Эрмитаж, земля и ржавые трубы
В канун пятнадцатилетия августа 91-го, ставшего точкой отсчета для современной России, мы вновь и вновь вспоминаем всю череду событий, которая в итоге привела нашу страну к сегодняшнему положению вещей. Случайно мне попал в руки полный текст одного моего выступления, который я считал давно утраченным. Удивительно, но сказанные много лет назад слова по-прежнему актуальны:
«Дорогие друзья! Дамы и господа! Товарищи!
Я соединил все эти обращения, чтобы показать, что нас, собравшихся в этом зале, объединяет нечто гораздо большее, чем формальные символы.
Сегодня Россия оказалась в тупике, куда завела ее власть, получившая народный мандат на проведение коренных реформ в обществе в далеком 1991 году, но превратившаяся в кормушку для привилегированных чиновничьих и предпринимательских групп.
Этот обман стал очевиден практически каждому, но мы видим, что ельцинское окружение воспринимает голосование россиян прошлым летом против коммунистической альтернативы как индульгенцию на продолжение своей обанкротившейся политики.
Многие из тех, кто пришел во власть на волне перемен в 91-м, обладали талантом, работоспособностью, целенаправленностью. Однако их труды привели не к становлению новой России, а к появлению так называемых «новых русских».
Смена общественного строя в 91-м была в отличие от 17-го года бескровной, но идейная сущность в искаженной действительности номенклатурного государства оказалась до боли знакомой. Громкий лозунг «грабь награбленное» тихой сапой трансформировался в «хватай бесхозное». В 92-м году Анатолий Чубайс обещал, что каждый ваучер будет эквивалентен стоимости автомашины «Волга», и, скорее всего, он оказался прав. Если оценить «Волгу» в пять тысяч долларов и помножить на общее число россиян – 150 миллионов – мы получим цифру 750 миллиардов долларов, показывающую, что приватизированного добра с избытком хватило на решение социальных проблем. В итоге один имеет гараж «Мерседесов», а другой довольствуется подачкой в виде бесплатного проездного.
Для осуществления крайне необходимых, но болезненных преобразований необходим кредит доверия главе государства. Но этот кредит, казавшийся неограниченным пять лет назад, оказался похоронен под обломками финансовых пирамид и руинами чеченской войны…»
Увы, режим чиновников продолжает править нашей страной. За те почти десять лет, которые отделяют нас от этого выступления, российская номенклатура полностью легализовалась в статусе «хозяев» и, уже безо всякой оглядки, обогащается за счет подконтрольных ей кусков государственной собственности.
В череде событий последних дней отмечу скандал вокруг Эрмитажа и сдачу в аренду уральской земли китайцам. Тут можно вывести любопытную закономерность. Казалось бы – что общего между кражей культурных ценностей и не самой крупной сделкой в Екатеринбурге? На самом деле оба случая – типичны. В стране правит режим, при котором чиновники торгуют всем тем, что находится в их зоне ответственности. Еще в советское время Жванецкий сформулировал: что охраняешь – то имеешь, ничего не охраняешь – ничего не имеешь. Тогда это была сатира, сегодня по большому счету – норма. Юрий Болдырев, вспоминая свою работу в Счетной палате, говорит, что в Эрмитаже разворовывалось все, что можно. Один из директоров провинциального музея, выступая на «Эхо Москвы», спрашивает – чему тут удивляться, ведь в стране такие вещи случаются повсеместно.
Чиновник «естественным образом» ищет потенциального покупателя на товар, который он контролирует. Вот в Свердловской области нашли способ выгодно реализовать выведенную из сельхозоборота землю – разве тут до стратегических интересов страны? Нам скажут – а других инвесторов нет. Может быть, но рискну выразить уверенность в том, что китайцы оказались более «договороспособными». Как я видел совсем недавно собственными глазами, в соседней Курганской области екатеринбургские предприятия в сельское хозяйство вкладывают охотно, впрочем, так же, как челябинцы и тюменцы. Может, земля совсем плохая, раз выведена из оборота? Но за что же тогда китайцы деньги платят? Что такое выведенная из сельхозоборота земля, знает каждый, кто хоть раз проехал по дорогам России: миллионы гектаров бывшей пашни не используются из-за нехватки людей, техники – а в конечном итоге из-за отсутствия внятной аграрной политики.
Сказанное касается любых сфер экономики и социальной политики. Скажем, типичные примеры в комплексе ЖКХ описаны в недавней статье Сергея Зайкова из Томска. Чиновники склонны рассматривать вверенную им территорию как способ наживы и, чтобы извлечь ее, проявляют недюжинную изобретательность.
Идея любой реформы (слово, донельзя заезженное в современном русском новоязе) трансформируется чиновниками для получения дополнительной прибыли из своего «административного ресурса». Поэтому не надо хлопать глазами и разводить руками, что у нас пропадают дорогостоящие предметы искусства из Эрмитажа. Они являются точно такой же ценностью, как и водопроводные трубы у начальника жилищно-эксплуатационной конторы. Или как конкретный кусок российской земли, которым фактически распоряжается глава местной исполнительной власти. И этот процесс набирает обороты, так как российская власть, опирающаяся на потерявших всякое чувство меры чиновников, естественно, принимает меры, при которых любая попытка остановить произвол и грабеж приравнивается к покушению на государственные устои. Здесь срабатывает инстинкт самосохранения власти: потому что выходит, что грабящий чиновник – и есть главная опора путинского режима.
И совсем уж нелитературные слова, которые недавно в эфире «Эха Москвы» произнес Виктор Геращенко, лучше всего отражают наши перспективы. Если сегодня этот набравший обороты произвол не будет остановлен, то в один печальный день мы оглянемся вокруг и спросим – а что случилось с Россией? И вот тут слова Геращенко могут оказаться эпитафией к нашей стране, которую мы теряем каждый день.
Текст опубликован на сайте www.kasparov.ru
