Внешне это увольнение, как и было заведено в путинские времена (которые, похоже, продолжаются), произошло вполне благопристойно. Президент сообщил, что решил перевести Юрия Балуевского, руководившего с 2004 года Генеральным штабом, на другую высокую должность — заместителя секретаря Совбеза. А начальником Генштаба, по рекомендации министра обороны (Дмитрий Медведев это подчеркнул), теперь будет генерал Николай Макаров, занимавший до этого должность заместителя министра по вооружениям.

На самом деле речь идет о завершении одного из раундов подковерной борьбы, которой в период междуцарствия оказались охвачены различные силовые и правоохранительные ведомства. Когда первые утечки про конфликт Сердюкова и Балуевского появились в печати, я написал В в В«ЕЖеВ», что основу конфликта составляет тот факт, что до сих пор внятным образом не разделены функции самого военного ведомства и Генерального штаба. Поэтому всякий раз, когда министр обороны пытается ввести некие новшества (не рискну назвать это реформами), недовольные естественным образом группируются вокруг руководителя Генштаба. Так было, например, когда маршал Сергеев предложил создать объединенное командование стратегических ядерных сил, чем мгновенно восстановил против себя главкомов ВМФ и ВВС, которые объединились вокруг Анатолия Квашнина, возглавлявшего Генеральный штаб. Добавить здесь можно лишь то, что новый начальник В«мозга армииВ», видимо, не осознал еще необходимость стать В«всего лишьВ» военным советником при президенте и министре обороны. При назначении он пообещал главе государства В«работать совместно с министром обороныВ».

Между тем, отставка Юрия Балуевского указывает, прежде всего, на масштаб конфликта и, соответственно, величину В«протестногоВ» потенциала внутри Арбатского военного округа.В  Всего несколько месяцев назад Путин продлил Балуевскому срок военной службы на три года. Если бы он заранее планировал перевести генерала в аппарат Совета безопасности, в этом не было бы никакой нужды. Трудно также представить, что те решения Анатолия Сердюкова, которые, как сообщалось в прессе, вызвали конфликт, были таковыми в действительности. Я никогда не поверю, что Юрий Николаевич Балуевский пошел бы на конфликт с путинским назначенцем, не согласившись с переводом некоторых служб Главного штаба ВМФ в Санкт-Петербург, а также с переводом пары академий из Москвы. За долгие годы службы на высших штабных должностях он обосновывал и не такое.

Куда серьезнее другие новации Сердюкова, которые напрямую задевают интересы российского генералитета. Прежде всего это директива о возможном замещении офицерских должностей (в основном медиков, тыловиков, юристов и журналистов) гражданскими специалистами. Ведь сегодня в российской армии 400 тысяч офицеров при общей численности вооруженных сил в 1,1 миллиона военнослужащих. Получается один офицер на двух солдат. В нормальных армиях офицеров — не более 16 процентов от общей численности военнослужащих. При этом структура офицерского корпуса напоминает перевернутую пирамиду — полковников чуть меньше, чем лейтенантов. Но вполне разумная мера по сокращению офицерских должностей означает и существенное сокращение числа генералов.

Еще одно решение серьезно подрубило возможности высшего звена военного руководства. С начала года действует новая система распределения финансов в Вооруженных силах. По словам заместителя министра обороны по финансам Любови Куделиной, вместо шести уровней распределения финансов теперь осталось три. На практике это означает, что командующий армией по-прежнему может принимать решения о проведении учений (если это допускают выделенные ему лимиты). Только теперь деньги на эти цели будут переведены не ему, а непосредственно в бригаду или полк, где запланированы учения. Командиры лишились не денег, а возможности бесконтрольно ими распоряжаться, перебрасывая с одной статьи расходов на другую.

При этом сам министр Анатолий Сердюков не устает повторять: ««Нет никакой реформы, мы элементарно пытаемся привести к какому-то нормальному логичному порядку, вот и все, никакой реформы нетВ». В одном из своих выступлений глава военного ведомства даже рекомендовал совсем не употреблять слово В«реформаВ». В«Мы не собираемся ничего ломать, перестраивать. Мы просто приводим в порядок Вооруженные силыВ», — настаивает министр.

Не берусь судить, верит ли он в это сам. Не исключено, что, будучи опытным чиновником путинской закалки, Сердюков понимает, что преждевременно поднятый шум может стоить ему министерского кресла. Прошлый президент не раз заявлял, что полностью удовлетворен состоянием дел в военном ведомстве, и Сердюков был направлен туда вовсе не для проведения коренной ломки. Ведь еще в 2003-м военная реформа была объявлена успешно завершенной, так и не начавшись. И это было прямым следствиемВ  стремительного роста нефтяных цен. Денег неожиданно стало достаточно, чтобы содержать уменьшенную вчетверо и совершенно неэффективную копию Советской Армии.

Однако по мере роста цен на энергоносители, а с ними и роста ВВП росли военные расходы. Если в 1999 году на армию тратилось 109 миллиардов рублей, то в этом году — больше 860 миллиардов. И постепенно Кремль начал понимать особенность финансового устройства массовой мобилизационной армии —– она поглощает любые суммы и любые ресурсы без какого-либо положительного результата. Очевидно, в какой-то момент Путина стало раздражать наличие этой В«черной дырыВ» в государственных финансах.

Штука, однако, в том, что попытка рационализации каких-то частностей в принципе нерациональной системы неизбежно выводит на коренные проблемы.

Генералы ведь не будут открыто говорить, что хотят сохранить свои должности, распоряжаться финансами и недвижимостью. Они будут напирать на то, что сердюковские новшества подрывают основы Вооруженных сил, которые формально остаются массовой мобилизационной армией. Но в том-то и дело, что все нелепости, которые пытается устранить Сердюков, довольно легко объясняются в логике сохранения массовой мобилизационной армии. Полковников больше, чем лейтенантов? Так должен же кто-то встать во главе дивизий резервистов. Гигантская собственность, которая во много раз превышает потребности Вооруженных сил? Но ведь в случае массовой мобилизации потребности армии вырастут раз в десять.

Так что с увольнением от должности конфликт вовсе не исчерпан. И то, что нынешний министр сам выбрал себе начальника Генштаба, означает лишь то, что конфликт перемещается на другой, более низкий уровень. И рано или поздно даст о себе знать вновь.