ПРО Косово, Америку и третий срок
Наши отношения с Америкой, несомненно, не оставили бы равнодушным доктора Фрейда. Тут столько подсознательного — душа радуется! Мании и комплексы, ревности, зависти и обиды, совсем свежие и незабытые старые — все сплелось в клубок и продолжает запутываться, будто котенок играет у ног заснувшей за вязанием старушки.
Ведь, казалось бы, ну что нам делить? Когда мы давно уже не проигравший все и вся Советский Союз с его глобальными идеологическими и имперскими амбициями. А они давно уже все выиграли и получили в лице бывших врагов (советские республики и сателлиты) преданных, безоговорочных сторонников и обожателей. Когда общая стратегическая угроза очевидна и исходит она не с Запада, а с неисчислимого, пассионарного и не признающего никаких правил игры фундаменталистского Востока.
Какое там евразийство! Само слово это — наукообразный эвфемизм, фиговый листок, прикрывающий стыдную наготу лютой, завистливой ненависти к Западу. Потому что если не Запад — то не Восток, нет. Востока никакого не будет, как и пресловутого третьего пути. Альтернатива Западу — железный занавес, и больше ничто.
Несомненно, поклонников у занавеса более чем достаточно и у нас, и у них. У них (т.е. в Штатах) ребята тоже простые и не понимают, во-первых, чем мы отличаемся от СССР, а во-вторых, чего это мы — все проср-и и выпендриваемся. Ну а у нас все проще простого. Страной, воспитанной уже не в первом и не во втором поколении на неприятии западной системы ценностей, сегодня управляет элита, состоящая из людей, для которых это неприятие — неотъемлемая часть их профессии, их жизни.
И все же не вся элита хочет занавеса. Чтобы далеко не ходить — президент вот еще недавно не хотел. Да и сейчас, думаю, если сам у себя спросит, ответит: нет, не хочу. А ведь именно президент у нас — альфа и омега всей политики, и внутренней, и внешней. Как скажет, так и будет. Но говорит он — мы знаем, что он говорит. Когда не сам с собой.
Конечно, обида. Это несомненно. Мы к вам со всей душой — и по 11 сентября, и по вводу войск в Афганистан. А вы что? Да ничего. НАТО да ракеты.
Эмоциональная составляющая усугубляется исторически объяснимой, но иррационально упертой мстительностью ближайших соседей, то есть более чем негативным фактором Новой Европы, а также изменением ситуации в Старой Европе. Где на смену старых друзей (Шредер, Ширак, Берлускони) и вполне лояльных партнеров (Блэр) приходят совсем другие люди. На которых уже не опереться.
Уходит и старина Буш. Мы не ценили, а ведь он был нашей надежой и опорой в США. Он, бывало, заглядывал Путину в глаза, как пастор Шлаг Штирлицу, и что-то там видел вполне удовлетворительное. Теперь, правда, уже не заглядывает, направляет с этой целью женщину, по определению более проницательную по части мужских глаз. Но следующий и этого делать не станет. И так мы и не поймем друг друга. Они не прочувствуют загадочную русскую душу. А мы так и останемся в счастливой уверенности, что за всеми их действиями, за классически наивным протестантским желанием улучшить мир стоят только нефть и доллары.
Но есть и более простой фактор, ко всей этой лирике, ко всем этим милым В«зайкамВ» типа человеческих обид и душевных переживаний касательства не имеющий. Этот фактор — выборы. И там, и здесь. Там — грядущая победа демократов, для которых идеология всегда была болезненно важна, которые демонстративно морщатся на заигрывания с режимом, зажимающим экономические и политические свободы. Здесь — усиление личной популярности президента Путина, которое призвано нейтрализовать, компенсировать усиление общественного беспокойства, связанного с ожиданиями 2008 года.
В нашем массовом сознании между патриотизмом и антиамериканизмом, а если шире, антизападничеством, стоит жирный знак равенства. Сказал "Америка-параша", и любому понятно, как ты любишь Родину. Антизападничество при подобной ментальности рядового избирателя гарантированно обеспечивает рейтинговые очки. А такое количество рейтинговых очков, которое можно набрать (и уже набирается) этим немудрящим способом, можно использовать как угодно. И вложить их в преемника. И оставить самому себе, с которым все равно никакой, хоть золотой преемник вовек не сравнится.
