппозиционеров не выше 1 процента. Поэтому есть праймериз или нет праймериз — с электоральной точки зрения это не так уж существенно. Это может быть существенно с точки зрения получения опыта для дальнейшего политического развития, например, опыта создания коалиционных структур. Но с точки зрения победы на выборах — это чисто теоретические упражнения, потому что побеждает Собянин. И проблема тут не в том, кто лучше и какие там праймериз, а в том, что эти выборы не В«политическиеВ», а В«хозяйственныеВ».

Москвичи рассматривают мэра как человека, ответственного за дорожное строительство, вывоз мусора, коммунальные службы и так далее. И в таких условиях голосовать, что за Илью Яшину, что за Диму Гудкова, что за Митрохина — абсолютно экзотическая идея. Так будут голосовать люди, рассматривающие выборы с точки зрения демонстрации политических приоритетов. Но абсолютное большинство москвичей, и тут их интересы совпадают с интересами Собянина, рассматривают эти выборы как В«хозяйственныеВ».

Можно вспомнить, как большой демократ Собчак проиграл выборы своему заместителю Яковлеву. В частности, потому, что во время телевизионных дебатов тот задал вопрос: В«А вы знаете, сколько стоит проезд в метро?В». Собчак не знал и ответить не смог. И петербуржцы, несмотря на то, что это были ещё 90-е годы и проблемы политики казались острее и важнее, не стали голосовать за роскошнейшего и демократичнейшего Собчака, который проиграл довольно посредственному человеку, изображавшему из себя хозяйственника. И Владимир Владимирович Путин, который вёл кампанию Собчака, проиграл.

А сейчас даже близко нет равновесия шансов. И Илья, и Дима, и Сергей Сергеевич Митрохин выступают с политическими заявлениями. Их В«полянаВ» очень невелика. А прагматично мыслящий Собянин, без надрыва и не пытаясь никого обидеть, говорит: Москва — это такое хозяйство, для освоения которого потребуется много времени. И с этим трудно спорить, потому что это действительно чудовищной сложности транспортная система, коммуникации, теплоснабжение.

Так что этот электоральный цикл для демократов — тренировка и не больше. А поскольку за тренировкой наблюдать не так интересно, как за реальными соревнованиями, вряд ли демократическому сектору удастся собрать мало-мальски приличное количество голосов. Это даже не 2013-й год, когда был Навальный и возникло ощущение В«политическихВ» выборов. Никто не воспринимал Навального как эффективного хозяйственника, В«городского головуВ», в дореволюционных терминах. Его воспринимали как противника путинского режима, и тогда это, возможно, было более актуально, потому что ещё живы были воспоминания о Болотной площади.

За прошедшие годы это удалось притушить и локализовать. А самое главное для Собянина — он смог В«отделитьсяВ». В ментальном пространстве он сам по себе, глава Москвы. Он не позиционирует себя как человека Путина, не фотографируется, как большинство других губернаторов, с Владимиром Владимировичем, чтобы получить таким образом В«благословлениеВ». Наоборот, он знает, что в столице к Путину отношение неоднозначное и позиционирует себя просто как В«человека МосквыВ».

Праймериз как технологическая процедура — полезная вещь, к ней надо привыкать, её надо отрабатывать, по её поводу надо дискутировать. Но надо понимать, что это всё так, В«тренировки на кошкахВ». Когда-нибудь они понадобятся, но не в этом электоральном цикле.

Георгий Сатаров, политолог, президент фонда В«ИНДЕМВ»:

На мой взгляд, в этом нет ничего патологического, такие разговоры велись ещё очень давно. Если сравнивать состав московской городской Думы с составами других субъектов Федерации, а Москва — это именно субъект Федерации, то, конечно, москвичи обделены, потому что у них на одного депутата приходится гораздо больше людей, чем в других местах. В том смысле, в каком депутаты должны отстаивать интересы граждан и решать их проблемы в случае нужды, москвичи ущемлены, об этом, собственно, говорилось давно, и я считаю, что это разумный шаг. К каким результатам это приведёт на ближайших выборах, пока прогнозировать рано. В основном это будет зависеть от того, насколько оппозиция будет в состоянии скоординироваться, действовать разумно и максимально использовать возможности, предоставляемые выборами по мажоритарным округам. Утверждение, что эта система выгодна исключительно представителям В«Единой РоссииВ», абсолютно неоправданно. Безусловно, именно так рассуждают нынешние власти, которые вводят такие выборы, но это заблуждение. На самом деле всё здесь зависит о того, как именно вы будете использовать новые правила игры. Любые правила подразумевают возможность разумной и эффективной стратегии.

