Передача РТР В«Москва. Кремль. ПутинВ» совершенно выдающаяся даже по меркам современного государственного российского телевидения. Она приближается к лучшим северокорейским образцам. Вот, к примеру, программа от 17 мая. Ведущие с удовольствием обсуждают, как полетят головы чиновников после того, как Путин выразил высочайший гнев по поводу крохоборства при начислении денег медработникам за работу с коронавирусом. Нет, гильотина для провинившихся – это слишком долго, кривляется Владимир Соловьев. Мы по-нашему, топориком тюк-тюк. При этом ведущие ни слова не сказали о том, что вышеозначенное крохоборство прямо проистекает из распоряжения Правительства РФ о том, что В«размер выплаты стимулирующего характераВ» определяется В«в соответствии с занимаемой должностью за фактически отработанное времяВ». То есть если и рубить кому-то головы за жадность и головотяпство, то как раз тем правительственным чиновникам, верным путинцам, которые в предыдущем сюжете программы бодро докладывали В«дорогому Владимиру ВладимировичуВ» об успехах в деле борьбы с инфекцией. Другая тема – как героический Владимир Владимирович спас отечественный авиапром. И, разумеется, ни слова о том, что несколько десятков Superjet-100 никак не удается продать из-за их непревзойденных качеств. И так далее до бесконечности.

И вот, наконец, чисто кимченыновский шедевр. Программа, вроде бы посвященная текущей деятельности главного лица, вдруг белыми нитками пришивает к своему сценарию взятое полгода назад короткое интервью Путина. Более того, именно об этом двухминутном интервью заранее дают анонсы как о чем-то эпохальном (поэтому-то я и купился). Можно только догадываться, зачем вдруг решили использовать эту просроченную консерву. Аж в сентябре прошлого года после заседания Наблюдательного совета Агентства стратегических инициатив главный начальник сказал несколько банальностей о том, что России удастся сохранить себя как В«отдельной цивилизацииВ» в результате приобщения к разного рода высоким технологиям. И тут корреспондент проявил просто-таки невиданную смелость, спросив Путина, удастся ли России заскочить В«в последний вагонВ», чем тактично намекнул, что наша страна явно не опережает других в области научно-технического прогресса. И тут же получил в ответ: В«Я уже говорил об этом, это факт уже абсолютно очевидный: у нас бы никогда не было современных видов вооружения, высокотехнологичных видов, именно высокотехнологичных, которых пока, во всяком случае, нет ни у одной страны мира. Как это мы могли бы сделать, если бы не было ни фундаментальной науки, ни научных школ, ни инженерных кадров. Это было бы абсолютно невозможно, но мы это сделали, опираясь именно на то, о чем я только что сказалВ». Дело за небольшим – следует В«трансформировать эти достижения в гражданские сферыВ». Также следует В«опираться на достижения предыдущих поколенийВ».

Таким вот образом глава государства представляет себе приобщение страны к передовым технологиям. Оставим на совести Путина утверждения о расцвете фундаментальной науки и научных школ. Представители академических институтов криком кричат о последствиях беспощадной оптимизации, которая постигла российскую науку, так же, как и здравоохранение. И далеко неслучайно в голове главного начальника невиданные успехи в области вооружений соседствуют с В«достижениями предыдущих поколенийВ». Разработка тех же планирующих боевых блоков В«АвангардВ», которыми так гордится Путин, началась в середине 80-х годов прошлого века как ответ на рейгановскую программу В«звездных войнВ». А вот с невиданной военной техникой собственно российской разработки наблюдаются проблемы. В прошлом году на полигоне взорвалось некое изделие в ядерным реактором, связанное, очевидно, с крылатой ракетой В«БуревестникВ». Все никак не удается начать испытания тяжелой жидкотопливной ракеты В«СарматВ», которой президент тоже много хвастался. И это при том, что неоднократно было заявлено: серийное производство В«СарматовВ» должно начаться в 2021 году. Так как большая часть невиданных вооружений, которые до такой степени захватили путинское воображение, выросли из советских разработок, они и предназначались для парирования угроз, которые ныне перестали быть актуальными, вроде тех же В«звездных войнВ». Государство же, неспособное снабдить население защитными масками, тратит на это оружие гигантские средства.

Но, может быть, в недалеком будущем фантастические достижения ОПК прольются золотым дождем в гражданскую сферу, как об этом мечтает Путин? Не прольются. Прежде всего потому, что в развитом мире уникальные разработки приходят из гражданской сферы в военную, а не наоборот. Никакие госинвестиции не могут конкурировать сегодня с вложениями, приходящими с рынка гражданских технологий. Но чтобы использовать гражданский рынок, нужно уметь превратить высокую технологию в товар. А это значит – научиться маркетингу и рекламе, освоить массовое и, главное, качественное производство относительно дешевых (в сравнении с вооружениями) изделий. Москва уже неоднократно обжигалась на попытках В«конверсииВ». Ну не удается российскому ОПК производить хоть что-то интересное гражданам. Неслучайно Путин еще до эпидемии озаботился тем, чтобы обеспечить рынок будущим конверсионным товаром. Он потребовал разработать законодательство, обязывающее госучреждения и госкомпании закупать В«высокотехнологическуюВ» продукцию у предприятий ОПК. Это сугубо советский подход, исключающий конкуренцию: производитель твердо знает – под угрозой уголовного наказания потребитель обречен закупить ту дрянь, которая произведена в рамках В«конверсииВ». Последствия не замедлили сказаться. Уральский приборостроительный завод, изготавливающий вообще-то пилотажно-навигационные приборы и системы управления для военной авиации, взялся делать приборы искусственной вентиляции легких. Которые почему стали гореть. Пожары в больницах Москвы и Санкт-Петербурга унесли жизни 6 человек. Боюсь, что путинской мечте – заскочить в В«последний вагонВ» научно-технического прогресса на танке – не суждено сбыться.

Фото: Россия. Крым. 2014. Военная техника около железнодорожной станции. Передача Украине вооружений и военной техники, дислоцированных в Крыму и оставшихся в военных подразделениях, не перешедших на сторону российской армии.В  Александр Рюмин/ТАСС