Скандал был неизбежен. Почему Кремль решил не допускать к президентским выборам международных наблюдателей из БДИПЧ (Бюро по демократическим институтам и правам человека), вопрос отдельный. Но повод для этого нашли самый что ни на есть дурацкий, который в серьезном разговоре и поводом назвать нельзя.

Что хотели наблюдатели? Приехать компанией в 75 человек ко дню регистрации кандидатов в президенты. Приехать и смотреть, как все это делается у нас. Такой у них мандат — смотреть за выборами и делиться потом с европейской общественностью своими наблюдениями и выводами. С этим мандатом согласился Советский Союз на совещании в Копенгагене в 1990 году, а несколько лет спустя его подтвердила и Россия. О количестве наблюдателей и сроках их приезда было известно давно — это обычный регламент работы БДИПЧ. В отличие от г-на Чурова и его кремлевских товарищей эти европейские законники полагают, что выборы — это не только голосование, но и предшествующая им кампания, обеспеченная свободой слова и средств массовой информации, свободой партийной деятельности, эффективным правосудием, справедливым доступом к телеэфиру и многими другими атрибутами демократического государства. Для того чтобы дать прошедшим выборам взвешенную оценку, наблюдатели должны сделать свою работу тщательно. Их работа отличается от нашей тем же, чем евроремонт отличается от обычного — качеством исполнения, отсутствием халтуры. Для такой работы необходимо время, а спешка, наоборот, противопоказана.

До недавних пор эта тщательность вызывала открытое негодование только у батьки Лукашенко — по понятным причинам, а в России к ней относились спокойно. Однако по мере того, как выборы в нашем отечестве все больше превращались в пародию и откровенную халтуру, европейская принципиальность становилась для Кремля все более непереносимой и даже оскорбительной.

Настроение Кремля озвучил ЦИК. Никаких 75 человек — только 70. Никаких приездов заранее — только 28-29 февраля, за два-три дня до голосования. Немного подумав и поняв, что требования эти выглядят слишком глупо, ЦИК согласился на новые условия: 75 человек приедут 20 февраля. ЦИК даже проявил оперативность и прислал наблюдателям приглашения, правда, не на 75, а только на 30 человек. Однако БДИПЧ стояло на своем — приезд в полном составе и не позже 15 февраля.

В Кремле обиделись. В«Наша страна — суверенное государство, и мы не допустим, чтобы ход избирательной кампании корректировался кем-то извнеВ», — заявил президент Путин на коллегии ФСБ. В«Уважающая себя страна ультиматумы не принимаетВ», — вторил ему министр иностранных дел Сергей Лавров.

Кто бы из обидчивых государственных чиновников объяснил, какой урон России могут нанести лишние пять, сорок пять или даже десять тысяч наблюдателей, приехавшие на две недели, месяц или год. Как вообще может пострадать суверенитет государства от присутствия наблюдателей на выборах?

Вопрос риторический. В Кремле все понимают, но высказать не могут. Дело не в суверенитете государства, а в легитимности выборов и, соответственно, нового президента. В отсутствии наблюдателей БДИПЧ (а за ними отказались ехать и наблюдатели от Парламентской ассамблеи ОБСЕ) выборы становятся не то чтобы совсем нелегитимными, но уж очень сомнительными. На международных форумах за спиной российского президента потом будут ухмыляться и шептать: В«А, это тот, которого избрали в отсутствии наблюдателейВ». Неприятно. Не смертельно, и суверенитет не рухнет, но неприятно.

А что делать? Кремль перед дилеммой: либо пустить наблюдателей, которые все увидят и назовут выборы несправедливыми, и получить скандал; либо не пускать наблюдателей и все равно получить скандал? Выбрали второе. Решили минимизировать урон престижу страны от фальшивых выборов. Пусть лучше не увидят и догадаются, чем увидят и изобличат.

Кого обманут эти детские ухищрения? Особенно на фоне того, как сегодня проходят выборы в других странах. В США до дня выборов президента еще 9 месяцев, а предвыборные страсти уже кипят: конкуренция кандидатов, первичные выборы, публичные дебаты, искренние сторонники за спинами своих фаворитов — не статисты с каменными лицами, вялыми движениями и отяжелевшими от пустословия глазами. Живая политическая жизнь, живые эмоции, живые люди.

В Сербии президент определился только во втором туре. Люди праздновали победу своего кандидата на улицах; было видно, что радость их неподдельна, не отрепетирована, не проплачена из избирательных фондов.

У нас же — мертвечина, скепсис и безнадежность. Как писал Давид Самойлов: В«Мы с тобой в чудеса не верим, оттого их у нас не бываетВ». Мы не верим в силу свободы и демократии, потому их у нас и нет. И тут Европа нам не поможет — ни присутствием своих наблюдателей на президентских выборах, ни своим демонстративным отсутствием на них.