Признаюсь, в последние дни я неоднократно оказывался в довольно непривычной и, честно сказать, несколько неловкой ситуации. Это происходило, когда меня просили прокомментировать В«чисто военныйВ» аспект вроде бы завершившейся российско-грузинской войны.

Если относиться к делу академически, то есть забыть, что воевали Грузия и Россия, а анализировать войну между странами R и G, то следует признать, что войска государства R воевали значительно лучше. Они приняли в расчет нараставшую в регионе напряженность и заблаговременно подготовились, проведя крупномасштабные маневры. Оперативное развертывание они начали через 12-13 часов после того, как страна G начала боевые действия. Это замечательный результат, особенно если сравнить его с тем, что происходило в стране R в первую и вторую чеченские войны. В первую — по всем ее военным округам собирали не роты даже, а взводы. Во вторую войну регулярные войска смогли подтянуться к зоне конфликта дней через десять после вторжения Басаева в Дагестан. Видимо, на такую неповоротливость и рассчитывали те, кто планировал удар по Цхинвали. Страна R действовала так быстро, скорее всего, потому что создала несколько частей постоянной готовности, сформированных только из контрактников. В то же время следует признать: генералитет этой страны все еще находится на уровне 70-х годов прошлого века. Архаичная структура вооруженных сил не позволяет проводить так называемую В«объединеннуюВ» операцию, в которой силы всех видов вооруженных сил подчиняются единому командованию. В армии страны R сухопутные силы действуют сами по себе, авиация — сама по себе. Об авиации — вообще разговор особый. Можно только догадываться, что заставило использовать стратегический бомбардировщик Ту-22 для разведки или штурмовки тактических наземных целей. Такой же загадкой остается, почему авиация государства R не использовала средства радиоэлектронной борьбы для подавления средств ПВО страны G, в результате чего было потеряно несколько самолетов. В укор можно поставить и очевидную неудачу военной разведки, которая не смогла своевременно проинформировать руководство страны о концентрации войск государства G для нанесения удара.

Однако в целом следует признать, что страна R впервые воевала точно в соответствии с В«доктриной ПауэллаВ» (на самом деле эти принципы сформулировал в начале 80-х гг. тогдашний министр обороны Каспар Уайнбергер). Следуя этой доктрине, в случае войны войска следует применять массированно, обеспечив максимальное превосходство над противником. Перед армией должны быть поставлены конкретные цели, достижимые военным путем. После того как эти военные цели достигнуты, войска должны быть немедленно выведены. И у аналитика, который хочет остаться интеллектуально честным, язык не повернется обличать военных из страны R за авиаудары во всю глубину территории страны G и уничтожение ее важнейших военных баз. Именно так и следует поступать, чтобы не допустить перегруппировки войск противника, не позволить ему перебросить резервы, нарушить линии снабжения. Что до того, что бомбардировщики порой попадают по жилым кварталам, так термин В«сопутствующие потериВ» не в стране R выдумали, а в НАТО во время югославской операции. Цель была достигнута, как утверждают независимые наблюдатели, войска страны G начали беспорядочное отступление, бросая при этом военную технику.

В словах В«чисто военныйВ» и кроется ловушка. Если ограничиваться только этим В«чисто военнымВ» анализом, то тут же оказываешься в компании кричащих В«ураВ» и бросающих в восторге чепчики. Чего почему-то не хочется. Потому что нет никакой теоретической ситуации, а есть две страны — Россия и Грузия, есть два народа, которые еще вчера высокопарно именовались братскими. Если принять в расчет то обстоятельство, что бомбили наших советских людей, становится совершенно очевидным, что действия Москвы действительно чрезмерны. Опровергает ли все это В«доктрину ПауэллаВ», на которой построена вся современная военная стратегия? Ничуть, потому что первый и важнейший ее постулат заключается в том, что вооруженные силы вовсе не являются универсальным средством разрешения межгосударственных конфликтов. Они должны применяться, только когда затронуты коренные жизненные интересы страны и если другого выхода нет. Да, начав драться, следует бить во всю силу. Но делать это следует только в крайнем случае.

Политика государства должна заключаться в том, чтобы дипломатическими средствами избегать войны. Действия России, которая на протяжении нескольких лет пыталась поддерживать в Южной Осетии и Абхазии В«контролируемый хаосВ», были чем угодно, но не такой политикой. А военная победа, как водится, должна замаскировать полный провал Кремля в попытках балансировать на грани войны.

Еще недавно мне казалось, что смысл известной максимы Клемансо — В«война слишком серьезное дело, чтобы доверять ее генераламВ» — предельно прост. Мол, генералы в силу косности мышления могут без политического руководства проиграть войну. Теперь выясняется, что даже победа, одержанная лишь военными средствами — при том что российские дипломаты и политики не смогли найти союзников и объяснить окружающему миру, что иного выхода не было, — оборачивается поражением. Более того, в ситуации, когда собственно политика отсутствует, ее место начинают занимать В«чисто военныеВ» соображения. Но уже вполне советские, а не позаимствованные у Пауэлла. Например, такое: если территория захвачена, то ее точно не следует покидать. Возможно, поэтому наши войска так нехотя уходят из Грузии, что дает повод новым обвинениям в адрес Москвы. Так что прямо на глазах В«наш сокрушительный ответВ», о котором с такой гордостью говорил Дмитрий Медведев, возвращается бумерангом.В  В В