Денис Билунов, партия В«Пятое декабряВ»:

В первую очередь, это — предложение В«Единой РоссииВ», которая, я думаю, к самостоятельным политическим решениям вообще не способна. Так что эта концепция, скажем так, выращена в пробирках Администрации президента и отражает печальную для власти действительность, что В«Единая РоссияВ» сейчас совершенно не пользуется популярностью в Москве. И инициатива полного перехода на одномандатные округа является такой подпоркой, призванной эту печальную ситуацию каким-то образом исправить. То есть кандидаты, которые пойдут от В«Единой РоссииВ», будут маскировать свою партийную принадлежность и делать вид, что они — независимые. В этом заключается суть данного предложения, и, возможно, частично они своей цели и добьются. Но, так или иначе, это понимают практически все игроки политического поля, так что большого эффекта от этой меры ожидать не следует.

Другое дело, что для того чтобы воспользоваться этой слабостью В«Единой РоссииВ», оппозиция тоже должна провести довольно большую работу. И, к сожалению, пока непонятно, насколько все оппозиционные организации на такую работу способны, и главное — способны взаимодействовать друг с другом. Потому что, очевидно, существует очень большая опасность того, что большинство людей в Москве, которые выступают против власти, будут голосовать за разных оппозиционных кандидатов, и голоса против В«Единой РоссииВ» таким образом разложатся, в чём также отчасти заключается цель кремлёвских политтехнологов. Вот этому надо противостоять, и это — самая главная интрига предстоящих выборов.

Это предложение укладывается в одну схему с восстановлением графы В«Против всехВ», потому что какая-то часть людей из оппозиционного сообщества, относительно заметная, настроена в принципе против выборов, считает, что это всё обман, что в них вообще не надо принимать участия. А возвращение такой графы мобилизует некоторых из этих людей прийти и проголосовать именно против всех. Это — ещё одна альтернатива, предназначенная для того чтобы размывать голоса против В«Единой РоссииВ».

Владимир Рыжков, РПР-ПАРНАС:

Понятно, что это сделано в интересах В«Единой РоссииВ». Это очевидно. Потому что если взять любые региональные выборы в стране, то В«единороссыВ» выигрывают все 100% одномандатных округов, и оппозиции достаются только те места, которые она получает по партийным спискам. Это — тенденция по всей стране, связанная с тем, что в одномандатных округах очень большую роль играют деньги и административный ресурс. А ясно, что и денег у В«Единой РоссииВ» намного больше, и административный ресурс полностью в их распоряжении. Расчёт на то, чтобы полностью разгромить оппозицию в Москве, что она не найдёт достаточно сильных фигур на одномандатные округа и не найдёт достаточно денег для того, что навязать там борьбу. Но если оппозиции удастся выставить 10-15 сильных кандидатов, особенно в центре — в тех округах, где она пользуется очень большой поддержкой, то можно получить 10-15 мандатов, а при успешной работе и больше. При пропорциональной системе было бы ещё больше — можно было бы выиграть в нескольких одномандатных округах плюс добавить по спискам. Именно поэтому В«Единая РоссияВ» в очередной раз в своих интересах меняет избирательную систему. Думаю, что они всё равно были бы на первом месте, по крайне мере, судя по опросам, которые я видел, но у них не было бы того преимущества, что в других регионах.

Александр Рыклин, главный редактор "ЕЖа":

Эта инициатива полностью укладывается в тот политический тренд, который Администрация президента уже какое-то время продвигает, так называемая В«гуманизацияВ» нашего политического пространства. Всё это делается под маркой демократизации политического поля, но это всё, разумеется, полнейшая фикция на самом деле, понятно, что Администрация настолько управляет процессом, что она просто смотрит, когда удобно убрать одну систему выборов и поставить другую. Вот сегодня нужна мажоритарка, а завтра опять будут введены партийные списки. Политическую систему они контролируют полностью. Понятно, что сегодня, когда партия власти теряет какую бы то ни было популярность — я думаю, что отрицательный рейтинг у неё уже больше, чем положительный — они решили сделать вот так. Посмотрим, какое будет соотношение, может быть, они сделают половину по партийным спискам, а половину по одномандатным округам, а возможно, пропорция будет ещё более серьёзной в стороны одномандатников.

Это дискредитирует даже не столько избирательное законодательство, сколько саму партийную систему. С того момента, когда осуществилась так называемая либерализация нашего законодательства в сфере партийного строительства и было разрешено много партий, после этого Кремль начал планомерную работу по дискредитации идеи партий вообще. Вот есть конкретные персоны на местах, которые занимаются конкретными вещами, бабки куют, а партия — это какая-то фигня. И эта кампания началась с момента сильнейшего падения рейтинга В«Единой РоссииВ», когда Кремль понял, что нужно искать какие-то другие точки опоры, и В«ЕРВ» больше нельзя делать локомотивом всех тех побед, которые партия власти, в широком понимании этого слова, себе планировала и планирует. Теперь они будут опираться совсем на другие рычаги. Они будут лоббировать и продвигать одномандатных депутатов, а потом каким-то образом включат их в сферу своих интересах. Либо с помощью так называемого В«Народного ФронтаВ», либо с помощью той же В«Единой РоссииВ», куда половина или даже три четверти всех одномандатников просто вступит, если у властей опять возникнет желание этот бренд раскручивать и как-то внедрять его в политическую жизнь.

