В пылу длящейся с начала недели перепалки между академиками и представителями православной общественности как-то забылось, что, собственно, послужило катализатором поднявшейся бучи. Напомню: внесенные в Госдуму предложения о поправках к законам В«Об образованииВ» и В«О свободе совести и о религиозных объединенияхВ» относительно госаккредитации духовных школ. Пока эти поправки актуальны только для Православной церкви, поскольку Министерством образования и науки утвержден стандарт "теология" с православным блоком. Вроде бы готов и исламский блок, но еще не прошел необходимые апробационные этапы. В случае если поправки будут приняты (Дума собирается рассматривать их в сентябре), выпускники духовных школ получат право на государственные дипломы и соответственно на преподавание в светских учебных заведениях. Причем, если ознакомиться с соображениями протоиерея Георгия Митрофанова, становится ясно, что в определенных церковных кругах лелеют мысль в перспективе преподавать в светской школе не только В«религиозно окрашенныеВ» дисциплины типа В«Основ православной культурыВ», но и самые разные предметы гуманитарного профиля. Есть от чего переполошиться, ведь едва ли не главный лейтмотив интервью отца Георгия — низкий уровень образования в церковных школах. Еще более удивительным представляется то, что надежды поднять этот уровень связываются, кажется, исключительно с государством. Однако это либо заблуждение, либо лукавство.

Госаккредитация задумана таким образом, что контроль над собственно богословской составляющей духовных семинарий и академий не будет входить в компетенцию курирующих образовательный процесс государственных органов. Да и каким образом он мог бы входить: где у нас государственные органы, способные отличить догматическое богословие от основного? Поэтому между Учебным комитетом РПЦ и Министерством образования и науки достигнута такая договоренность: государство отвечает лишь за светский компонент образования, предусмотренный стандартом В«теологияВ», а о собственно религиозных предметах судит по аналогии — если преподавание светских предметов (а все последние годы в духовных школах вводили требуемые стандартом дисциплины вроде философии, психологии и педагогики) соответствует уровню светской школы, то и на религиозное обучение можно, так сказать, положиться, не особенно вникая в суть происходящего.

Так вот возникает вопрос: если почти за двадцать лет свободы (и как минимум десять лет безбедного материального существования) церковь не смогла довести уровень своей системы образования до пристойного, то что, собственно, подвигнет ее впредь работать в этом направлении, если вот уже и государственная аккредитация ее учебным заведениям будет предоставлена?

Да, в общем-то, ничто, и юные недоучки — а очень трудно поверить, что к светским дисциплинам, которые духовные школы вводят в основном для проформы, В«под государственный дипломВ», церковное начальство будет относиться с большим пиететом, чем к богословским — отправятся в школы и вузы нести детям В«высокое знаниеВ».

В 

Полезно, на мой взгляд, помнить еще вот о чем. Мотивированные люди поступают в семинарии совсем не для того, чтобы пойти потом в школу преподавать В«Основы православной культурыВ» или работать религиозным консультантом в муниципальных органах (и уж тем более не для того, чтобы учить детей литературе — для этого есть признанные вузы, а богословские знания можно приобрести при желании и самостоятельно). Они идут туда, чтобы стать священниками или делать богословскую академическую карьеру. И они становятся священниками или поступают в духовные академии, чтобы продолжать образование и защищать диссертации. Обычный семинарский курс 20-40 человек (в хорошей семинарии, в плохой не наберется и 10-ти). Где-то половина из них принимают сан (некоторые его уже имеют), 2-3 человека идут учиться дальше, остальные — недоросли, прибившиеся к семинарии в силу самых разных жизненных обстоятельств. Очень часто они даже не получают диплома, а довольствуются справкой об окончании семинарии.

Вот, например, выпуск 2006 года Калужской духовной семинарии (по свидетельству секретаря Учебного комитета РПЦ отца Мелетия, одной из лучших). Семинарию закончило 38 человек, 21 защитил диплом, трое поступили в академии, один человек — в Православный Свято-Тихоновский университет, 17 выпускников диплома не осилили и получили лишь удостоверения. Весьма велика вероятность, что именно эти 17 (за исключением уже В«работающихВ» священников, которые часто учатся заочно) и отправятся В«окормлятьВ» светскую школу или — не знаю, что хуже — найдут себе теплое местечко в госорганах, дабы наставлять в богословских тонкостях лохов-чиновников.

И что тут может сделать государство для повышения качества образования? Да ничего, зато какие возможности для нового наступления на государственный кошелек! Ведь семинарии уже почти готовят школьных учителей, причем не каких-нибудь, а высоко моральных, опирающихся на наши традиционные ценности, которые только и имеют, если верить Владимиру Легойде, В«нормальные представления о добре и зле, верности и предательствеВ». И бедная церковь тащит их на своих плечах, а государство совершенно не вкладывается в эту национальную сокровищницу!

Мне, если честно, не жалко государственных денег — пусть и семинариям подкинут, коли есть лишние, но отвратителен метод аргументации: все такие бяки вокруг, и только мы, мы хорошие, с нами только и можно иметь дело. Кроме того, настораживает, что священники, ратующие за полноценное церковное образование, судя по всему, не находят поддержки у церковного начальства — почему иначе они возлагают такие надежды на государственную аккредитацию? Они надеются побороть таким образом косность системы? Но система, всеми силами пытающаяся застолбить свои интересы, и сейчас уже ведет себя достаточно агрессивно, а что будет, когда она окончательно и бесповоротно почувствует себя в своем праве? Не самые благоприятные условия для изживания косности.

Конечно, не стоит преувеличивать опасность наступления на светскую школу: все духовные училища выпускают в год от силы тысячу человек, и примерно половина из них все-таки становятся приходскими священниками, которым, как правило, не до преподавания. Да и наделить религиозное образование законным статусом в каком-то смысле дело чести для государства, все еще продолжающего называть себя демократическим. За государственной аккредитацией духовных школ, по мнению зампредседателя Комиссии по вопросам религиозных объединений Андрея Себенцова, В«стоят две вещи: во-первых, включение религиозных знаний в систему светского образования, которая находится под контролем государства (пусть в данном случае контроль будет и не тотальным — В«ЕЖВ»), и, во-вторых, распространение статуса, который имеет обычный студент, на студентов духовных учебных заведенийВ». Ведь сегодня, скажем, отсрочку от призыва предоставляют только аккредитованным учебным заведениям, а духовные школы пока не аккредитованы. В«Открывая путь к аккредитации, мы даем им равные с другими возможностиВ», — сказал В«Ежедневному журналуВ» Андрей Себенцов.

Но государство что… Сегодня у власти одни люди, и они ищут у церкви электоральной поддержки, обещая за это и возвращение собственности, и помощь в образовательных проектах, а завтра могут прийти другие, которые поставят на другую карту, найдя своих В«хороших и правильныхВ» с В«нормальными представлениями о верности и предательствеВ». Вдруг они тоже примутся с такой же страстью отталкивать от кормушки всех остальных, В«нехорошихВ». Так и не научившейся самостоятельно вести свои дела церкви придется тогда, ох, как несладко…