Две новости, пришедшие одновременно с разных концов нашей большой Родины. В Москве, у метро В«СокольникиВ», менты избили панков. Выцепили одного, с пивом, поволокли в отделение, потом били его, уже в наручниках, сладострастно, с сознанием превосходства над низшей нацией граждан, угрожали облить мочой, потом задержали его друзей, которые явились к отделению. Пока менты били подростков, тут же стояло несколько десятков человек: все сочувствовали, никто не помог.

Другое сообщение: в Ингушетии, в станице Нестеровская, БТР переехал легковушку, припаркованную у тротуара. Водитель был внутри, теперь он в больнице. Тут же БТР окружили двести человек. Водитель БТРа засел в машине и так просидел несколько часов, пока не приехали местные менты и кое-как уговорили людей разойтись.

Меня спрашивают: почему на Кавказе стреляют в ментов? А я удивляюсь: почему в них не стреляют в Рязани?

В Костроме пару лет назад произошла такая история: ехал в дым пьяный мент, сбил восьмилетнего мальчика. Так получилось, что мальчик не умер. Мент вылез из машины и начал мальчика пинать, на глазах прохожих. Я эту история вспомнила, потому что она недавно получила продолжение. Менту дали очередное повышение.

В Питере тоже была замечательная история: милиционер Лапин, прошедший Чечню, ехал в машине, и ему показалось, что его В«подрезалиВ». Они с приятелями остановили машину, выволокли из нее водителя и его беременную жену, побили их (справедливости ради надо сказать, что женщину ударили всего один раз). На суде, как ни парадоксально, судья влепил Лапину срок. Лапин от избытка чувств взорвал гранату прямо в здании суда.

А вот вам история махачкалинская: прямо на глазах моего знакомого убили министра республики. Знакомый в это время ехал мимо одного министерства, из здания вышел министр, который к тому же был его сосед. Тут же затормозила машина с киллерами, выскочили ребята в спортивной форме, отстрелялись, перепрыгнули через кусты и кинулись прочь.

Знакомый мой очень не любил киллеров. Он считал, что они позорят республику. Поэтому он перепрыгнул через кусты за ними. Но киллеров он не догнал и вскоре вернулся к соседу. Соседа, истекающего кровью, он затащил обратно в здание, заорал: В«Скорую!В». Вместе со В«скоройВ» приехала милиция. Все, что смогли рассказать другие очевидцы, это то, что четыре человека прыгали через кусты, и вот этот и был четвертым.

Короче, парня затащили в ментовку, привязали к стулу и сказали: В«Признавайся, кто тебя нанялВ». Парень объяснил, как было дело, и добавил: В«Вы же меня знаете. Тронете пальцем — убьюВ». Не тронули. Представляете, что было бы где-нибудь в Ростове или Костроме с окровавленным (он весь испачкался, пока тащил), крепким мужиком, про которого свидетели говорят, что он вместе с киллерами прыгал через кусты?

Терроризм на Кавказе обычно трактуют как сопротивление беспределу. Но разве беспредел только на Кавказе? За время правления Путина люди в погонах превратились в особую касту, для которой право совершать преступления — это часть должностных привилегий. Мент — это не должность. Это особая нация. Это оккупант. Мы относимся к нему как к оккупанту, и он к нам — как к обителям концлагеря. При каких условиях машина полковника МВД может быть виновата в ДТП? Ответ: если она столкнулась с машиной генерала ФСБ.

Коррупцией это назвать нельзя. Коррупция — это, допустим, когда берут деньги за закрытие уголовного дела и дело закрывают. А если дело сначала открывают, чтобы взять деньги, потом берут деньги, а через некоторое время дело возбуждают снова, потому что захотелось еще — это что? Как назвать это социальное явление?

У В«СокольниковВ» несколько десятков человек стояли и смотрели, как откормленные хари бьют подростков, на месте которых мог бы быть любой из них. И боялись вмешаться. В Ингушетии двести человек тут же преградили дорогу БТРу, не дав ему уехать с места происшествия. Вы скажете: В«Они нарушили законВ». А давить стоящую легковушку БТРом — это что, закон соблюдать? Вы мне назовите какое-нибудь из громких происшествий за последнее время, связанное с тем, что люди в погонах соблюдали закон. Я вам даже точно скажу, что такое закон в путинской России: это такая штука, которую соблюдает низшая нация граждан, пока ее давит и грабит высшая нация ментов. Мы живем при сословном фашизме.

В Ингушетии за время правления Зязикова бесследно пропало 400 человек. Этого было достаточно, чтобы власть потеряла контроль над республикой. В России, по разным данным, за год погибает и исчезает бесследно от 120 до 200 тыс. человек. И что? И ничего. Где вы видели хотя бы демонстрацию — нет, не В«несогласныхВ». А тех людей, которые точно знают, что их родственники были убиты, а менты либо не захотели регистрировать преступление, либо не стали его расследовать, либо сами были ему причиной?

Представляете, что бы случилось в Ингушетии с девятью откормленными ментами, которые избивали бы подростков на глазах толпы?

В 

В