Возможность этого, второго, варианта до последнего момента сохраняется. Мало того, сейчас она сохраняется надежнее, чем несколько месяцев назад.
Прежде всего, остается неясность в отношении того, какова будет роль Путина — не президента. Если эта роль уже вырисовалась в чьей-то, пусть одной, голове и она столь величественна, что обычный, не высший разум пасует в бессилии и даже сам преемник, дай ему Бог здоровья, обзавидуется, то нецелесообразно да и просто грех скрывать такой интеллектуальной подвиг от общественности: пусть общественность выразит восхищение, это только на пользу пойдет. Если же остроумная, но несколько общая идея насчет того, чтобы уйти, но остаться, до сих пор так и не конкретизировалась, то времени остается мало. И этот цейтнот может заставить Путина поменять решение.
Ровно к тому же самому может привести и позиция России по двум наиболее острым международным вопросам — Косово и ПРО.
С ПРО проще. Мы бессильны. НАТО делает, что хочет, и застенчиво улыбается нам в лицо. Мы кипим гневом, рвем рубаху, упираемся, не имея точки опоры, и неизбежно проигрываем, существенно обогатив список наших обид.
С Косово ситуация не одномерная, поскольку у нас есть право вето в Совете безопасности. Кстати говоря, наша содержательная позиция по Косово интересна и по сути верна (нам не нужен разрешительный прецедент подобного рода, мы его боимся и правильно делаем), но это — тема отдельного разговора. А дальнейшее просчитывается следующим образом.
Россия своим правом воспользуется и заблокирует вопрос. Однако компанию России не составит никто, даже Китай, который скорее всего воздержится. Пиррова победа. Формально считая себе победителем, мы по сути окажемся в изоляции — с соответствующими последствиями, в том числе психологического свойства.
Таким образом, главным суммарным результатом российско-западного противостояния и по ПРО, и по Косово станет нарастание взаимного напряжения, а с нашей стороны — ощущения собственной ущербности, всеобщей враждебности и, как следствие, комплекса осажденной крепости.
В стране без демократических традиций и реально работающих демократических институтов и при этом с выраженной, даже остро-модной тягой к усилению авторитаризма, следствием подобных настроений легко может стать всенародное требование несменяемости лидера.
Если, конечно, это будет соответствовать внутреннему решению самого лидера.
Ведь, казалось бы, ну что нам делить? Когда мы давно уже не проигравший все и вся Советский Союз с его глобальными идеологическими и имперскими амбициями. А они давно уже все выиграли и получили в лице бывших врагов (советские республики и сателлиты) преданных, безоговорочных сторонников и обожателей. Когда общая стратегическая угроза очевидна и исходит она не с Запада, а с неисчислимого, пассионарного и не признающего никаких правил игры фундаменталистского Востока.
Какое там евразийство! Само слово это — наукообразный эвфемизм, фиговый листок, прикрывающий стыдную наготу лютой, завистливой ненависти к Западу. Потому что если не Запад — то не Восток, нет. Востока никакого не будет, как и пресловутого третьего пути. Альтернатива Западу — железный занавес, и больше ничто.
Несомненно, поклонников у занавеса более чем достаточно и у нас, и у них. У них (т.е. в Штатах) ребята тоже простые и не понимают, во-первых, чем мы отличаемся от СССР, а во-вторых, чего это мы — все проср-и и выпендриваемся. Ну а у нас все проще простого. Страной, воспитанной уже не в первом и не во втором поколении на неприятии западной системы ценностей, сегодня управляет элита, состоящая из людей, для которых это неприятие — неотъемлемая часть их профессии, их жизни.
И все же не вся элита хочет занавеса. Чтобы далеко не ходить — президент вот еще недавно не хотел. Да и сейчас, думаю, если сам у себя спросит, ответит: нет, не хочу. А ведь именно президент у нас — альфа и омега всей политики, и внутренней, и внешней. Как скажет, так и будет. Но говорит он — мы знаем, что он говорит. Когда не сам с собой.
Конечно, обида. Это несомненно. Мы к вам со всей душой — и по 11 сентября, и по вводу войск в Афганистан. А вы что? Да ничего. НАТО да ракеты.
