Публицисты говорят о новой холодной войне между Россией и Западом, приводя в качестве примера обострение отношений с США и рядом европейских стран. ПРО, Косово, В«дело Литвиненко-ЛуговогоВ» — это действительно набор вопросов, по которым Россия и Запад занимают принципиально разные позиции. Еще более тревожным является тот факт, что западные и российские элиты все чаще говорят на разных языках: когда одни говорят В«правозащитникВ», другие — В«грантоедВ», одни отстаивают В«свободу словаВ», другие обличают В«безответственных смутьяновВ». Но холодная война характеризуется тотальным противостоянием, а сейчас есть ряд вопросов, по которым позиции России и Запада достаточно близки. Один из них — сербский.

В 2000 году Кремль сочувствовал авторитарному Милошевичу, а Запад — Коштунице, главному герою первой в ряду цветных революций. При этом в России явно не понимали, что Милошевич дискредитировал себя в глазах своих самых разных соотечественников — одни презирали его как неудачника, потерявшего Косово, другие не любили из-за системного конфликта с Западом. Милошевич рассорился и с сербскими писателями-националистами, и с православной церковью (с которой, между прочим, у Коштуницы всегда были очень приличные отношения). Даже кончина бывшего президента в гаагской тюрьме не сделала его национальным героем — основанная им Социалистическая партия как была все последние годы, так и остается периферийной политической силой, не имеющий шансов на серьезный общенациональный успех.

Однако сейчас ситуация иная. Если поддержка Милошевича была связана с силой инерции 90-х годов, то ныне подход российской власти к сербским политикам, конкурирующим за президентство, носит сугубо прагматичный характер. Напомним, что в первом туре выборов, состоявшихся в минувшее воскресенье, радикальный кандидат Николич, исповедующий ярко выраженные антизападные и сербские националистические взгляды, на четыре процентных пункта обошел действующего президента, западника и демократа Тадича. Сходная ситуация с этими же политиками была и на прошлых выборах, так что исход второго тура далеко не предрешен. Он зависит от позиции избирателей, голосовавших за проигравших кандидатов — в первую очередь, за протеже Коштуницы министра Илича, занявшего третье место. Эти избиратели на рациональном уровне склонны поддержать Тадича, но их сердца открыты к призывам Николича.

Понятно, что Запад ставит на Тадича — избрание радикального лидера может привести к системному конфликту между Сербией и Евросоюзом. При этом ясно, что даже при Николиче Сербия не сможет воспрепятствовать провозглашению независимости Косова — хотя бы потому, что абсолютное большинство сербов не собираются воевать ради части своей территории, которую центральное правительство не контролирует уже в течение многих лет. Однако Николич может содействовать превращению своей страны в анклав радикального национализма на Балканах, подпитываемый сильными эмоциями и жаждой реванша — пусть даже пока и в мечтах. Тадич же, скорее всего, ограничится лишь формальным выражением принципиального неприятия независимости Косова (признание независимости будет означать политическую смерть для любого сербского политика. Поэтому понятно, что Запад ставит на Тадича и готов пойти ему навстречу в вопросе о введении безвизового режима между Сербией и Евросоюзом, чего ожидают как сербские интеллектуалы и бизнесмены, так и многочисленные гастарбайтеры.
Теперь о позиции России, которая играет в Сербии немалую роль — ее последовательное нежелание согласиться с независимостью Косова привело к резкому росту симпатий к ней в этой балканской стране. И поддержка со стороны Кремля может сыграть решающую роль в результате второго тура. Хорошо известно, что Николич предлагает России союз и даже возможность размещения военной базы на сербской территории. Однако неясно, что эта база будет там делать — разве что противостоять В«натовскимВ» Болгарии или Венгрии, с которыми у России сложились вполне конструктивные отношения?

Российской власти же нужен такой президент Сербии, который позволит обеспечить ее нефтяные интересы в регионе. Напомним, что через сербскую территорию планируется провести принципиально важный для Газпрома магистральный газопровод В«Южный потокВ», который пройдет по дну Черного моря от российского берега до болгарского, а затем через Балканский полуостров в сторону Италии. С Болгарией удалось предварительно договориться на прошлой неделе, когда Софию посетили Путин и Медведев; теперь очередь за Сербией. При этом необходимо отметить, что избрание Николича способно привести не только к конфликту с Западом, но и к жесткому противостоянию между президентом и правительственной коалицией, главными участниками которой являются партии Тадича и Коштуницы. Перспективы любых контрактов в этой ситуации станут крайне туманными. Кроме того, и болгары под давлением Европы могут дать В«задний ходВ», не желая участвовать в одном проекте со страной, которая вновь может стать одиозной для Евросоюза. Отсюда и поддержка Россией Тадича в обмен на позитивное решение вопроса о нефтепроводе.

Поэтому 25 января Владимир Путин примет Тадича и Коштуницу, которые приедут в Москву для подписания межправительственного соглашения о сотрудничестве в нефтегазовой сфере. Конкретно: Сербия продает России нефтяную компанию NIS и санкционирует прокладку по своей территории части В«Южного потокаВ». Партия Тадича и ряд фигур в партии Коштуницы не в восторге от этой сделки, но выбирать им не приходится — на всякий случай, в Россию приглашен и Николич, но официально лишь на заседание думского международного комитета. Однако если бы соглашения достичь не удалось, то уровень визита был бы существенно повышен — никто ведь не может запретить российскому президенту появиться перед телекамерами с одним из ведущих сербских политиков и дать возможность тому заработать несколько столь важных для него очков накануне второго тура. Понятно, что теперь такой сценарий невозможен — теперь сербские телеканалы будут показывать идиллическую встречу Путина и Тадича, демонстрируя ситуативное совпадение приоритетов России и Запада в вопросе о результате выборов президента Сербии.

Автор — вице-президент Центра политических технологий