Победа Зорана Джинджича
Главный итог прошедших в Сербии парламентских выборов – убедительная победа политических сил, которые последовательно выступают за вестернизацию страны, европейский вектор ее развития. То есть политических наследников премьер-министра Зорана Джинджича, убежденного западника, погибшего от рук убийцы в 2003 году.
Гибель Джинджича не вызвала скорби в России, где большинство политиков куда больше уважали Слободана Милошевича, а не его демократического оппонента. Джинджич с его сочетанием жесткой политической воли и вестернизаторского идеализма казался фигурой переходной, которая не окажет значительного влияния на исторические судьбы своей страны. Прошедшие выборы показали, что это совершенно не так.
Действительно, формально нынешние выборы выиграли крайние националисты из Радикальной партии, но на самом деле они стали их масштабным поражением. Несмотря на драматическую голодовку их исторического лидера Воислава Шешеля в гаагской тюрьме, радикалы получили практически столько же голосов, сколько и на выборах 2003 года. Новых сторонников идея ностальгии по Великой Сербии и борьбы за нее вооруженным путем, в конфликте со всей Европой, практически не получила. Что касается социалистов – бывшей партии Слободана Милошевича – то кончина бывшего президента после многолетнего противоборства с гаагскими судьями также не прибавила партии популярности. Напротив, число ее сторонников по сравнению с 2003 годом несколько снизилось (было свыше 7%, стало меньше 6%). Общий электорат радикалов и националистов как составлял, так и составляет треть избирателей – это немало, но для страны, пережившей санкции и войну, не запредельно много.
Милошевич и Шешель воспринимаются большинством сербов уже как исторические фигуры, причем далеко не со знаком плюс. Результатом их политики стало не только разорение страны, но и то, что в европейских странах возникло сильнейшее предубеждение по отношению к сербам, в которых видят дикарей, только и умеющих делать, что убивать в рамках этнических чисток. Согласен, в этой точке зрения немало от целенаправленной антисербской пропаганды, но вряд ли такая пропаганда могла бы иметь успех, если бы не опиралась на реальные факты массовых нарушений прав человека. И, главное, на то, что тогдашнее сербское руководство действительно в крайне грубой форме пыталось восстановить свою власть над как можно большей частью территории экс-Югославии. Для современного европейца такие методы середины ХХ столетия представляются чем-то диким.
Сейчас сербы в большинстве своем хотят уйти от реалий того времени, предстать перед Европой как демократическая цивилизованная нация. Впрочем, другого реального выбора у них нет. Все соседние страны или уже являются членами НАТО и Евросоюза (Венгрия, Румыния, Болгария, не говоря уже о Греции), или выбрали путь европейской интеграции (Хорватия, Македония, Албания, да и ушедшая только что из союза с Сербией Черногория). Остается либо самоизоляция с полным крахом экономики и хаосом, либо встраивание в европейские структуры. Что касается проблемы Косово, то большинство сербов понимают, что вернуть потерянную Милошевичем часть страны невозможно. Другое дело, что точно так же сейчас невозможно (и, кстати, неконституционно) и признание Белградом независимости косоваров. Поэтому, скорее всего, переходный период («независимость де-факто, но не де-юре») растянется на длительную перспективу.
Но фактическое поражение националистов – это лишь один знаковый итог выборов. Есть и другой. В 2003 году среди демократических партий успеха добились национал-демократы Воислава Коштуницы и Вука Драшковича, которые, выступая за европейскую интеграцию Сербии, концентрировали внимание на «собственном пути» развития страны, ее уникальных исторических и духовных ценностях. Тесные связи этих политических сил с Сербской православной церковью способствовали тому, что в школьной программе появились уроки религии. Именно национал-демократам принадлежит инициатива восстановления старого королевского герба Сербии.
Но если в 2003 году национал-демократы получили свыше 25% голосов (проведя в парламент два партийных списка – Демократической партии Сербии и Сербского движения обновления), то сейчас – лишь около 17% и один список. Зато ярко выраженные европеисты на нынешних выборах добились очевидного успеха. В парламент прошли три ярко выраженные вестернизаторские партии – Демократическая партия президента Бориса Тадича (почти 23%; в 2003 году было лишь 12,6%), либерально-технократическая «Группа 17 плюс» (7%; в 2003 году – 11,7%) и самая прозападная, не так давно отколовшаяся от Демпартии Тадича Либерально-демократическая партия (5%). Таким образом, европейскую идею в ее чистом виде, без примеси «сербской национальной» составляющей, поддерживает сейчас примерно столько же людей, сколько и бывшие партии Шешеля и Милошевича в совокупности. Такого результата у сербских вестернизаторов – наследников Зорана Джинджича – еще никогда не было. В определенной степени этот факт связан с кризисом доверия к национал-демократам, в течение последних лет формировавшим правительство, но он также свидетельствует о росте популярности в стране европейской идеи.
Разумеется, перед победителями на выборах стоит масса проблем – и формирование правительственной коалиции (здесь не обойтись без непростого компромисса между «западниками» и национал-демократами), и будущие президентские выборы, на которых радикалы будут стараться взять реванш (не исключено, что другого шанса у них уже не будет – так что ставки очень велики). Но главное сделано – сербы высказались за европейский выбор. А это значит, что традиция Джинджича оказалась сильнее традиции Милошевича.
Автор — заместитель генерального директора Центра политических технологий
