Четвертая партия
Декларация о намерении создать левоцентристскую партию из сторонников Сергея Миронова и Александра Бабакова вполне закономерна. При 7-процентном избирательном барьере и с учетом российских реалий в Думу проходит три-четыре партии. Три уже практически известны – это «Единая Россия» (на прошлых выборах получила 38%, сейчас может получить больше), КПРФ и ЛДПР (при нормальной избирательной кампании в общей сложности порядка 25%). Четвертыми теоретически могли бы стать либералы, но их неуклонное стремление идти на выборы двумя колоннами и под старыми истрепавшимися флагами, скорее всего, приведет к тому, что свои 8% они получат – только на двоих. Поэтому более вероятно, что за Думу зацепятся левоцентристы, готовые использовать протестные лозунги. И определенные основания для этого есть.
Во-первых, эта идея востребована в Кремле, в первую очередь, среди «силовиков» - и вовсе не потому, что они вдруг стали социал-демократами или, не дай Бог, тред-юнионистами и меньшевиками. Дело в том, что «силовики» еще в прошлом году утратили реальное влияние на «Единую Россию» - после того, как с ведущих постов в партии были сняты их протеже Богомолов и Волков. Есть основания полагать, что списки «единороссов» на будущих выборах будут комплектовать лишь с минимальным учетом интересов «силовой» группы (конечно, нескольких своих кандидатов они провести, таким образом, смогут, но этого для них мало). А раз так, то повышается ценность «партии власти–дубль», которая смогла бы пройти в Думу и отстаивать там их интересы (как в Думе третьего созыва приоритеты Чубайса были приоритетами СПС). Поддержка «силовиков» может обеспечить будущей партии административный ресурс (конечно, не такой большой, как у «единороссов») и приличных размеров поступления в партийный бюджет.
Во-вторых, многие политически активные представители региональных элит не вписались в «Единую Россию». Она же не резиновая, чтобы принять в свои ряды всех желающих – ведь нужно пропустить вперед людей губернатора, мэра, фигуры, «особо рекомендованные» федеральным центром (от таких рекомендаций не принято отказываться), да и олигарха местного масштаба. В последнее время оставшиеся за бортом «Единой России» внимательно присматривались к «Родине», а некоторые в нее вступили, ожидая дивидендов на ближайших региональных, а то и думских выборах. После того как Дмитрий Рогозин поссорился с Кремлем и «Родину» почти повсеместно сняли с дистанции (вначале в Москве, потом в семи из восьми регионов, в которых выборы проходили весной), эти, как правило, «умеренные и аккуратные» люди испытали шок. Действительно, они вкладывали деньги, мобилизовали политический ресурс, а потом все пошло прахом из-за партийного лидера, не рассчитавшего своих амбиций. Теперь же их можно успокоить – новая партия может конкурировать по вопросу лояльности Кремлю с «Единой Россией», с учетом как фигуры Бабакова (только что встретившегося с президентом), так и особенностей мироновской Российской партии жизни. Похоже, что большинство «родинцев» благополучно вступит в новую партию – исключая Рогозина и, быть может, его коллег по злополучной «монетизационной голодовке», которая предшествовала системному конфликту «Родины» с Кремлем.
В-третьих, есть электорат, который в разные годы ушел от коммунистов, «Яблока», а то и от СПС образца 1999 года, а также временные сторонники разных мелких партий, которые голосовали то за Святослава Федорова, то за его однофамильца Бориса, то за либерал-автомобилиста Похмелкина. Этих избирателей не привлекает ни бюрократическая «Единая Россия», ни замшелая КПРФ, ни эпатажная ЛДПР. Им нужно нечто другое – респектабельная (чтобы не стыдно было голосовать!) политическая сила, которая при этом предлагает приятные сердцу популистские лозунги, бичует бюрократов и богачей (все равно каких – старых олигархов или новоиспеченных госменеджеров), но при этом не призывает к восстановлению парткомов. В общем, нечто вроде Глазьева и Рогозина образца 2003 года. Понятно, что в Кремле не хотят, чтобы этот избиратель в поисках политических предпочтений забрел ненароком на поляну радикальной оппозиции – той, которая приняла участие в «Другой России» и при этом активно стремится овладевать социально окрашенным лексиконом. Отсюда и еще один мотив реализации левоцентристского партийного проекта. Кстати, для нынешней КПРФ новая партия вряд ли будет реальным конкурентом – за Зюганова сейчас голосуют стопроцентно коммунистические избиратели, которые просто не в состоянии воспринять другой политический бренд.
Так что и власть созрела, и элиты готовы, и электорат вроде есть (хотя бы потенциальный). Казалось бы, новую партию ожидает безоблачное будущее. Однако существует одна проблема – для того чтобы добиться электорального успеха, недостаточно больших денег, поддержки нотаблей и объективного наличия электоральной ниши. Нужно, чтобы партия была интересна избирателям, которые сейчас даже при всем желании не могут внятно объяснить, чем Бабаков отличается, к примеру, от Семигина, а оба они – от Подберезкина. Для того чтобы понравиться электорату, нужны как яркие имена (при желании их можно найти) и привлекательные лозунги (это задача политтехнологов), так и особый «драйв», который был у инновационных политических проектов – таких, как СПС в 1999 году (многие респонденты в ходе социологических исследований до сих пор вспоминают ту избирательную кампанию и полагают, что запомнившиеся им Кириенко и Хакамада до сих пор состоят в рядах правых) и «Родина» четырьмя годами позже – при всем принципиальном идеологическом различии этих проектов. Таким же инновационным проектом было и «Единство» с первой тройкой Шойгу-Карелин-Гуров.
В случае же, если вместо инновационного проекта избиратели получат «партию власти» второй свежести, то перспективы создающейся партии могут быть печальными. В России такой левоцентристский прецедент уже был – вспомним несчастную судьбу «Блока Ивана Рыбкина», который если чем и запомнился избирателям на выборах 1995 года, так это нелепыми роликами про резонерствующего бычка Ваню.
Автор - заместитель генерального директора Центра политических технологий
