Он делал ставку на страх, порождаемый любой диктатурой – везде, даже в собственных рядах; делая субъективным само понятие права, диктатура становится опасной и для своих собственных приверженцев, неспособных уследить за постоянно изменяющимися предписаниями начальства… пользовался бессилием трусости, которая, наряду с жестокостью, является логическим следствием деспотизма.

Эрих Мария Ремарк. Обетованная земля

В 

В 

Мне неоднократно доводилось слышать (и читать) в свой адрес, что, мол, критика нынешней российской власти заведомо бессмысленна — о чем тут говорить, когда и так всем все ясно. Во-первых, не все и не всем — на форум В«ЕЖаВ» в день народу заходит больше, чем на любой В«Марш несогласныхВ». А во-вторых, если кто не обратил внимания, я давно почти ничего не пишу о наших руководителях того, что думаю – в основном я пытаюсь уловить, вычислить и, иногда, проинтерпретировать то, что они говорят о себе сами. На интерес к такого рода анализу меня в 2005 году подтолкнул Герман Греф. Отвечая на вопрос, почему невозможно инвестировать в российскую экономику нефтяные сверхприбыли, тогдашний министр экономики публично заявил с прямотой римлянина и наивностью ребенка: В«Так ведь разворуют!В».

Я и сам, мягко говоря, догадывался, что разворуют. А если бы не догадывался, то Гайдар, Илларионов, Ясин и другие уж точно меня бы в этом убедили. Но одно дело, когда так считают оппозиционные и независимые эксперты, и совсем другое, когда неизбежность разворовывания государственных инвестиций констатирует руководитель ведомства, за эффективность и сохранность этих инвестиций ответственного. В первом случае это борьба мнений или борьба за власть, во втором — это приговор.

Поэтому я действительно был благодарен Борису Грызлову за его бессмертное: В«Парламент — это не место для дискуссий!В». Это было, отвлекаясь от юмористического аспекта ситуации, не обвинение, как тогда, когда это говорили Каспаров, Лимонов, Новодворская и др., а признание, т.е., коль скоро мы не в уголовном суде, царица доказательств. Но признания эти не всегда бывают столь явными и афористичными, как у Грефа и Грызлова, делаются порой по одному и тому же вопросу разными людьми в разное время и в разных обстоятельствах, и поэтому порой бывает важно эти признания свести, сопоставить, проанализировать и сделать выводы.

Приведу пример.

Рассказывая об итогах работы В«Общественной палатыВ» первого созыва, некоторые ее члены, например П. Гусев и Н. Сванидзе, заявили, что, мол, те, кто не верил в ее эффективность в момент ее создания, сейчас замолчали, и из этого сделали вывод о всеобщем признании заслуг ОП. Хотя я уверен, что неглупые и, главное, медийно-профессиональные люди прекрасно понимают, что В«в пабликВ» реагируют на какие-то события, PR-поводы. Создание ОП таким поводом было, а больше она за два года таких поводов не дала, следовательно, и говорить о ней нечего. А то, что вместо С. Маркова в ОП пришла О. Костина — это обсуждать неинтересно. Мне понятно, что сам характер тезиса известных журналистов есть хоть и косвенное, но вполне убедительное свидетельство очевидцев о том, что такое ОП (впрочем, не могу не предупредить справедливости ради, что это моя интерпретация).

Так вот, за последнее время целый ряд представителей правящей верхушки, и не только их, современной России сделали ряд прямых и косвенных признаний в том, что ониВ  сами считают ситуацию своего властвования недолговечной. Не то чтобы они признали, что власть готова рухнуть за несколько дней или недель, но и более чем на несколько лет они, судя по всему, не рассчитывают.

Первое признание — это и уже несколько навязшая в зубах В«война спецслужбВ», и, соответственно, перенос ее в газеты, в т.ч. В«письмо ЧеркесоваВ», и, что острее, продолжение истории. Самый, на мой взгляд, важный ее эпизод — не то, что Бульбов и др. продолжают сидеть, а то, что уже после их посадки при не вполне ясных обстоятельствах в Питере были насмерть отравлены два офицера все того же Госнаркоконтроля и многие СМИ увязали их убийство с борьбой гэбешных кланов. Т.е. то ли в реальности, то ли, по крайней мере, в одном из сегментов общественного восприятия сцепившиеся силовики не только сажают, но и убивают друг друга. Опровержений от пресс-секретарей спецслужб я лично не слышал. Что может быть красноречивее этого молчания В«пауков в банкеВ»? И долго ли просуществует режим, офицеры спецслужб которого то ли убивают друг друга, то ли, как минимум, воспринимаются людьми как друг друга убивающие? Тем более что, как известно, спецслужбы в России — это неизмеримо больше, чем спецслужбы. Почти как поэты.