Илья Яшин, РПР-ПАРНАС:

Это рекламный трюк, направленный на то, чтобы снизить публичные издержки, связанные с введением закона, направленного на фактическое отсечение оппозиции от выборов. Именно так я расцениваю поправки, которые будут в ближайшее время приняты в Госдуме и которые по сути предоставят мэрии возможность вывести с выборов любого неугодного кандидата, что, естественно, уже вызвало недовольство оппозиции. Необходимость как-то сгладить негативный эффект привела к тому, что придумали эту фишку с В«народными выборамиВ». Но никакого отношения к реальной конкуренции эта процедура иметь не будет, вместо того чтобы придумывать народные выборы, надо провести нормальные. Но на практике институт выборов уничтожается. Сомневаюсь, что кто-то из оппозиционеров примет участие в этой инициативе, никакой пользы из этого извлечь не удастся.

Сергей Давидис, юрист, член Координационного совета оппозиции первого созыва:

Это праймериз, которые на самом деле никакие не праймериз, а некая предварительная информационная кампания. Праймериз нужны для ограничения числа кандидатов и выявления наиболее популярного представителя от какого-то объединения. Но смысл это имеет, только если участники добровольно принимают на себя соответствующие обязательства. В масштабах всего общества этого происходить не может — зачем тогда нужны выборы, если все уже определили кандидатов? Это совершенно противоестественная конструкция. Пока что вообще непонятно, что это юридически и зачем нужно. Скорее всего, расчёт в том, чтобы с помощью некоторых манипуляций, эксклюзивного предоставления доступа к информации, деньгам и административному ресурсу кандидатам от власти сделать их фаворитами заранее, фактически удлинив избирательную кампанию. Причём таким образом легитимизировать их авторитет, притворившись, что они — не кандидаты от власти, а кандидаты от народа, благодаря той сомнительной общественности, которая будет в этом участвовать. То есть это глуповатая технологическая процедура в духе той соборности, которая является сейчас мейнстримом пропаганды. Это конечно же жульническая манипуляция, большого смысла не имеющая, но какую-то пользу провластным кандидатам она принести может.

Поскольку инициатива совсем свежая, официального обсуждения того, будут ли участвовать в праймериз кандидаты от оппозиции, ещё не было. С точки зрения процедуры делать это совершенно незачем, потому что с точки зрения процедуры эти В«народные выборыВ» совершенно бессмысленны. Но с точки зрения возможности каким-то образом либо продвинуть оппозиционных кандидатов, использовав для этого чужой ресурс, либо продемонстрировать явную предвзятость и жульничество власти это может быть полезно. Если выяснится, что правила позволяют каким-то образом извлечь из этого пользу, то это можно обсуждать. Пока что многие коллеги высказываются в том духе, что нам это не нужно, но консолидированное решение будет принято только после того, как станет ясно, что это вообще такое.

Георгий Сатаров, политолог, президент фонда В«ИНДЕМВ»:

Исключать сценарий досрочных выборов нельзя. Это связано с двумя обстоятельствами. Очевидно, что массовый общественный психоз, вызванный присоединением Крыма и ростом на волне этого события популярности Путина и всего того, на что он отбрасывает тень, в том числе на В«партию лояльных ПутинуВ», делает удобным проведение выборов именно в таких обстоятельствах. С другой стороны, никто не ожидает, что эта эйфория и сопутствующие ей высокие рейтинги продлятся долго. Она будет спадать, и нужно пользоваться моментом.

Тут, впрочем, возникает вопрос о том, продержится ли она до досрочных выборов, и складывается ощущение, что, чтобы дотянуть до 2015 года, нужны будут какие-то дополнительные события. С учётом того, что экономическая ситуация ухудшается, удерживать популярность довольно трудно, и не исключено, что придётся совершать какие-то В«инъекцииВ».

Но партия власти вообще никогда не оставалась у власти навсегда. Это только впечатление, которое они стараются создавать о себе. Дескать, они пришли навечно, но на самом деле это не так, они это понимают. И в данном случае они просто хотят воспользоваться сложившимися обстоятельствами, чтобы выгадать себе ещё несколько лет.

