Сидя на скамье подсудимых в городе Нюрнберге, немецкий архитектор Альберт Шпеер заявил, что его деятельность во время Третьего рейха была "технологической и экономической", а не политической. По его словам, он ведать не ведал о преступлениях нацистов, а о жизни в гитлеровской Германии узнавал из берлинских газет. Впрочем, в результате Шпеер, который на посту министра вооружений сумел резко увеличить производительность германской промышленности, все равно получил 20 лет тюрьмы за использование рабского труда.

Имеет ли деятельность Шпеера оправдание? Его защитники утверждали, что он "просто делал свое дело" и даже, возможно, способствовал спасению заключенных, отправляя их вместо концентрационных в трудовые лагеря, где была возможность выжить. Более того, у него до сих пор находятся последователи, особенно много их здесь — в современной России. Такое отношение к жизни, когда узкопрофессиональные задачи подменяют собой моральные принципы, получило у нас широкое распространение: есть приверженцы этой стратегии среди политиков, экономистов, журналистов и даже правозащитников.

Я не говорю про тех, кто искренне верит Путину, и о происходящем в стране на самом деле узнает из газеты "Известия" и новостей Первого канала. Заблуждения этих людей — результат продуманной информационной политики Кремля. Однако существуют и те, кто прекрасно понимает все разрушительные последствия правления в России чекистского мафиозного клана и тем не менее не считает для себя позорным работать на этот режим.

Демагогический прием, использованный Шпеером для защиты себя от обвинений в преступлениях против человечности, сейчас очень популярен. Да, речь не идет о преступлениях такого масштаба, как в Третьем рейхе. И тем не менее, список нелицеприятных дел как в политической, так и в экономической и социальной сферах, которые можно предъявить в качестве обвинений Путину и его окружению, огромен: тотальная коррупция, разъедающая экономику страны, политические аресты, "контртеррористические операции", приводящие к убийству детей, люмпенизация населения, варварская политика по отношению к пенсионерам. Перечислять можно до бесконечности, но нас в данном случае интересуют не главные "организаторы и вдохновители" и их преступления, а те, кто своей "профессиональной поддержкой" помогает этому режиму совершать эти преступления и сохранять свою губительную власть над нашей страной.

Что же, пока Путин у власти, нельзя лечить людей, снимать кино, рожать детей, так как это способствует путинской стабильности, могут спросить скептики. Нет, конечно. Никто не говорит о тех, кто, выполняя свой долг, служит России, ее гражданам. В данном случае я имею в виду политиков, экономистов, чиновников, правозащитников, которые работают на режим, прикрывая это разговорами о профессионализме и выполнении частных задач. Повторю, путинский режим нельзя напрямую сравнивать с нацистской Германией, но ведь неучастие (в отличие от открытого сопротивления) сейчас не карают концлагерями. Однако желающих поучаствовать предостаточно: Чубайс, который формально принадлежит к оппозиционной партии, а на деле является зависимым госчиновником, Зюганов, который, баллотируясь в президенты, легитимизирует власть, Рогозин, который ушел из оппозиции и поехал в НАТО, якобы потому что он хочет проводить патриотическую политику России. Нельзя не приветствовать Леонида Рошаля, когда он выводит из захваченных зданий детей-заложников, но зачем тот же Рошаль участвует в кампании по выборам Дмитрия Медведева, украшая своими фотографиями агитационные билборды?

Помимо очевидной аморальности такой позиции — работать на губительный для страны режим, есть и другой аспект проблемы, полностью разрушающий аргументацию последователей Шпеера. Когда Имперское министерство науки Третьего рейха требовало от Прусской академии наук публичного осуждения уехавшего из Германии Эйнштейна, один из секретарей опубликовал сообщение, что Академия рада уходу ученого. Другой секретарь Академии — коллега и товарищ Эйнштейна, нобелевский лауреат Макс Планк — старался смягчить удар постоянными заявлениями, что автор теории относительности хоть и предатель, но действительно великий ученый. Планк в отличие от Эйнштейна, который отказался от членства в Академии в знак протеста против увольнения ученых-евреев, не сопротивлялся увольнениям открыто, а действовал кулуарно, пытаясь добиться послаблений для тех или иных ученых. Однако Планку ничего так и не удалось сделать — большинство преследуемых ученых либо уехали из страны, либо оказались в лагерях.

Все, кто оправдывает свое участие в делах губительного для граждан режима фразой "я просто делаю свое дело", прекрасно понимают, что эффективность работы в команде, цели которой связаны исключительно с личным обогащением и удержанием личной власти, по определению не может быть высокой. Многого ли добилось "либеральное" правительство, которое проводило, теоретически необходимые, монетизацию льгот или пенсионную реформу? А многого ли добился Чубайс и добьется Зюганов? А что удалось сделать "официальным правозащитникам" в случае, например, с Алексаняном?

Именно об этом недавно говорили Владимир Милов и Борис Немцов, оба бывшие члены правительства: даже если нынешний режим призовет в правительство суперлиберальных и профессиональных экономистов (в качестве контрмеры против неминуемого, по мнению многих, кризиса), переломить ситуацию они не смогут, так как для эффективного управления государством необходимо, чтобы у тех, кто им управляет, были цели, связанные с процветанием страны и народа, а не с процветанием собственной семьи и окружения. Вот и получается, что "профессионалы", оправдывая свое соучастие в делах режима заботой о благе страны, на деле содействуют обогащению своих работодателей, и только.

Идея оправдания авторитаризма целями экономического роста, как показал пример 8-летнего правления Путина, полностью дискредитирована. Однако некоторые якобы либеральные политики продолжают с упорством отстаивать этот принцип. В последнем интервью журналу The New Times Анатолий Чубайс заявил, что нашему народу нельзя давать право выбора: иначе он выберет кого-нибудь пострашнее "душки" Медведева. Что ж — позиция, достойная "профессионального госслужащего", но не красящая человека, заявляющего о приверженности либеральной идее. Хотя такое неверие и презрение к своим согражданам свойственно очень многим людям, называющим себя "элитой". Страсть к экономическому либерализму в них часто сочетается со стремлением к политическому авторитаризму. При этом я знаю много представителей левого фланга, которые оказываются гораздо большими либералами в отношении прав человека, в том числе права выбирать, чем прописные либералы (хотя и среди левых по-прежнему немало поклонников тоталитарной идеи). Мы в очередной раз убеждаемся, что водораздел между общественными деятелями и политиками в современной России проходит не по линии экономических воззрений, а в пространстве приверженности политической свободе.