Согласно новому — буквальному — прочтению Конституции РФ Медведевым и Путиным, глава государства является гарантом Основного закона страны, главнокомандующим ее вооруженными силами и главным дипломатом, в то время как премьер-министр становится полноценным главной исполнительной ветви власти. Внешняя и обронная политика, подобно скипетру и державе, остается символом президентской — формально высшей — власти, в то время как премьер сосредотачивает в своих руках руководство экономической, финансовой и социальной политикой.

Надо учитывать, однако, что в последнее время соотношение между В«высокойВ» (внешние и военные дела) и В«низкойВ» (экономика и финансы) политикой в корне изменилось. Военные вопросы уходят на второй-третий план, а внешняя политика активно В«экономизируетсяВ». Наиболее важные проблемы — борьба с инфляцией, обеспечение устойчивого роста, создание инновационной экономики, модернизация инфраструктуры — оказываются в непосредственном ведении правительства и его главы. В Кремле и Белом доме, по-видимому, считают, что во внешней политике, говоря словами Хрущева, В«наши цели ясны, задачи поставленыВ». Остается — работать.

Второй раунд внешнеполитической активности президента МедведеваВ  — от Ханты-Мансийска до Хоккайдо — прошел успешно. Собеседники отмечали хорошую подготовку российского лидера, его уверенную ориентацию в сложной материи современной внешней политики — от проблем стратегической ПРО до международных финансов и от продовольствия до глобального потепления. Они также отмечали сообразительность Медведева, его спокойный стиль ведения переговоров и явное стремление продемонстрировать, что именно он является полноправным хозяином российской дипломатии.

Сомнения на этот счет, возникшие по итогам В«суперпремьерскогоВ» визита Путина в Париж и назначения бывшего посла в Вашингтоне Юрия Ушакова помощником главы правительства, в последнее время поутихли. Путин действует в целом корректно, не заслоняя нового президента на международной арене и не пересекая демаркационную линию дома. Посол Ушаков в своем новом качестве, вероятно, будет помогать премьеру, у которого масса полезных контактов во всем мире, а не конкурировать с МИДом или Администрацией президента.

С гораздо большим основанием можно ожидать, что Дмитрий Медведев, будучи не только профессором права, но и очень опытным аппаратчиком, будет постепенно, но неуклонно сосредотачивать властные полномочия в своих руках. Традиционный инструмент такого самоусиления — кадровая политика. Логично предположить, что В«люди МедведеваВ» начнут появляться прежде всего в сферах, непосредственно курируемых главой государства, включая внешнеполитический аппарат.

У каждого руководителя свой стиль, а разница дипломатических стилей Медведева и Путина бросается в глаза. Кроме того, В«мюнхенский периодВ» российской дипломатии признан одновременно успешным и исчерпавшим себя. В«Буря и натискВ» сработали. Россия кричала, чтобы ее услышли, и докричалась. В«Пожалуйста, говорите. Мы вас слушаемВ», — зазвучало наконец из западных столиц. Перед Москвой встала новая проблема: не комментировать других репликами В«в сторонуВ», а говорить самой. Но что именно говорить?

Президент Медведев уже успел выдвинуть ряд процедурных инициатив. Он предложил, в частности, переформатировать энергетические переговоры и провести зерновой саммит. Еще месяц назад в Берлине Медведев презентовал крупную внешнеполитическую новацию — идею заключения нового общеевропейского договора безопасности. Это серьезный шаг, позволяющий оценить Медведева не только как дипломата, но и как международного политика.

Предложение Медведева не только стало сюрпризом (на что, вероятно, рассчитывала российская сторона), но и многих озадачило — его содержание было раскрыто довольно скупо. Кто-то вспомнил советские предложения по европейской безопасности времен Громыко, кто-то — идеи Козырева о встраивании НАТО и ЕС во всеобъемлющую структуру ОБСЕ. Первая реакция в США была скорее отрицательной, что наверняка просчитывалось в Москве. Хуже, что отношение к медведевской идее в Европе оказалось пока прохладным. Немцы были уязвлены, что с ними не посоветовались — тем более что инициатива была озвучена вслед за встречей президента с федеральным канцлером, на которой российский лидер ни словом не обмолвился о своей задумке.

Не многое сумел прояснить уже в Москве иностранным дипломатам и министр Лавров. Недавнее заявление посла в НАТО Дмитрия Рогозина о том, что детали предложения о новом европейском договоре будут обнародованы осенью, наводит на мысль, что сейчас, когда анонс сделан, наступает время для работы над содержанием инициативы. Если это так, то нужно иметь в виду следующее.