Алексей Макаркин, политолог, заместитель директора В«Центра политических технологийВ».

Первый важный фактор в Новосибирске — это раскол элит, который произошёл в силу того, что сама операция по подготовке выборов была явно не продумана. Сняли авторитетного градоначальника Городецкого, к которому уже привыкли, его перевели на пост вице-губернатора, что является почётной В«отставкой наверхВ» — формально человек получает продвижение по службе, но реально это опала. Потом выдвинули самого удобного для областной власти кандидата, ради чего Городецкого, судя по всему, и снимали. Но потом выяснилось, что у этого кандидата, Знаткова, явный кризис кампании, кроме этого выдвинулся другой представитель элит, Ксензов, в прошлом тоже вице-губернатор, принявший флаг партии В«РодинаВ», которая входит в Общероссийский народный фронт. Где-то в конце кампании, когда ситуация уже совсем зашла в тупик, пришлось заменить инициировавшего всё это главу региона, назначив губернатором того самого Городецкого, который, казалось бы, уже сходил с политической арены. Тогда же стали предприниматься шаги по консолидации элит, и кое-чего в этом направлении даже добились. Появилась имиджевая фигура знаменитого спортсмена Карелина, который официально возглавил штаб Знаткова, чтобы хоть как-то подкрепить его авторитет, снял свою кандидатуру Ксензов. Но, хотя консолидации вроде бы добились, это не решило главную проблему: сам Знатков был откровенно не харизматичным и не популярным. Это чиновник, работающий в ЖКХ, а мы знаем, как в России принято относиться к этой сфере.

Второй фактор — объединение оппозиции, причём очень разной. Она объединилась вокруг коммунистического кандидата как единственного проходного, причём этот кандидат по своим взглядам явно не соответствовал, например, взглядам либерала Ивана Старикова. Возможно, больше точек соприкосновений у него могло бы быть с Ильёй Пономарёвым, но у Пономарёва исторически сложились очень непростые отношения с КПРФ. Кроме того, новоизбранный мэр ещё очень давно, до того как об этом заговорила власть, отстаивал идею, что Севастополь является российским, а Пономарёв оказался единственным депутатом, который проголосовал в Госдуме против присоединения Крыма. Но здесь сработала консолидация против власти. И так как ни у Старикова, ни у Пономарёва шансов не было, а оппозиционный электорат они раскалывали, то было принято такое решение.

Оно сыграло свою роль в двух отношениях. Во-первых, разрыв в окончательных итогах выборах — около 4%, и суммарно Стариков и Пономарёв их бы собрали, а, возможно, набрали бы ещё больше. Таким образом, если бы они участвовали, то, скорее всего, победил бы кандидат от власти. А во-вторых, коалиция обеспечила эффективное наблюдение за ходом выборов, в результате чего обычная ситуация с тем, что существует два довольно сильно отличающихся подсчёта голосов, официальный и альтернативный, изменилась, и в Новосибирске они почти что не отличались. То есть получилось так, что активное участие оппозиции, в том числе в качестве наблюдателей, способствовало тому, что выборы были вполне адекватными, голоса считали прилично, административный ресурс, по крайней мере — для привлечения дополнительных избирателей, не использовался, и оппозиция смогла выиграть.

Теперь о том, что будет дальше. Первый вопрос тут — кто виноват. тем более что власти отвечать на него надо быстро, потому что в регионе скоро будут новые выборы. Нынешний губернатор является только исполняющим обязанности, и осенью будет избираться новый. Так как снятый глава региона и является тем, кто это всё придумал, а снимать нынешнего исполняющего обязанности как-то не очень прилично, то ответственным, скорее всего, признают полномочного представителя президента в Сибирском федеральном автономном округе — Толоконского, который до этого в течение довольного долгого времени был главой области. Он и будет отвечать за сложившуюся ситуацию.

Что касается взаимоотношений между областным и городским уровнями власти, то они, скорее всего, будут не идиллическими, придётся договариваться. Но, с другой стороны, даже в ситуации сильнейшего антагонизма между мэром и губернатором, которая была в прошлом году в Екатеринбурге, они всё равно работали вместе. Любой избранный градоначальник не сможет быть радикалом: ему придется взаимодействовать с областным начальством и с Москвой. Кремль в принципе спокойно воспринял итоги выборов, Анатолий Локоть — политик, долгое время работавший в Госдуме, вполне договороспособный, не радикальный, а внутренние региональные разборки, если они не имеют негативного эффекта на федеральном уровне, центральной власти не интересны.

