Булат Окуджава написал когда-то замечательную песню В«Давайте говорить друг другу комплименты!В» Я вспоминаю ее каждый раз, когда думаю о тех людях, кому я так и не успела сказать эти комплименты. Не успела не по какой-либо уважительной причине. А просто по лени. Просто потому, что думала: В«А успеется... Позвоню завтраВ». Часто получалось так, что завтра было уже поздно. Так случилось и с Аней Политковской. Мы с ней не дружили, но я всегда чувствовала какую-то внутреннюю близость. И почему-то стеснялась об этом сказать. Была уверена, что ей это — не нужно. Сегодня, когда Ане исполнилось бы пятьдесят, так хочется сказать: В«Тебя не хватает...В»

А ведь и правда, сейчас, когда так трудно разобраться в том, что происходит, в потоке информации откопать правду, ужасно не хватает Ани. И не в том дело, что нет смелых журналистов, которые, например, помчались, рискуя жизнью, на ту же российско-грузинскую войну. Вернулись и рассказали ту правду, которую увидели своими глазами. Была бы жива Аня, и она наверняка бы поехала туда. И поехала бы не просто, что бы рассказать, что увидела. Поехала бы, чтобы остановить. Попыталась бы остановить и тех, и этих. Попыталась бы остановить Запад. Пришла бы к Саакашвили и сказала бы, что думает обо всем, что происходит. Написала бы жестко о российской власти. Написала бы и о позиции Америки, позиции Запада. Услышали бы ее?

— Нет, конечно, — скажите вы. — Почему стали бы сейчас слушать Политковскую, если не услышали ее раньше, когда она буквально кричала на весь мир о путинском режиме, о Чечне, о Кадырове? О судебном беспределе?

Тогда, доверяя ей, к ней прислушивались, пытались понять. А теперь, когда ее правда проверена не только жизнью, но и смертью, понимают ли, как она была права, предостерегая Запад и прося о помощи?

В последнее время приходилось слышать, что не хватает Аниного голоса, ее особой интонации. Те, кто ездил на войну, объяснили нам, оставшимся в Москве: Саакашвили был вынужден начать первым, его спровоцировали, осетины мародерствовали в грузинских селах, в нарушении закона на войну послали срочников, российские солдаты пили и воровали американскую форму... и много чего другого.

Интересно, что бы увидела она на этой войне... Никогда уже не узнаем...

А узнаем ли мы когда-нибудь, кто приказал убить Аню? Кому она была В«костью в горле?В» И для кого ее смерть стала умелым инструментом в политической борьбе? Прошло два года, а ясности не добавилось. Зато стало понятно, что настоящих преступников следователи не ищут. Может, и хотели бы, но не хватает В«искалкиВ». Дошли до какого-то В«флажкаВ», за которым запретная зона. Вот и топчутся. А потом сигнал — закругляйтесь, идите в суд, с тем, что Бог послал. Пусть судьи разбираются.

Вот они и будут разбираться. Скорее всего, при закрытом процессе. И мы станем немыми свидетелями этого странного суда, где будут все необходимые атрибуты: подсудимые, судья, может быть, присяжные, адвокаты, прокуроры. Но где не будет СУТИ ДЕЛА. Потому что, чтобы ни говорили представители Следственного комитета, судя по той информации, что просачивается в СМИ, настоящих преступников на скамье подсудимых нет. То есть нет тех, кто что-нибудь знает и может рассказать о преступлении.

Тогда зачем суд и почему В«один из лучших следователей РоссииВ», как называют его знающие люди, передал такое дело в суд? Чтобы оно развалилось в суде присяжных? Или у В«организаторов судебного процессаВ» есть уверенность, что присяжные решат, как надо? А как надо, чтобы они решили? Если в Следственном комитете уверяют, что знают, в какой стране находится киллер, почему не отложили рассмотрение дела до тех пор, пока его не поймают? Зачем такая спешка?

Мы помним дела о взрывах в Москве и Волгодонске, по которым были осуждены мелкие сошки, а настоящих исполнителей и заказчиков так и не нашли, а теперь уже точно никто и не ищет. Неужели и с Аниным делом так будет?

А почему должно быть по-другому? Ведь все мы уже много лет В«кушаемВ» именно это — безнаказанность, имитацию расследований, имитацию правосудия, имитацию всего...

Вот в ближайшие дни по случаю пятидесятилетия Анны Политковской, потом по случаю годовщины убийства 7 октября будет много сказано, дано много обещаний от властей. Будут звучать и требования расследовать, наказать. А потом все затихнет...

В 

В 

Таков закон нашей жизни. Закон нашей памяти. Какой-то он неправильный этот закон. По нему живут недоразвитые общества, которые не ставят перед собой цель добиться от власти того, чего она обязана нам дать. Не ставят такой цели, потому что озабочены лишь собственным выживанием.

А Анна требовала от власти выполнять свои обязанности.

Поэтому ее и не хватает...