Эмоциональная составляющая усугубляется исторически объяснимой, но иррационально упертой мстительностью ближайших соседей, то есть более чем негативным фактором Новой Европы, а также изменением ситуации в Старой Европе. Где на смену старых друзей (Шредер, Ширак, Берлускони) и вполне лояльных партнеров (Блэр) приходят совсем другие люди. На которых уже не опереться.
Уходит и старина Буш. Мы не ценили, а ведь он был нашей надежой и опорой в США. Он, бывало, заглядывал Путину в глаза, как пастор Шлаг Штирлицу, и что-то там видел вполне удовлетворительное. Теперь, правда, уже не заглядывает, направляет с этой целью женщину, по определению более проницательную по части мужских глаз. Но следующий и этого делать не станет. И так мы и не поймем друг друга. Они не прочувствуют загадочную русскую душу. А мы так и останемся в счастливой уверенности, что за всеми их действиями, за классически наивным протестантским желанием улучшить мир стоят только нефть и доллары.
Но есть и более простой фактор, ко всей этой лирике, ко всем этим милым В«зайкамВ» типа человеческих обид и душевных переживаний касательства не имеющий. Этот фактор — выборы. И там, и здесь. Там — грядущая победа демократов, для которых идеология всегда была болезненно важна, которые демонстративно морщатся на заигрывания с режимом, зажимающим экономические и политические свободы. Здесь — усиление личной популярности президента Путина, которое призвано нейтрализовать, компенсировать усиление общественного беспокойства, связанного с ожиданиями 2008 года.
В нашем массовом сознании между патриотизмом и антиамериканизмом, а если шире, антизападничеством, стоит жирный знак равенства. Сказал "Америка-параша", и любому понятно, как ты любишь Родину. Антизападничество при подобной ментальности рядового избирателя гарантированно обеспечивает рейтинговые очки. А такое количество рейтинговых очков, которое можно набрать (и уже набирается) этим немудрящим способом, можно использовать как угодно. И вложить их в преемника. И оставить самому себе, с которым все равно никакой, хоть золотой преемник вовек не сравнится.
Возможность этого, второго, варианта до последнего момента сохраняется. Мало того, сейчас она сохраняется надежнее, чем несколько месяцев назад.
Прежде всего, остается неясность в отношении того, какова будет роль Путина — не президента. Если эта роль уже вырисовалась в чьей-то, пусть одной, голове и она столь величественна, что обычный, не высший разум пасует в бессилии и даже сам преемник, дай ему Бог здоровья, обзавидуется, то нецелесообразно да и просто грех скрывать такой интеллектуальной подвиг от общественности: пусть общественность выразит восхищение, это только на пользу пойдет. Если же остроумная, но несколько общая идея насчет того, чтобы уйти, но остаться, до сих пор так и не конкретизировалась, то времени остается мало. И этот цейтнот может заставить Путина поменять решение.
Ровно к тому же самому может привести и позиция России по двум наиболее острым международным вопросам — Косово и ПРО.
С ПРО проще. Мы бессильны. НАТО делает, что хочет, и застенчиво улыбается нам в лицо. Мы кипим гневом, рвем рубаху, упираемся, не имея точки опоры, и неизбежно проигрываем, существенно обогатив список наших обид.
С Косово ситуация не одномерная, поскольку у нас есть право вето в Совете безопасности. Кстати говоря, наша содержательная позиция по Косово интересна и по сути верна (нам не нужен разрешительный прецедент подобного рода, мы его боимся и правильно делаем), но это — тема отдельного разговора. А дальнейшее просчитывается следующим образом.
Россия своим правом воспользуется и заблокирует вопрос. Однако компанию России не составит никто, даже Китай, который скорее всего воздержится. Пиррова победа. Формально считая себе победителем, мы по сути окажемся в изоляции — с соответствующими последствиями, в том числе психологического свойства.
Таким образом, главным суммарным результатом российско-западного противостояния и по ПРО, и по Косово станет нарастание взаимного напряжения, а с нашей стороны — ощущения собственной ущербности, всеобщей враждебности и, как следствие, комплекса осажденной крепости.
В стране без демократических традиций и реально работающих демократических институтов и при этом с выраженной, даже остро-модной тягой к усилению авторитаризма, следствием подобных настроений легко может стать всенародное требование несменяемости лидера.
Если, конечно, это будет соответствовать внутреннему решению самого лидера.