Но есть один важный момент — для В«Единой РоссииВ» эти выборы являются имиджевым поражением. Когда кандидат от партии власти выигрывает, это воспринимается как что-то абсолютно предсказуемое. И поэтому каждый раз, когда этого не происходит, как, например, в том же самом Екатеринбурге или в Петрозаводске, для них это неприятно. В Новосибирске были приложены значительные усилия к тому, чтобы победил кандидат от власти, и то, что ему это не удалось, для партии власти не очень хорошо. Особенно если учесть, что это произошло в ситуации, когда все рейтинги власти выросли в связи с присоединением Крыма. А тут выяснилось, что избиратели голосуют без учёта В«крымского вопросаВ», тем более что Локоть и раньше выступал за присоединение Севастополя и, соответственно, не может быть обвинён в том, что он — национал-предатель. Так что при волеизъявлении жители Новосибирска исходили из своих региональных соображений, их интересовали дороги, здравоохранение, ЖКХ и другие городские проблемы. Это нарушает автоматизм: вроде бы рейтинги растут, и все довольны, но на муниципальном уровне происходят такие события. И хотя значение этого переоценивать не стоит, определённым звоночком эти выборы являются.

Главам регионов это, конечно, не очень нравится. Потому что эксперты могут отстранённо судить, что надо договариваться, искать компромисс, общий язык, но в российской политической культуре это не очень принято, ещё со времён Средневековья и монгольского ига у нас принята вертикаль. Надо сказать, что до этого городские общины ещё были влиятельны и диктовали условия правителям, но потом многое изменилось, и сейчас такая ситуация очень непривычна.

А всё это очень значимо потому, что в парламент уже внесён законопроект, который фактически отменяет выборы в крупных муниципальных образованиях, вроде Новосибирска. Вводится схема, которая, во-первых, делает выборы непрямыми, а во-вторых — позволяет отсечь оппозиционных кандидатов. И хотя конкретно исход кампании в Новосибирске для Кремля политически не опасен, он станет ещё одним аргументом к тому, что необходимо управлять и контролировать. А муниципальные выборы очень важны, потому что они дают дополнительную легитимность главам регионов, позволяют надеяться на сменяемость власти и соответствуют ожиданиям большой части общества, которая на локальном уровне хотела бы влиять на ситуацию во власти. Скорее всего, в ближайшее время закон примут, и возможности для оппозиции окажутся существенно ограничены. Неизвестно, успеют ли где-то ещё добиться похожих результатов, но в принципе в дальнейшем главы таких крупных городов будут избираться депутатами исключительно из рядов сторонников власти.

Константин Мерзликин, РПР-ПАРНАС:

Ещё когда было объявлено об этом мероприятии, мы заявили, что эти В«праймеризВ» никакого отношения к демократии не имеют, это такая подмена настоящего демократического процесса, и достаточно циничная, так как мероприятие проводится на фоне фактического запрета со стороны Мосгордумы для ряда партий, в том числе и нашей, беспрепятственно выдвигать своих кандидатов на выборы. Поэтому мы сразу заявили, что не участвуем ни в каких подобных процедурах и считаем, что участие в них представителей демократической оппозиции только навредит ей, так как это — некоторый спектакль, призванный помочь властям добавить хоть какую-то легитимность в сам избирательный процесс, повысить к нему интерес.

Благоприобретателями от этой процедуры, по замыслу её авторов, являются провластные кандидаты и в первую очередь — сама власть, изображающая таким образом некоторую В«движухуВ» в области выборных процессов. Но в принципе в той атмосфере псевдопатриотической истерии общефедерального масштаба, в которой мы сегодня находимся, интерес к теме выборов в Московскую городскую думу будет незначителен. Особенно в условиях, когда оппозиция на них фактически не будет допущена, так как власть поняла, что процесс сбора подписей является инструментом воспрепятствования в допуске.

Денис Билунов, политический аналитик, член бюро партии В«СолидарностьВ»:

Хотя власти, конечно, будут утверждать, что поставленные задачи были выполнены, реально это не так. Они почему-то с гордостью сообщают о явке в 260 тысяч человек, хотя, если посчитать, то понятно, что это — ничтожная доля от всего населения города. Фактически при всём административном ресурсе, многочисленных плакатах в общественном транспорте и поликлиниках барьер в 3 процента, который власти ставят для оппозиционных кандидатов, преодолело только несколько участников праймериз, которые собрали 4-5 тысяч голосов. Скорее всего, на самих выборах явка будет несколько выше, но всё равно чрезвычайно низкой — сейчас можно ожидать, что она составит примерно 20 процентов.