Мотивы, которыми руководствуется российская сторона, понятны. Нельзя считать удовлетворительным положение, при котором крупнейшая страна Европейского континента оказывается вне основных структур региональной безопасности. Обострившиеся разногласия по вопросам дальнейшего расширения НАТО, размещения систем ПРО в Польше и Чехии, судьбы Договора по обычным вооруженным силам в Европе, а также по Косово и конфликтам на Кавказе лишь подчеркивают необходимость срочно искать выход из ситуации, грозящей как минимум существенным охлаждением отношений между Россией и Западом, а в худшем варианте — дестабилизацией обстановки на востоке Европы.

Может ли помочь новый континентальный договор? Да, но при одном условии — что это будет договор об одновременном вступлении России и еще целого ряда стран в НАТО. Реально ли это? Нет — если речь идет о России. Тогда о чем речь? Об укреплении ОБСЕ? Вряд ли: Москва уже не благоволит к этой организации. О создании новой ОБСЕ? НоВ  чем новая будет отличаться от старой? На создание Евросовбеза с российским правом вето рассчитывать явно не приходится. В принципе у России с НАТО, Европейским Союзом и США имеются работающие институты сотрудничества и решения проблем. Дело совсем не в недостатке структур и их юридическом оформлении.

Трудно представить себе, чтобы в российских государственных ведомствах этого не понимали. Тогда, может быть, речь идет о виртуальной политике, иначе говоря — о политическом пиаре? Идея договора в таком случае призвана консолидировать всех европейцев, недовольных политикой США. Ведь немало людей считают, что, отмахиваясь от озабоченностей Москвы в вопросах об Украине и Грузии, ПРО и ДОВСЕ, Вашингтон подрывает стабильность на континенте. Развернув в начале осени широкую пропагандистскую кампанию, в декабре можно повторно блокировать присоединение Киева и Тбилиси к Плану действий по вступлению в НАТО.

Высказанная гипотеза основана на характерном для российской внешней политики последних лет примате оперативного мышления. Оценивая перспективы этого гипотетического варианта, можно предположить, что воспользоваться непопулярностью Буша в Европе и его статусом В«хромой уткиВ» в США, для того чтобы с помощью идеи нового договора вбить клин между Америкой и Европой, не получится.

Тогда что же делать? Ответ прост — заниматься внешней политикой, а не только агитацией и пропагандой. Самое горячее место этим летом — Грузия. Медведева не могут не тревожить взрывы в Абхазии и стрельба в Южной Осетии, которые подрывают его же первые попытки наладить продуктивный диалог с Тбилиси. Фактически именно это станет первым тестом на прочность для нового президента и первой серьезной проверкой его внешнеполитических способностей. Возобновление конфликтов, не говоря уже о втягивании России в военные действия с Грузией, станут поражением не только лично для Дмитрия Медведева, но и для России. В 

Второе, гораздо более важное и в перспективе гораздо более опасное направление, — Украина. За первые два месяца медведевского президентства ситуация в российско-украинских отношениях обострилась. Сейчас России как никогда необходимо проявлять не только такт и осмотрительность, но и трезвый расчет в отношениях с близким соседом. В Кремле, Белом доме и других московских офисах и штабах должны понять, что единственный потенциальный союзник России в вопросе о членстве Украины в НАТΠ— это на сегодняшний день большинство самого украинского народа. Конкретные действия конкретных российских политиков и чиновников, однако, могут В«развестиВ» украинцев и Россию — возможно, навсегда. Чтобы этого не случилось, нужна стратегия и нужны современно мыслящие люди — как на украинском направлении в Москве, так и в посольстве России в Киеве.

Другие европейские проблемы оставляют Медведеву время для их решения. Вопрос о ПРО будет так или иначе решен новым американским президентом — и тут необходимо постараться, чтобы решение пришло в общем В«стратегическом комплектеВ» отношений с Москвой. Для этого уже сейчас Москве нужно работать с советниками кандидатов. Вопрос о ДОВСЕ тоже подождет смены караула в Вашингтоне. Пока России есть смысл продвинуть молдавское урегулирование, чтобы, в том числе, смягчить официальные западные претензии, а также найти формулу контроля за урегулированием, которая включала бы Евросоюз. В случае успеха Евросоюз мог бы в дальнейшем подключиться к вариантам урегулирования и на Кавказе. Наконец, Москва по согласованию с Белградом могла бы выступить с предложением о финальном решении косовской проблемы на основе раздела Косово, в результате которого север страны отходил бы — в случае народного волеизъявления — к Сербии, а права остающихся в Косово сербов и их культурные и духовные святыни были бы надежно гарантированы. Это уже укрепило бы авторитет России на Балканах и в Европе.

Словом, после двухмесячного знакомства со своей зоной ответственности президенту Дмитрию Медведеву пора самому определяться с целями и задачами внешней политики России. А также искать людей, способных делать дело.

В 

Автор — председатель Научного совета Московского центра Карнеги