Условно-досрочное освобождение
Пока киргизский президент Аскар Акаев спасался от разъяренной толпы, бравшей штурмом Дом правительства, его российский коллега встречался в Кремле с представителями российского бизнеса. Причем еще накануне этой встречи никто не прогнозировал ничего из ряда вон выходящего. Ожидалось, что предприниматели в очередной раз будут бить челом и поднесут кляузу на мытарей, а президент всех внимательно выслушает да и отпустит с миром до лучших времен. И вдруг Владимир Путин начал удивлять. С места в карьер он заявил, что правительству поручено подготовить законопроект об уменьшении срока давности по приватизационным сделкам с нынешних 10 до 3 лет. Иными словами, объявил амнистию, в том числе по залоговым аукционам, лишившим сна и аппетита членов партии «Родина». Потом он пообещал облегчить процесс покупки российскими компаниями западных активов и призвал начать экономическую экспансию в Грузию и на Украину.
Можно, конечно, допустить, что еще неделю назад не планировавшаяся встреча президента с бизнесом и очередная – третья за два года – «бархатная» революция в одной из бывших советских республик совпали по времени совершенно случайно. И мощнейшую дубину – угрозу отсудить обратно приватизированную некогда собственность, висевшую если не над головой, то над карманом самых богатых людей России, – президент выбросил (точнее, обещал выбросить) исключительно по доброте душевной. Не последнюю, конечно, дубину, да и не самую эффективную. Дело «преступной группы» Платона Лебедева и Михаила Ходорковского показало, что недовольство, которое вызывают попытки инициировать процессы по приватизационным сделкам, слишком велико. Причем критикуют за это не только «чужие» люди, но и члены собственной команды. К тому же джинн Рогозин, выпущенный под выборы из кремлевской бутылки, сам того и гляди бунт устроит. В этой игре с бизнесом Владимиру Путину лучше все же быть «хорошим полицейским». У которого тем не менее есть гораздо более популярный повод для силового воздействия: неразбериха в фискальной сфере позволяет насчитать крупным корпорациям сколь угодно большую задолженность по налоговым выплатам прошлых лет.
Как бы то ни было, объявляя о приватизационной амнистии, президент рассчитывает, что бизнес не будет принимать участия в финансировании «бархатной революции» в России. Но этого мало. Деньги на революцию найти всегда можно – были бы революционеры. На контрреволюцию собрать сложнее. Очевидно, в президентской администрации всерьез рассчитывают на то, что добровольно-принудительные «взносы» на содержание «ЕдРа» и «Наших» можно будет еще повысить. Кроме того, в Кремле, вероятно, надеются, что если выполнить одно из основных требований либеральной оппозиции, то удастся перетянуть на сторону «нашистов» часть ее сторонников. Владимир Путин смертельно испугался, не иначе.
Можно, конечно, допустить, что еще неделю назад не планировавшаяся встреча президента с бизнесом и очередная – третья за два года – «бархатная» революция в одной из бывших советских республик совпали по времени совершенно случайно. И мощнейшую дубину – угрозу отсудить обратно приватизированную некогда собственность, висевшую если не над головой, то над карманом самых богатых людей России, – президент выбросил (точнее, обещал выбросить) исключительно по доброте душевной. Не последнюю, конечно, дубину, да и не самую эффективную. Дело «преступной группы» Платона Лебедева и Михаила Ходорковского показало, что недовольство, которое вызывают попытки инициировать процессы по приватизационным сделкам, слишком велико. Причем критикуют за это не только «чужие» люди, но и члены собственной команды. К тому же джинн Рогозин, выпущенный под выборы из кремлевской бутылки, сам того и гляди бунт устроит. В этой игре с бизнесом Владимиру Путину лучше все же быть «хорошим полицейским». У которого тем не менее есть гораздо более популярный повод для силового воздействия: неразбериха в фискальной сфере позволяет насчитать крупным корпорациям сколь угодно большую задолженность по налоговым выплатам прошлых лет.
Как бы то ни было, объявляя о приватизационной амнистии, президент рассчитывает, что бизнес не будет принимать участия в финансировании «бархатной революции» в России. Но этого мало. Деньги на революцию найти всегда можно – были бы революционеры. На контрреволюцию собрать сложнее. Очевидно, в президентской администрации всерьез рассчитывают на то, что добровольно-принудительные «взносы» на содержание «ЕдРа» и «Наших» можно будет еще повысить. Кроме того, в Кремле, вероятно, надеются, что если выполнить одно из основных требований либеральной оппозиции, то удастся перетянуть на сторону «нашистов» часть ее сторонников. Владимир Путин смертельно испугался, не иначе.