Мария Гайдар, журналист, координатор движения В«ДА!В», кандидат в депутаты Мосгордумы:

Самое важное в этой кампании то, что мы преодолели совершенно фантастический заградительный барьер. Такое количество подписей требует приложения просто колоссальных усилий и огромной работы. Мы собирали их всеми возможными методами, у нас были кубы, много встреч, я проводила по 4 встречи в день, были заявки из интернета, действовала многоуровневая проверка подписей, и в результате мы это сделали. Это всё равно что перелезть через стену высотой сто метров, это очевидно вредный барьер, который не нужен и который нарушает всю логику выборов. Потому что люди, дающие подписи, фактически воспринимают процесс не как выдвижение, а уже как голосование, они задают вопросы, кто наши конкуренты, какая программа у нас, какая у них. То есть спрашивают всё то, что по идее должны были узнать по ходу избирательной кампании, но не знают, потому что никакой компании ещё не было, так как процесс ещё не дошёл даже до регистрации.

Проблема — в очень высоком пороге, если бы речь шла о 0,5%, то такое количество все преодолели бы совершенно спокойно. И главное — время, фактически всё надо было собрать за две недели. Если б хотя бы месяц, за месяц собрать такое количество подписей вполне возможно, и главное — в рамках закона. Можно было объявить выборы в другой момент, не делать этого перед выходными, которые В«съелиВ» много времени, и тогда подписи собрало бы гораздо больше людей. А так нужно было просто бежать наперегонки со временем, для чего требуется огромное количество ресурсов, в том числе человеческих. Не 20 волонтёров, а 50, а это очень много, с учётом того, что речь идёт об этапе, предшествующем даже предварительной кампании.

Вообще сложно собирать ресурсы, финансы, если ещё неизвестно, зарегистрируют тебя или нет. Понятно, что всё это было призвано не допустить независимых кандидатов, но мы с нашим сбором подписей справились, я в своих подписях уверена на 100% и надеюсь, что власти всё-таки поступят разумно и я регистрацию пройду.

Илья Яшин, В«РПР-ПАРНАСВ»:

Люди действительно мобилизовались, было много волонтёров, и, несмотря на то, что все заранее понимали крайне высокую степень организационной сложности поставленной задачи, все честно отработали. Очень важно, что никто не стал врать, никто не стал рисовать подписи или применять какие-либо другие мошеннические технологии. Все честно собрали столько подписей, сколько смогли, честно посчитали и честно объявили о результате. Это создаёт очень положительный контраст с теми кандидатами, которые к власти напрямую не относятся, но, тем не менее, ассоциируются с ней, которые подписи явно нарисовали, так как их сборщиков никто не видел. Это отличие очень показательно для современной политической ситуации: независимые кандидаты открыто считают подписи, честно говорят, если им не хватило до необходимого минимума, и снимают свои кандидатуры, а околовластные кандидаты ведут тихую, непубличную кампанию, после которой оказывается, что они собрали необходимое количество подписей, хотя и непонятно чьих.

Есть независимые кандидаты, которые всё-таки прошли, один — это Мария Гайдар. Ещё два человека зарегистрировано от В«ЯблокаВ», оценить их шансы сложно, потому что для них кампания ещё фактически не началась. Но мы все организационные и волонтёрские ресурсы, которые у нас есть, будем стараться направить на помощь нашим товарищам, чтобы они смогли показать максимальный результат.

Я не хочу строить планы на 5 лет вперёд, когда по закону должны пройти следующие выборы, но надеюсь, что к тому моменту это будет совсем другая страна, в хорошем смысле.

Ольга Романова, кандидат в депутаты Мосгордумы, исполнительный директор проекта В«Русь сидящаяВ»:

У всех подписей, которым было отказано в регистрации, одна и та же проблема с базами ФМС. При этом в плане недействительности подписей у нас с Машей Гайдар словно ювелиры работали, у неё забраковано 19,8%, у меня — 19,5%. Сегодня в 4 утра мы вышли из окружкома уже с готовыми документами, в которых было сказано, какие подписи не понравились. А к середине сегодняшнего дня обнаружили, что это всё — полное туфта, по меньшей мере, 107 подписей из забракованных были отвергнуты из-за того, что ответы приходили не на те вопросы. Окружком спрашивает у ФМС, действительно ли такой-то Иванов Иван Иванович, 61 года рождения, паспорт 45-07000, адрес — улица Марксисткая, дом 4, проживает в вашем округе? А ФМС отвечает, что Аглафея Петровна Петрова, проживающая на улице Снежной, 40-го года рождения, имеет паспорт за номером 45-00200 и так далее. Спрашивают про Иванова, а отвечают про Петрову. Естественно, Иванов никак не может оказаться женщиной с другим годом рождения, другим паспортом и другим адресом. И то же самое с умершими — спрашивают о Сидорове Сидоре Сидоровиче с таким-то паспортом и такого-то года рождения, а отвечают, что Рабинович Илья Исаакович, с другим адресом и другим номером паспорта, умер. Возникает вопрос, кто-то проверял это вообще или как?

