В 

Вчерашнее известие о том, что Поместный собор, который должен избрать нового патриарха РПЦ, назначен на 27-29 января, спутало все карты. Главные кандидаты, до последней минуты твердили СМИ, митрополиты Кирилл и Климент, причем у Климента заметные преимущества: уж очень Кирилл амбициозен, самостоятелен и напорист — явно проблематичная фигура и для церкви и для власти. А тут на тебе: и местоблюститель Кирилл, и выборы на носу.

Субботнее избрание Кирилла местоблюстителем уже внесло в дружные рассуждения обозревателей некоторый диссонанс: если выбрали местоблюстителем, то, стало быть, фигура председателя ОВЦС не вызывает сильного отторжения ни у церковной бюрократии (которая, собственно, и избирала), ни у власти, которая наверняка не осталась в стороне от этого процесса. Но тут еще оставался довод, что вот, мол, решили оказать почет и уважение, прежде чем передать бразды правления другому, да к тому же митрополит Кирилл, при его постоянной и разнообразной активности, один из немногих, кто в состоянии организовать все траурные церемонии в наилучшем виде. Теперь этот довод рассыпался: ну что за почет и уважение на полтора месяца?

Явно идут иные подспудные процессы, и альтернатива вырисовывается другая: либо между церковью и властью достигнут неожиданный для всех консенсус и в патриархи все-таки прочат Кирилла, либо митрополит Кирилл, со свойственной ему энергией и напористостью, проводит в жизнь собственную жесткую схему, которая позволит ему, не дав никому опомниться и захватив командные высоты, повернуть фортуну в свою сторону. Процедура изВ­брания на Собор представителей от клира, мирян и монашествующих, установленная вчера Священным синодом, удобна для обоих случаев.

Вообще-то вопрос о процедуре по Уставу должен решать Архиерейский собор. Он же называет перед Поместным собором кандидатов на патриарший престол. Но в исключительных случаях позволено передать разработку процедуры Синоду. Принимавший вчера это решение Синод ссылался именно на В«исключительный случайВ», но что такого В«исключительногоВ» в нынешней ситуации? Тот аргумент, что при нормальных представительских квотах Поместный собор разросся бы чуть ли не до полутора тысяч человек, не кажется мне основательным. Ну, разросся бы, ну и что — чай, не какой-нибудь пустяк решают, а выбирают главу Церкви. Но если церковную верхушку митрополиту Кириллу и удалось склонить в свою пользу, то с представителями, скажем, монастырей, коих в России на сегодняшний день около 700 (даже если пошлют по одному человеку от монастыря, уже изрядно народу наберется), договориться было бы куда труднее.

Иерархам можно задать простой вопрос: нужна вам, в конце концов, сильная церковь или не нужна? Именно митрополит Кирилл все последние годы был в авангарде борьбы за десекуляризацию общества, придумывая проект за проектом, которые призваны были умножить рычаги влияния патриархии на происходящее в стране, — то В«десять заповедейВ» для предпринимателей, то В«православную концепциюВ» прав человека, то еще что-нибудь. А монастыри, пожалуй, самые консервативные церковные структуры, такие эфемерности не волнуют: им бы ИНН поменьше да мощей побольше, а на все эти западные штучки типа В«прав человекаВ», пусть и с православным уклоном, в них смотрят косо. Опять же миряне: мало ли каких неожиданностей можно ждать от мирян.

Поэтому вопрос решен просто: от каждой епархии (на сегодня их 156) по три делегатаВ  (один клирик, один монашествующий и один мирянин). По два человека — от патриарших приходов в США, Канаде и Скандинавии. Общее число архиереев Московского патриархата на сегодня составляет 190, и все они по статусу являются участниками Собора. В его работе также принимают участие главы синодальных учреждений, ректоры духовных академий и Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, пять делегатов от духовных семинарий (замечу, что всего семинарий около 40), члены комиссии по подготовке Собора (уже созданной в составе 29 человек, кроме членов Священного синода — почти сплошь сторонников и прямых подчиненных митрополита Кирилла), наместники мужских ставропигиальных (находящихся в ведении главы Церкви — В«ЕЖВ») монастырей в епископском сане, четыре делегата от женских ставропигиальных монастырей, начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме. То есть, получается, почти половина участников Собора — церковные чиновники. А если предположить, что и в делегаты от епархий (при таком-то малом их числе) скорее всего не попадут не угодные правящему архиерею люди, то Собор, считай, пройдет келейно. Так что вопрос, будет ли у Поместного собора право вносить дополнительные кандидатуры к предложенным Архиерейским собором (в 1989 году, когда избирали Алексия II, такое право было), думаю, лишний.

Но это мы рассмотрели линию Кирилла. Рассмотрим линию власти. Вряд ли Климента теперь можно считать вероятным кандидатом в патриархи: будь это он, Кирилл так скоро не оставил бы места своего блюдения, уж точно досидел бы до последней минуты. Стало быть, если не Кирилл, то у власти есть в запасе другие кандидатуры. Митрополиты Санкт-Петербургский Владимир и Крутицкий Ювеналий скорее всего отпадают, несмотря на всю свою влиятельность: оба они уже в преклонных годах, столь хлопотная должность им не по силам. Архиепископ Истринский Арсений, ближайший помощник патриарха Алексия II, имеет тот недочет, что всю жизнь был викарием и никогда самостоятельно не управлял епархией (хотя и курирует московские приходы), то есть, плюс к недостатку опыта, еще и неизвестная широкой общественности фигура. Всесторонне одаренный епископ Венский Иларион, представитель РПЦ при европейских международных организациях, едва перевалил за сорок, так что всерьез его кандидатуру вряд ли можно рассматривать. Член Общественной палаты епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан, думается, вполне приемлемая для власти фигура, но сейчас он явно полезнее на Кавказе, где служит пятый год и откуда убирать его было бы опрометчиво. То же с экзархом Белоруссии митрополитом Филаретом — кто еще так ловко сумеет справляться с несговорчивым батькой?

Так что из заметных иерархов остаются лишь епископ Саратовский и Вольский Лонгин и митрополит Воронежский и Борисоглебский Сергий. У Сергия явные преимущества: он успел побывать представителем РПЦ при Всемирном совете церквей, управделами патриархии (1996-2003), а теперь вот уже пять лет на Воронежской кафедре. Кроме того, говорят, именно его патриарх хотел видеть своим преемником, а в глазах власти у Сергия есть еще и то серьезное достоинство, что он с 1991 года возглавляет Синодальный отдел по церковной благотворительности и социальному служению — сферы, где церковное делание всячески приветствуется государством.

У власти достаточно сил, чтобы продавить свою кандидатуру — епархиальные архиереи заинтересованы в дружеских отношениях с региональным начальством, — но они не беспредельны: предложенный кандидат должен все-таки мало-мальски устраивать если не церковное большинство, то хотя бы церковную бюрократию. Иначе могут и прокатить: в конце концов, привычное статус-кво с митрополитом Кириллом в качестве одной из центральных фигур, очень мало тяготит архиереев, недаром поддержка Диомида была столь незначительной.

А вот власть, остановив выбор на владыке Кирилле, выдаст свою растерянность перед кризисом — несмотря на все бодрые речи. Начавшаяся подготовка к Собору уже показала стиль работы митрополита. В любое другое время его фигура действительно могла бы выглядеть проблематичной. Но ясно, что в сложной ситуации никто лучше него не объяснит голодной пастве, в чем состоят истинно православные права человека.

В