Третья беда России

В России появилась третья беда – партстроительство. Занятие это увлекло всех, от мала до велика, и пока Сурков В.Ю. ворочает глыбищами, перемещая с места на место довольно значимые структуры (по числу функционеров от них кормящихся – точно), прочая общественность, не отставая, тоже лепит свои куличики.

В начале девяностых ускорение темпов партстроительства в преддверии выборов имело под собой железобетонные экономические основания: новоявленные структуры, будь то партии, общественные объединения или хоть немного раскрученные медиа, в избирательный период неплохо продавались. Профессионалы рынка, освоившие выпечку таких «пирожков», до сих пор со вздохами вспоминают кампанию «Голосуй или проиграешь», когда для нужд кандидатов оказались скуплены все даже самые завалященькие движения, партии, газеты и прочее хозяйство. На последующих выборах такого ажиотажного спроса не наблюдалось, но вплоть до 2003 года счастливчики, которым удавалось с прибылью продать второпях созданное и как-никак распиаренное, находились – и не в единичных экземплярах.

Последний же всплеск активности необъясним. Профессионалов рынка подкосили закон об НПО и проблемы в «Открытой России», сильно сократившие число источников независимого финансирования – о «зависимых деньгах», т.е. о возможности найти спонсора с российским капиталом, никто не мечтает уже лет пять, еще со времен спора «хозяйствующих субъектов».

Может быть, рост числа инициативных групп, заявляющих о создании общественных организаций, есть адекватное отражение активности населения? Ой ли… Население, при всей его пока многочисленности, давно сведено на политическом фронте к бесконечно малой величине, и в игры примерно 10 тысяч столичных прожектеров не играет, да и не догадывается о самом факте этих игр, благо, что телевизор ни о чем таком не рассказывает.

Причина, как мне кажется, в другом – в поразившей столичный политбомонд моде на консолидацию. Желательно всех и со всеми. Политически активная часть общества, осознав наконец, что любая публичная акция в центре Москвы соберет максимум пару тысяч человек, причем все участники давно друг друга знают в лицо и по фамилии, поняли, что такими скромными силами не то что в Думу не пройдешь, но и революцию не сделаешь.

Впрочем, кто и с кем будет консолидироваться и как в итоге будет выглядеть сборная солянка, граждан здравомыслящих тоже более не интересует. Нежно любимый мною г-н Делягин в «ЕЖе» предлагает «лечь под коммунистов», хотя и использует в тексте обороты помягче. Особенно обрадуется этому предложению правый электорат, который привык считать КПРФ партией людоедской, а обновление коммунистической идеологии воспринимает лишь как умножение специй, призванных сдобрить человечинку. Однако по сути на будущих выборах действительно придется определяться: голосовать за Кремль в лице «Едра», «РоЖи» или «дома на диване» (манипуляция с числом выборщиков – самая простая, это я как профессионал заявляю) — либо поддержать старика Зю с его товарищами.

Самое ужасное во всей этой истории, что никаких иных альтернатив нет. И никаких условий, на которых будет происходить объединение право-лево-буро-малиных, тоже нет, и не будет, их просто не может быть, т.к. все, кто может ставить условия, должны считаться с тем, что число голосов, большее, чем статистическая погрешность, есть только у коммунистов, и распугивать коммунистический электорат себе дороже.
Куда уехал цирк? Почему на полянке, где вчера было не протолкнуться, сегодня одни фантики и пустые бутылки?

«Единая Россия» давно не партия, а государственный «институт», такой же, как правительство РФ или администрация президента. Сама собой она ничего не представляет, а ее функционеры занимают кабинеты лишь на время исполнения служебных полномочий, которые могут закончиться по независимым от них причинам в любую секунду. Ровно то же можно сказать и о двухголовой «РоЖе», и о гибриде Партии пенсионеров еще с кем-то, разве что щи у тамошних партчиновников пожиже будут.

Партий в России ровно две. Это КПРФ и НБП, единственные в сегодняшней России структуры, которые являются объединением граждан по политическим интересам и способны эти интересы (разные) четко и внятно сформулировать, причем не только в виде однократного призыва, но и как некий план будущих действий. Результат — наличие у них преданных сторонников, готовых не только раз в четыре года что-то куда-то засунуть и о своем выборе в тот же миг забыть, но и способных в промежутке между этими событиями осуществлять активные действия, даже если эти действия сопряжены с риском для жизни и здоровья. «Коммунистические бабки» мерзнут в пикетах, «энбэпэшные дети» сидят по тюрьмам… Наличие партии определяется тем, кто и как готов поддерживать ее МЕЖДУ выборами, а не тем, сколько человек сможет она провести в органы законодательной власти.

Мне неприятна, а если честно, то глубоко отвратительна идеологическая начинка коммунистов и энбэпэшников. Но людей с убеждениями, которые мне неприятны, я готова уважать, а людей без убеждений — нет, и какие именно убеждения у них отсутствуют, мне в принципе безразлично.