Второе признание сделал вице-премьер и министр финансов В. Кудрин, позиции которого последнее время выглядят весьма неоднозначно. С одной стороны, у него, прямо как у Черкесова, посадили зама, и я искренне удивлялся, когда некоторые аналитики всерьез расценили все-таки состоявшееся свидание министра с арестованным замминистра как большую аппаратную победу. С другой, считается, что выбор Медведева в преемники — это ровно то, о чем мечтал и Кудрин. Видимо, несколько запутавшись в противоречивых тенденциях своего карьерного пути, Кудрин недавно высказывался в том смысле, что в 2008-м году правительство постарается не допустить инфляции выше 8%. Позвольте, но ведь это нам обещали в 2007-м, и уже сегодня понятно, что меньше 12% никак не получится. А, согласно трехлетнему бюджету, в 2008-м она должна была быть заметно ниже того, что было запланировано на 2007-й. Трехлетний же бюджет, напомню, преподносился как чуть ли не главное достижение экономической мысли и экономического развития эпохи Путина, как ярчайшее свидетельство достигнутой стабильности и, не побоюсь этих слов, как важнейшая составляющая нового катехизиса — В«плана ПутинаВ». И получается, что уже в ходе президентской кампании, когда лидером является кудринский фаворит Медведев, сам же Кудрин свидетельствует, что ни предыдущие достижения, ни нынешние обещания его бывшего и будущего начальников ничего не стоят.

Конечно, на исход выборов это не повлияет — он предопределен. Но свидетельство внутреннего бардака получено, на мой взгляд, очень яркое — в жесткой системе такая ситуация невозможна. Ну попробуйте представить себе какого-нибудь министра финансов СССР, прогнозирующего невыполнение пятилетнего плана….

Третий, уж совсем смешной и фарсовый, пример появился совсем с неожиданной стороны. Ведущий футболист питерского В«ЗенитаВ» и капитан сборной России А. Аршавин в одном из интервью посетовал на то, что владелец клуба — Газпром — ему вообще сильно недоплачивает, и, в частности, не оплатил его участия в выборах в рядах партии медведей. Сегодняшний В«ЗенитВ» — это главная любовь и гордость Петербурга, если и не городская святыня, то как минимум его тотем. Не только В. Матвиенко, но и А. Миллер вечно красуются с футболистами, на В«золотойВ» для В«ЗенитаВ» матч пришел В. Зубков и т.д., и т.п. И вот неимоверно богатый Газпром использовал главную для города звезду в выборных проектах — и не заплатил обещанного. Кинул.

Вдвойне симптоматично, что, заметив, что В«один человек не может бороться с ГазпромомВ», Аршавин хочет уехать из России. Может, стоило попытаться с кем-нибудь объединиться за пределами В«Единой РоссииВ», но просто России?

Лидер движения В«За ПутинаВ» П. Астахов написал книгу В«МэрВ». О ментах-убийцах, коррумпированных судьях, полном беспределе чиновников и т.п. Самое интересное: автор назвал В«самым могущественным человеком в РоссииВ» персонажа по фамилии Чирков, а по должности — легко угадать Суркова. Так кто для Астахова Путин — национальный лидер или мелкий политикан, которого Сурков попросил поддержать?

Все эти и многие другие сюжеты свидетельствуют, что властители России и Газпрома — а их не всегда можно различить, ведь не кто иной, как преемникВ  Медведев возглавляет Совет директоров Газпрома — прежде всего недалекие и мелкие люди. Безусловно, опасные, многие из них способны на любое преступление, включая убийство, но все равно мелкие. А такой режим долго не живет, и они сами это понимают. Вдумайтесь: не впрямую, но почти получается — без пяти минут президент (для точности — возглавляемая им структура) кинула футболиста. И, как говаривал когда-то Атос, а теперь говорит Чубайс, В«а ведь этот — еще из лучшихВ».

Они не только не боги, они пигмеи, гномы, дорвавшиеся до власти и даже не знающие, на что, кроме набивания карманов, ее можно использовать. Они даже не могут сколько-нибудь долго делать вид, что представляют себе перспективу собственных дальнейших действий. И сами рассказывают о собственном бессилии, собственной ограниченности и собственных преступлениях. Конечно, они не понимают, что выхолащивание выборов для них — не победа. Ведь если вопрос о власти решается не на выборах — значит, он решится иначе.