Перестановки и расстановка
Последние перестановки в системе исполнительной власти дали повод для очередных дискуссий на тему о расстановке сил в Кремле и правительстве — президентские выборы приближаются, а «стопроцентного» преемника не видно. В результате российские «пикейные жилеты» сразу же пришли к выводу, что Сергей Иванов имеет больше шансов на президентство, чем Дмитрий Медведев, а потом выяснилось, что и Сергей Нарышкин – «тоже голова» и может рассчитывать как минимум на премьерство. На самом деле президент лишь подкорректировал соотношение сил в своем ближнем кругу, а новые назначения, скорее, позволяют судить не о кандидатуре преемника, а о том, как будет выглядеть российская властная система после выборов-2008.
Начнем с того, что в прошлом году с отставкой генпрокурора Владимира Устинова были существенно ослаблены аппаратные позиции «силовой» фракции (она же фракция Игоря Сечина) в президентском окружении. Переход Устинова в Минюст выглядел для него слабой компенсацией по двум основаниям. Во-первых, политико-аппаратное влияние Минюста традиционно меньше, чем Генпрокуратуры. Во-вторых, в ведении министерства находятся три федеральные службы (регистрационная, судебных приставов и исполнения наказаний), руководители которых обладают автономией от «своего» министра, что еще более ограничивает его реальные полномочия. В конце прошлого года глава ФСИН Юрий Калинин подал рапорт об отставке, а на минувшей неделе стало известно о предстоящей отставке «главного регистратора» Сергея Мовчана, протеже влиятельного президента ОАО «РЖД» Владимира Якунина. Таким образом, Устинов укрепил позиции в собственном ведомстве – добавим к этому, что ему был дан карт-бланш на перестановки в центральном аппарате министерства. В результате руководство Минюста стало напоминать «верхний эшелон» Генпрокуратуры годичной давности, включая и Владимира Колесникова, «страшилку» для либералов, активного адепта продления президентских полномочий и борца со ссудным процентом. Таким образом, «силовики» несколько укрепили свои позиции за счет Якунина (при этом есть основания полагать, что Мовчан не останется без компенсации за утраченный пост).
Теперь обратим внимание на назначения в Минобороны и Государственной налоговой службе. На первый взгляд все выглядит абсолютно простым – на смену Анатолию Сердюкову, возглавившему военное ведомство, пришел его «опорный» заместитель Михаил Мокрецов. Однако напомним, что Сердюков не принадлежит к клиентеле своего предшественника на посту министра Сергея Иванова. Таким образом, повысив свой статус в правительстве и получив в свое ведение промышленную сферу (с приоритетом ВПК), Иванов утрачивает реальный контроль над Министерством обороны. Видимо, в ближайшее время он инерционно будет «подстраховывать» Сердюкова, однако вскоре ситуация изменится. Тем более что, несмотря на почти шестилетнее пребывание во главе военного ведомства и значительное политическое влияние, Иванов так и не обзавелся разветвленной клиентелой внутри армейской корпорации, оставшись для нее «человеком извне».
Однако Сердюков смог оставить во главе налоговой службы своего протеже. Напомним, что как Сердюков, так и Мокрецов работали в питерской налоговой инспекции под началом Виктора Зубкова – человека из ближнего президентского круга, ныне возглавляющего финансовую разведку (Росфинмониторинг), функции которой в ближайшее время могут расшириться. Так, финразведка планирует увеличить срок анализа подозрительных операций, которые банки имеют право приостановить, с пяти до 45 дней. Кроме того, ожидается принятие законопроекта, согласно которому ведомству Зубкова будет предоставляться информация о движении средств на счетах чиновников, в первую очередь высокого ранга; в систему контроля будут включены и руководители госкомпаний.