Очень много случаев, когда надо разбираться, правильно ли члены окружкома вбивали фамилии, когда отправляли запрос в ФМС. Потому что могут спрашивать про Петрова Гурьена Ашотовича, а ФМС справедливо отвечает, что такого нет, а есть Петросян Гурьен Ашотович. И у нас в листах тоже Петросян, а окружком запрашивает почему-то Петрова. Мы со всем этим будем разбираться, первоначально планировали в понедельник подать 900 жалоб, по каждой подписи. Но в связи с тем, что прямо сейчас у нас, видимо, начинается война, то надо будет подумать ещё раз, не стоит ли сосредоточить усилия на чём-то другом.

Но я в любом случае постараюсь пройти этот путь до конца, потому что это — наращивание В«электоральной мускулатурыВ». Чем больше я узнаю о выборах, тем интереснее мне будет принять участие в следующих и следующих. Потому что нельзя сомневаться в том, что рано или поздно сегодняшняя мутота закончится, и мы вернём в страну нормальные выборы. А для этого надо как можно больше об этой проблеме говорить.

Денис Билунов:

Судьба Марии Гайдар и Ольги Романовой как кандидатов ещё не решена. Уже объявлено, что заседания комиссии, которая окончательно подведёт черту в данном вопросе, назначены на 18 и 21 соответственно. 21 июля — в принципе крайний срок, к которому должны быть определёны зарегистрированные кандидаты.

Скорее всего сейчас их обеих хотят поставить в ситуацию, когда всё плохо, хотят заставить почувствовать, что всё висит на волоске, и посмотреть, что они будут делать. А потом, в зависимости от их поведения и общественной реакции, принять то или иное политическое решение, ведь вопрос регистрации этих кандидатов, ясное дело, чисто политический, а не формальный.

Конечно, мы ожидали чего-то подобного. С самого начала, когда ещё только принималось решение участвовать в выборах, было очевидно, что подписи будет не только очень трудно собрать, но и, даже если удастся это сделать, придираться к ним будут всеми возможными способами. Это совершенно предсказуемая ситуация, и именно сейчас наступает момент истины, когда станет ясно, сочтёт ли власть на каком-то уровне необходимым, чтобы оппозиционные кандидаты всё-таки присутствовали и происходило что-то, хотя бы похожее на выборы. Гайдар и Романова выступают тут такими В«маркерамиВ», потому что это наиболее яркие фигуры среди оппозиционных кандидатов, и без них публичность и медийность выборов резко снизится.

Но коалиция В«За МосквуВ» в любом случае продолжит свою деятельность. У нас уже есть 5 зарегистрированных кандидатов, и в своих округах у них есть кое-какие шансы, хотя без Романовой и Гайдар это будет совсем другая история, которая не сможет претендовать на большое внимание общественности.

Само официально назначенное количество подписей — это очевидно запретительный барьер. Позиция некоторых спесивых сетевых комментаторов, что если вы даже 3% подписей в свою поддержку собрать не можете, то куда лезете, совершенно смешна. Эти рассуждения не выдерживают никакой критики, достаточно вспомнить, сколько набрали победители в единоросских праймериз, при том ресурсе, который был на это направлен, рекламе и биллбордах. Тогда только три человека преодолели порог в 5 тысяч голосов, в среднем же речь шла о двух с половиной — трех тысячах. Все кандидаты коалиции, которые собирали подписи, смогли набрать больше.

Формат уличных митингов или подобных акций в поддержку кандидатов сейчас не очень уместен. Это будет просто В«спуск параВ», причём даже если очень постараться, собрать большое число людей вряд ли получится. Учитывая сезон и общее состояние общества, провести что-то такое было бы правильнее в августе или в начале сентября, чтобы привлечь внимание к самим выборам.

Сергей Пархоменко, журналист, общественный деятель:

Я был членом участковой избирательной комиссии и весь день находился на участке, наблюдая за происходящим. Впечатления от выборов остались довольно тривиальными. Была очень низкая явка, которую совершенно отчётливо можно было классифицировать по возрасту. В среднем тем, кто голосовал на моём избирательном участке, было около 65 лет. При этом не случилось никакой В«второй волныВ», про которую часто говорят, что, мол, вечером люди вернутся с дач и пойдут голосовать. Но на этот раз дачи оказались не при чём, никакой В«второй волныВ» не было, и на моём участке явка составила ровно 20%.

