О значении некоторых слов

В 

На прошлой неделе произошло сразу несколько знаменательных событий. Сначала власть в лице президента Дмитрия Медведева впервые официально признала, что в стране кризис. Причем, уже кризис не финансовый, а экономический. Разница для кого-то, может быть, и не слишком существенная, но она есть.

Если финансовый кризис означает резкое падение прибыли (а то и серьезные убытки) у банков, финансовых и управляющих компаний, а так же частных инвесторов, то экономический кризис — новая фаза, наступление которой означает перенос все тех же проблем на В«реальныйВ» сектор. Результат — распродажа запасов, сокращение производства и персонала. Под нож идет В«офисный планктонВ», причем не только в банках. Крупные корпорации сокращают управленцев, маркетологов, пиарщиков, рекламщиков. Это еще полбеды. Российские металлурги гасят домны — а это уже крайняя мера, поскольку запустить обратно доменную печь — не камин разжечь.

В«Дефляция активовВ» в виде обвала фондового рынка и цен на биржевые товары (нефть, зерно, промышленные металлы) вылилась в дефляцию промышленную. Впервые за всю историю современной России индекс цен производителей рухнул в октябре на 6,6%. Промышленное производство прекратило расти. Довершает картину стремительный взлет В«цены денегВ» — ставок на межбанковском кредитном рынке. Стоимость однодневных рублевых кредитов взлетела выше 20% годовых, что свидетельствует об остром дефиците ликвидности.

Тут впору удивленно вскинуть брови: и это после закачанных в банки ЦБ и Минфином триллионов рублей? Именно. Эти триллионы, за редким исключением, банки отнесли обратно в ЦБ, чтобы купить доллары, сесть на них и ждать девальвации.

И вот очередное В«эпохальноеВ» событие — Х съезд Партии, где партийный вождь и по совместительству глава правительства выступает с Докладом. По сути, программной речью. Граждане старше 30 в очередной раз, вслед за возвратом старого гимна, испытывают дежавю. Старая добрая традиция выступать с программными заявлениями на партийных съездах возвращается. До Госплана с В«пятилеткамиВ» пока не дошло, но стенограмму Х съезда будущим абитуриентам лучше иметь — потом не достанешь.

Однако к главному. Если сконцентрироваться на сути сказанного Путиным и его подчиненными (например, министром финансов) и формально не подчиненными, но тоже ответственными лицами (например, председателем ЦБ), вырисовывается следующая картина. Устав бороться с банками, которые так и норовят выиграть у ЦБ его золотовалютные резервы, причем на его же собственные деньги, власти решили излить живительные потоки ликвидности непосредственно над экономикой и гражданами. Граждане получат повышенные социальные гарантии и выплаты, промышленность — снижение налога на прибыль. Крупные банки (не отлученные от государственных аукционов) — очередные (дорогие, но обильные) кредиты.

Пакет мер достаточно стандартный по нынешним временам. Не так давно партийцы-демократы рукоплескали похожей программе Барака Обамы, а партийцы-коммунисты — амбициозному (на 4 триллиона юаней) пакету мер от ЦК КПК. Так что попытки подстегнуть внутренний потребительский спрос за счет увеличения социальных выплат и создания рабочих мест в государственных инфраструктурных проектах, а спрос на промышленную продукцию за счет оборонного заказа и все тех же инфраструктурных проектов — стандартная по нынешним временам практика.

Однако в России эти планы воплотить немного сложнее. Если в Лондоне про девальвацию фунта — даже после того, как за фунт стерлингов стали давать вместо двух с лишним долларов меньше полутора — и в голову никому не придет говорить, то в Москве девальвация рубля — главная тема. И раздача денег населению — как и раздача их банкам — может вылиться в рост спроса не на потребительском, а на валютном рынке. И если усмирить подведомственные ему банки Сергей Игнатьев еще хоть как-то может, то с населением это не пройдет. Особенно если ЦБ действительно будет постепенно ослаблять рубль. Если же курс рубля будет стоять, как скала, то основные выгоды от поддержания потребительского спроса получат иностранные производители и компании-импортеры.

Поэтому чрезвычайно тревожно прозвучали слова премьера о необходимости защитить российскую экономику от кризиса. Политика защиты (или, иначе говоря, протекции) экономики называется протекционизмом и ведет к снижению конкурентоспособности и инфляции. Причем первые признаки протекционизма в российской экономической политике уже есть. Это касается отмены соглашений, достигнутых в рамках переговоров о вступлении России в ВТО.

Еще сильнее резанул ухо озвученный на партийном съезде тезис Путина об опоре на собственные силы. Не хочется никого расстраивать, но именно этот тезис лежит в основе чучхе — официальной идеологии Корейской Народно-Демократической республики.

Пока еще все эти заявления выглядят не более чем забавными совпадениями. Мир уже наступал на грабли протекционизма и автаркии. И страны, шедшие этими В«особымиВ» путями, никаких впечатляющих успехов не добились. Хорошо бы об этом напомнить спичрайтеру премьера перед подготовкой программной речи к XI съезду партии.