После перевода Зубкова в Москву Сердюков возглавил налоговую инспекцию Петербурга, а Мокрецов работал его заместителем. В 2004 году Сердюков возглавил Федеральную налоговую службу, после чего Мокрецов вновь стал его заместителем. Показательно, что вопрос о новом главе ФНС был решен не в общем пакете назначений, а несколько позднее. Это может означать старую бюрократическую игру, когда уже согласованное назначение вдруг оказывается несостоявшимся. Однако спустя несколько дней Мокрецов все же стал главным налоговиком, что, с точки зрения аппаратной логики, может означать сохранение влияния Зубкова и Сердюкова на эту важную политико-экономическую сферу. Если добавить к этому, что Зубков считается фигурой, близкой к Виктору Иванову, ответственному в Кремле за кадровую политику, то вырисовываются очертания влиятельной аппаратной «связки».
Назначение Сергея Нарышкина вице-премьером также может быть актуальным в контексте аппаратных контактов этого влиятельного чиновника. А именно: когда он курировал внешнеэкономические связи в администрации Ленинградской области, то советником ее губернатора по экономической безопасности был Олег Сафонов, который затем сделал несколько необычную карьеру: заместитель полпреда президента в Южном федеральном округе, аудитор Счетной палаты, а с ноября прошлого года – заместитель министра внутренних дел. Добавим к этому, что оба они работали в начале 90-х годов в питерской мэрии, хотя и под началом разных заместителей Анатолия Собчака (шефом Нарышкина был Кудрин, шефом Сафонова – Путин). И Нарышкин, и Сафонов находятся сейчас на карьерном подъеме, что может быть связано с желанием президента выдвинуть на первый план фигуры, которые в течение долгого времени находились на кадровой периферии.
Наконец, обращает на себя внимание распределение полномочий среди вице-премьеров, распоряжение о котором на минувшей неделе подписал Михаил Фрадков. Обычно в комментариях говорится о новых обязанностях Иванова и Нарышкина, но не менее интересны полномочия Дмитрия Медведева. С одной стороны, он стал куратором «проблемного» социального комплекса, но это вряд ли негативно отразится на его имидже, так как общество уже определило главного ответственного за все грехи в этой сфере – Михаила Зурабова, который по своей непопулярности скоро нагонит Анатолия Чубайса. С другой стороны, Медведев становится ответственным за крайне популярную демографическую инициативу, связанную с так называемым материнским капиталом в 250 тыс. рублей. Таким образом, у него появляются дополнительные возможности для продвижения в публичном пространстве (равно как, впрочем, и у Сергея Иванова с диверсификацией экономики).
В любом случае, нынешние аппаратные расклады мало повлияют на вопрос об определении кандидатуры преемника. Они могли быть иметь значение в том случае, если бы вопрос решался голосованием основных участников путинского окружения. Но голосования не будет – вопрос о следующем президенте будет решен только нынешним (и оглашение «государева решения» произойдет как можно позднее – с тем чтобы избежать эффекта «хромой утки»). Однако основным игрокам придется согласиться с этим выбором – иное решение будет чревато слишком большими политическими рисками. Тем более что все они получают достаточное количество постов, для того чтобы иметь определенные гарантии для сохранения своих аппаратно-политических позиций – именно поэтому вслед за выдвижением на первые позиции Медведева и Сергея Иванова происходит кадровая экспансия других групп и отдельных влиятельных фигур.
Таким образом, будущий президент – кем бы он ни был – окажется с самого начала ограничен в своих политических и кадровых возможностях. Владимир Путин уже формирует команду для своего преемника, исходя из собственных интересов. Оборона, внешнеэкономические связи, налоговая служба и, видимо, финансовая разведка в придачу – на все эти посты новому президенту будет крайне сложно провести свои креатуры (равно как и самому Путину при всем его влиянии и популярности было непросто замещать ключевые посты во власти своими людьми – напомним, что «ельцинского» премьера он смог сменить только в самом конце своего первого срока). А раз так, то возрастает вероятность того, что Путин и после своей отставки сохранит арбитражные функции в рамках подобранной им команды.
Автор — заместитель генерального директора Центра политических технологий