Основная причина этого заключается в том, что огромное количество людей в этот раз голосовать не захотело, в том числе — и я, хотя сам находился на избирательном участке и от урны меня отделяло несколько метров. Но я их не прошёл, потому что в бюллетенях не было моего кандидата. Не просто человека, которого я хотел бы видеть на этом месте, хотя такой человек от моего округа выдвигался — это Ольга Романова, который не дали дойти до выборов, но именно моего кандидата. Всех тех, кто был на него похож, предварительно с выборов удалили с помощью различных процедур, давления и воздвижения перед ними непреодолимых барьеров, которые привели к тому, что регистрация на выборы у нас произвольная, то есть осуществляется на основании произвола. А право этого произвола принадлежит избирательной комиссии, которая по своему усмотрению может принимать подписи, признавать их поддельными или объявлять самого кандидата и весь его штаб недобросовестными.

Но есть и другая сторона дела, которая заключается в том, что на тех участках, где работают честные люди, а таких участков с прошлых выборов осталось немало, фальсификации были очень затруднены. На нашем участке, где работаю я и ещё несколько членов избирательной комиссии, которых можно назвать независимыми, фальсифицировать ничего нельзя. Это можно сделать выше, но тут — нет. Мы выдаём протокол на руки, оставляем у себя копию, благодаря чему мы в точности знаем, что произошло у нас на участке и кто как проголосовал. Получившиеся результаты полностью соответствуют тому, что в действительности произошло. Конечно, на уровне территориальной или городской избирательной комиссии эти цифры можно изменить, но я буду твёрдо об этом знать и располагать доказательствами.

Так что к тому моменту, когда в стране случатся выборы с живыми реальные кандидатами, инфраструктура для того, чтобы донести голоса избирателей до формального признания, уже будет. Но на сегодняшний день законодательно выстроена такая система, которая свободного волеизъявления граждан не предусматривает. В России этого нет, с такой возможностью можно попрощаться до того момента, когда будут внесены существенные изменения в избирательное законодательство.В 

Юлия Галямина, кандидат в Мосгордуму от партии В«ЯблокоВ»:

С какого-то момента стало понятно, что и явка, и наш результат будут примерно такими. На большее у нас просто не хватало ресурсов, возможно, если бы мы поработали лучше, удалось бы добиться 25%. Другое дело, что я не ожидала такого высокого результата у В«Единой РоссииВ», в нашем округе выбрали человека с фальшивым дипломом кандидата наук, но, скорее всего, люди этого просто не знали. Поскольку явка была очень низкая, то избирали в первую очередь люди пожилого возраста, а надомное голосование играло существенную роль. Конкретно в нашем округе ситуация также отличается в зависимости от района. Существует специальная нарезка, которую мы видели в начале, благодаря которой районы, которые традиционно голосуют лояльно к власти, В«уравновешиваютВ» другие.

Принципиально от выборов последних лет эти отличало то, что фальсификаций на участках практически не было, все нарушения происходили ещё в период кампании, до начала голосования. Это большое достижения наблюдательского движения. Стартовые позиции у нас с кандидатом от В«ЕРВ» были примерно равны, просто не хватило ресурсов отыграть эту историю. Гражданское общество к этим выборам отнеслось очень пассивно, денег не было.

Но мне не кажется, что я приняла участие в выборах напрасно. У нас очень низкая политическая культура, и многие считают, что если ты участвуешь в избирательной кампании, то рассчитываешь только на выигрыш, а если добиться победы не удаётся, то ты просто зря потратил время и силы. Но это не так, ты в любом случае получаешь опыт, сторонников, понимаешь проблемы района и москвичей, ход выборного процесса. В целом, выигрыш — это одна из целей, которые у нас были, но не единственная.

Денис Билунов, политический аналитик, член бюро партии В«СолидарностьВ»:

Ничего удивительного в этом нет, Шапошников — фигура достаточно известная. Были и другие претенденты, но это всё равно вопрос конкуренции внутри властного клана. Возможно, какие-то более матёрые и влиятельные люди рассчитывали на положение председателя, в числе прочих называли Вячеслава Кузьминова, а также ряд участвовавших в выборах бизнесменов. Но и сам Алексей Шапошников — классический карьерный человек, присутствующий во власти с относительно молодого возраста. Возможно, речь идёт о смене поколений. Но никаких далеко идущих выводов в связи с его назначением делать не стоит, это чисто аппаратное решение, пусть и по-своему любопытное.

Гораздо более примечательно то, что кандидаты-самовыдвиженцы в Мосгордуме дружно объединились с фракцией В«Единой РоссииВ». Это можно было предполагать и раньше, но сейчас мы прямо видим, как последние В«фиговые листкиВ» самовыдвижения и беспартийности оказываются сдёрнуты и всё становится на свои места, а власть однозначно утверждает собственную монополию. Дело тут даже не в том, что Мосгордума сама по себе не очень много решает, это вопрос института представительства в целом — он оказался низведён до В«декоративной демократииВ» при авторитарном режиме. Сейчас мы получили ещё одно подтверждение этому процессу.