Двенадцать лет спустя
Двенадцать лет назад я был в Буденновске. Вряд ли я когда-нибудь забуду эмоциональный фон всей этой истории – боль и жалость, страх и сочувствие, ненависть и презрение смешивались в душе в какой-то гул. Многое из того, что тогда произошло, так и не получило сколько-нибудь внятного объяснения. Многие виновники случившегося не только не понесли наказания, но и не были официально названы в качестве таковых. Никто из тех, кто участвовал в разрешении кризиса, не получил никакой благодарности от государства. Был ли награжден кто-нибудь из непричастных, уже не помню, да это и не так важно.
Одно из самых тяжелых переживаний тех дней, помню, было связано с тем, что было непонятно, с какой стороны исходит большая угроза – от террористов или от федеральных спецслужб. Я не сразу это осознал, понял это только в больнице, где увидел классическую В«засаду у водопояВ». Вода в здании текла из единственного крана — случайно или специально этот кран работал, не знаю – а кран был возле окна, и по тем, кто к нему подходил, В«работалВ» снайпер. Среди жертв были и террористы, но не только. Да и ожидание атаки федералов по дороге из Буденновска в Чечню, в ходе которой у заложников не было бы шансов выжить, объяснялось вовсе не В«стокгольмским синдромомВ».
И уж тем более этот В«синдромВ» был ни при чем позже, когда пришло время прощаться. Террористы остались в чеченских горах, а мы все – заложники (и те, кто были захвачены в больнице и городе, и те, кто потом добровольно присоединились к ним) – вернулись в Дагестан. Депутаты и журналисты, собираясь в Махачкалу на московский самолет, пришли попрощаться с товарищами по несчастью, путь которых лежал домой — в Буденновск… и те были возмущены, что мы их бросаем. Эти люди были героями, но они боялись, что их после возвращения будут преследовать власти.
Как выяснилось, они были правы, если не ситуационно, то с точки зрения тенденции. Именно их вроде бы не преследовали, но судьба последующих заложников, которых террористы брали в России, оказалась гораздо хуже, чем В«буденновскихВ», как бы дико это ни звучало. В«Норд-ОстВ» и Беслан, где произошли следующие захваты, показали, откуда исходит главная угроза для россиян, которых власть не смогла защитить от бандитов.
Изменилось ли вообще что-нибудь в вопросах нашей безопасности за эти годы, конечно, в лучшую сторону? Не думаю. По крайней мере, когда Кадыров-мл. угрожал послать в Карелию чеченский спецназ, я реально испугался. Потому что я помню, что и сами Кадыровы, и почти все бойцы этого спецназа в 95-м были на другой стороне, а басаевцы тогда говорили, что вовсе не Буденновск был их целью. А не было ли среди тогдашних басаевцев нынешних кадыровцев – кто знает. Конечно, они тогда собирались не в Кондопогу. Но куда – так точно и неизвестно, а путь из Чечни в Карелию лежит через многие города России, включая Москву. А ведь теперь у них нет технической проблемы поехать куда угодно, они больше не террористы, а служащие силовых структур РФ. Могут ехать, куда захотят.
По дороге из Буденновска в Чечню мы, как любые пассажиры любого автобуса, иногда разговаривали. Один из самых запомнившихся диалогов был примерно такой. Боевик спросил Сергея Ковалева и меня: В«А мир узнает о том, что мы совершили?В» Мы ответили: В«Конечно, узнает, но оценит ваши действия не как подвиг, а как преступлениеВ». Парень подумал немного, судя по мимике, усомнился в нашей оценке, но дипломатично заключил: В«Ничего, главное, чтобы узналВ».
Мир тогда узнал. Теперь он знает и о том, что один из тогдашних лидеров боевиков не только возглавил Чечню, но и учредил там наследственную монархию, и теперь республикой правит его сын, а в Москве появилась улица с новым названием. А те, кто тогда считался главными специалистами по похищениям людей, братья Ямодаевы, теперь работают: один – в спецслужбах, второй – в Госдуме. И оба – в В«Единой РоссииВ».И вроде оба (один – точно, а про второго – лень проверять) имеют теперь звание Героя России. В общем, за эти годы террористы и спецслужбы, спецслужбы и террористы фактически слились, объединились, и теперь вопрос о том, откуда же исходит большая угроза, потерял смысл.
А все остальное… О Буденновске, пусть не сразу, но довольно быстро мы правду узнали, по крайней мере, о фактической стороне событий. О В«Норд-ОстеВ» и Беслане мы ее не знаем до сих пор. После Буденновска главные ельцинские силовики при разных обстоятельствах отправились в отставку. Путинские после В«Норд-ОстаВ» и Беслана если куда и отправились, то на повышение. А ведь я сознательно не вспоминаю про другие теракты — ни про дома в Москве, ни про подземные переходы и поезда, ни про самолеты.
Я не хочу ничего предсказывать и тем более каркать. Я просто вспомнил о том, что было со мной – и с нами – и задумался о настоящем и будущем. Я очень хочу, чтобы мои тягостные ощущения остались лишь синдромом пережитого.
Но каждый раз, проезжая пост ГИБДД, я вспоминаю тех двух гаишников, которые проверяли документы на въезде в Буденновск, где в больнице уже сидели басаевцы. Они очень старались, но явно ничего не умели в смысле В«обеспечения безопасностиВ», да и что они могли — двое с пистолетами Макарова? Штаб в самом городе, где были федеральные и региональные министры и генералы, охранялся при этом будь здоров как. А город – кого он волнует?