Нет, и не может быть долгоживущей политической или общественной структуры, которая не способна ясно сказать, чего она хочет. Даже клуб любителей макраме или юных филателистов существует ровно до тех пор, пока понятно, каких людей и какие интересы он объединяет; вырождаясь в толковище «обо всем и ни о чем», он просит долго жить.
Иначе не бывает. Не может быть базиса из «всеобщего консенсуса всех со всеми», нельзя, просто не получится, создать кружок по интересам, целью которого будет «никого не отпугнуть», и даже прекрасная цель в виде всеобщего счастья и благоденствия не станет фундаментом для партстроительства до тех пор, пока не будет ясно и четко произнесено, как должно будет выглядеть счастье и кто конкретно и на каких островах собирается благоденствовать. Как говорил Ильич, чтобы объединиться, нам сначала надо размежеваться.

Варить идеологический компот ближе к выборам – идея неплохая, потому что варить его заблаговременно только продукт портить, забродит. Но время подобных идей прошло – и прошло навсегда. Этот компот больше никто не хочет пить, и лоховатой власти, готовой его покупать цистернами, тоже больше нет.

Будущие российские партии – это партии идей и идеологий, четко сформулированных, внятных программ, партии принципов и дисциплины. Будут ли они левыми, правыми или центристскими, смогут ли завоевать популярность миллионов или останутся уделом десятков сторонников – не принципиально. Важно другое. Это должны быть партии убеждений. Не рекламы, денег, спонсоров и «счастья для всех», не пустых лозунгов и громких обещаний, в которые перестал верить и самый далекий от политики избиратель.

Вне твердых идей и принципов, вне приложенной к социуму ясно очерченной системы координат, вне системы ценностей и взглядов, ничего жизнеспособного не растет. Сотня людей, которые готовы активно поддерживать объединение, отстаивать его цели, работать на его нужды, стоит больше, чем аморфная масса из миллионов, чьи предвыборные предпочтения растут из того же источника, что и реклама зубной пасты. Эта сотня дороже хотя бы потому, что из нее при использовании современных медиатехнологий получить миллионы можно. Из миллионов «покупателей» сто человек на пикет не собрать.

Любое же объединение на надпартийной основе, в фундаменте которого лежит не понятный компромисс для достижения понятных целей, а аморфная консолидация непонятно кого и непонятно зачем, обречено заранее. Безумству храбрых — я имею в виду тех, кто все же тратит силы и время на создание подобной виртуальной избирательной машины – поем мы славу, но перспектив у объединения СПС с «Трудовой Россией» и «Яблока» с АКМ ровно ноль. Вся надежда разве что на специфическое чувство юмора у кремлевских чиновников и обострение международной напряженности, результатом которого станет принятое в верхах решение добавить новоявленному монстрику голосов. Но это слабая, очень слабая надежда.

Как ни жаль, но и о 2008-м пора забыть. Дело даже не в ужесточившемся законодательстве – пока в Конституции РФ не будет записано, что в выборах может принимать право только одна партия, обойти юридические препоны трудно, но реально. И тотальный контроль над медиапространством можно преодолеть: все, что не покупается за деньги, покупается за очень большие деньги. И партию можно с нуля раскрутить, благо, что специалистов по продвижению пива и шампуня в России достаточно.

Просто такая партия никому не нужна. Ни избирателю, который верит в нее не больше, чем в чудодейственность средства от перхоти, ни спонсорам, которые вряд ли захотят потратить так много ресурсов с таким низким КПД, ни самим политикам, принимающим участие в этих бегах. Нет в сегодняшней России ни одной партии, которая хотела бы победить, нет вот этих пусть пятидесяти, пусть даже десяти тысяч человек, которые действительно хотели бы выиграть, которые знали бы, зачем им эта победа. (Ну разве что НБП – но их от выборной гонки отстранили всерьез и надолго.)

Создать дорогостоящий аппарат, функционеры которого кое-как, на грани, просочатся в будущую Думу, возможно. Создать партию, объединяющую людей с убеждениями, партию, которая хотела бы победы и знала, зачем ей эта победа… Поздно. Это не жвачкой торговать.

Выбор, который стоит перед нами, – это выбор между осмысленной политикой, политикой убеждений и сторонников, быть может, даже риском, который в итоге приведет к преждевременной политической смерти, — и ставшей бессмысленной консолидацией, попыткой «мобилизовать» сторонников, которых с каждым днем становится все меньше и меньше. Первый вариант требует сил и, что важнее, осмысленных действий, в возможность которых почти никто уже не верит, вложений в будущее, про которые никто заранее не может сказать, окупятся ли они. Второй проще и приятнее, и результат его гарантирован. То, что этим результатом является проигрыш, – мелочь, о которой не стоит и вспоминать.

Мы можем строить свою политическую стратегию, ориентируясь на «зачем?» и «когда?».
«Когда» — приятнее, это шанс, это почти определенность. Но я боюсь, что, поставив на «когда» в следующем выборном цикле, мы вновь окажемся вынуждены голосовать за КПРФ. Впрочем, не факт, что при таком подходе выживут и они.

Автор — генеральный директор информационного центра «Коминформ»