Главный итог года для белорусского государства – легализация Лукашенко в Европе. Вскоре после парламентских выборов, которые прошли в сентябре по обычной, давно обкатанной в Беларуси схеме фальсификаций, Запад объявил их непрозрачными и недемократичными, но решил для разнообразия использовать вместо кнута пряник. И Евросоюз снял на полгода визовые санкции с Лукашенко и еще с нескольких десятков чиновников, которые за нарушения прав человека в 2006 году были объявлены невъездными в европейские страны. А Хавьер Солана даже поговорил с Лукашенко по телефону, чтобы остальные перестали по привычке шарахаться от того, кого все они наперебой в последние годы звали не иначе как последним диктатором Европы. Так бывает, когда все расселись за столом, но никто не решается первым звякнуть вилкой. Но как только один смельчак накалывает на вилку соленый огурец, все остальные радостно хватаются за приборы и стаканы, и начинается всеобщее веселье и оживление. Звонок Соланы – это такое же звяканье вилки.

Правда, границу для белорусского вождя хоть и открыли, да никуда не зовут. Зато теперь слово В«ЛукашенкоВ» можно произносить вслух в приличных западных домах, и это больше не считается дурным тоном. И хотя срок действия халявы – всего полгода, у Лукашенко достаточно времени. Например, за полгода можно успеть навешать такой лапши европейцам, что те, растрогавшись, примут Беларусь не то что в Совет Европы, но и вовсе – в Евросоюз, а НАТО будет бегать со всеми своими пушками следом и умолять: В«Иди к нам, не обижай нас, здесь очень даже здорово!В».

Двумя годами раньше Евросоюз выдвинул Лукашенко 12 условий для начала диалога. Ничего нового в этих условиях не было: отмена смертной казни, прекращение преследования оппозиции и журналистов, освобождение политзаключенных, проведение свободных выборов, расследование исчезновений оппозиционеров – словом, все то, к чему последние десять все международные структуры вроде Совета Европы и ОБСЕ призывали белорусские власти. Просто раньше эти призывы оформлялись в виде многочисленных резолюций и заявлений, и только Евросоюз объяснил на понятном языке: ты, Лукашенко, выполняешь наши условия, а мы начинаем с тобой нормальный диалог, и не исключено, что дадим денег.

Александр Григорьич быстро сообразил, что, если он продемонстрирует готовность идти на уступки Западу, его ценность на российском рынке резко возрастет: из верного союзника России, который просто больше никому не нужен, он превратится в невесту на выданье, и за его благосклонность начнется серьезная борьба, в которой и те, и другие будут его всячески умасливать, склоняя к выбору в свою пользу. И вступил в игру: летом из тюрем вышли политзаключенные Александр Козулин, Андрей Ким и Сергей Парсюкевич. Европа объявила, что это — добрый знак, демонстрация серьезных намерений и теперь осталось лишь дождаться честных парламентских выборов. Но честных выборов не дождался никто. Допустить хоть пару человек из оппозиции в свиту, единогласно принимающую все придуманные им нововведения и своим послушанием каждый день повышающую ему настроение и самооценку, – это оказалось невозможным для Лукашенко. Тем не менее, неповоротливые западные структуры, уставшие от необходимости доказывать, что демократия лучше диктатуры и дает гораздо больше возможностей, отстаивать собственную позицию не стали. Вопрос решился в течение двух недель после выборов: сначала ОБСЕ признала выборы нечестными, а спустя несколько дней Евросоюз отменил санкции.В  В В 

Теперь выражение В«старушка ЕвропаВ» звучит буквально, а не идиоматически. Утомившись от необременительной борьбы за права человека в Беларуси, Европа решила взять тайм-аут, чтобы передохнуть (возраст все-таки!), а заодно дать Лукашенко возможность поразмыслить над преимуществами западной демократии и сделать свой исторический выбор между Россией и Западом.

Как уральский хребет разделяет европейскую и азиатскую части материка, так и Беларусь разделяет европейскую и российскую цивилизации. И теперь Лукашенко предоставили право выбора: Восток или Запад, дешевый газ или кредит МВФ, признание Абхазии и Южной Осетии или западные инвестиции, поездки по российским губерниям или открытый мир. И сделать выбор ему сложно. Не только потому, что он чувствует себя обезьяной из анекдота, которая после команды В«разойтись: умные – налево, красивые – направо!В» говорит: В«А мне разорваться, что ли?В» Выбор делать тяжело еще и потому, что Лукашенко вполне устраивает изоляция с западной стороны, вот только денег очень хочется. Да что там В«хочетсяВ» — без них совсем не продержаться, США свои санкции против белорусских предприятий отменять не собираются, а тут еще как-то не вовремя и кризис подоспел. Россия давит насчет признания Южной Осетии и Абхазии, да и ракеты в Беларуси разместить не прочь, зато взамен предлагает газ по внутренним ценам. Но В«кидатьВ» Россию за эти годы Лукашенко наловчился: соглашаться, обещать и не выполнять, потом делать вид, будто не понял, о чем шла речь, рассказывать в Кремле, что готов лично бросаться под натовские танки, останавливая их агрессию на восток, а в Минске – что империя с востока угрожает независимости маленькой Беларуси и нужно эту независимость защищать всем вместе. И при этом знать, что Россия все стерпит: других союзников у нее нет (Никарагуа далеко, да и кто-нибудь когда-нибудь видел Никарагуа? Может, это колумбов или еще чей-нибудь миф?), а этот – рядом, хоть и брешет. Но если что, руку в ООН поднимет правильно, а с паршивой овцы — хоть шерсти клок да В«БелтрансгазВ» в придачу. А вот пройдет ли мелкое мошенничество с Евросоюзом – Лукашенко пока не знает. Не было возможностей выяснить.

И сейчас Евросоюз хоть и открыл границу авансом, так ведь всего на полгода, да и шенгенскую визу на хлеб не намажешь – лучше бы деньгами… И лучше бы сразу, потому что потом, после реверансов и авансов, Евросоюз может потребовать настоящей демократизации в обмен на инвестиции и кредиты. А получится ли обмишурить Европу так, как это всегда проходило с Россией, Александр Григорьич пока не знает. И потому предпочитает, пользуясь декларацией добрых намерений Запада, просить немедленно то, что ему нужно (В«если мы настоящие друзья, отдай мне свою наклейку с Микки-Маусом!В»). А нужен, кроме само собой разумеющихся западных инвестиций, кредит МВФ в два миллиарда долларов. И миссия МВФ, у которого не было никаких отношений с Беларусью с 1995 года из-за несоответствия экономической политики правительства рекомендациям фонда, после двухмесячной работы в Минске приняла решение: кредит в два с половиной миллиарда – выдать! А Лукашенко тем временем сообщает и одним, и другим, что ему еще хотелось бы получить в новом году.

От американского Санта-Клауса, как недавно признался Лукашенко — пять миллиардов долларов. В«Да, я попросил у США пять миллиардов долларов. А что такое эти миллиарды для Америки – при ее-то триллионах?В» — поделился он своими мыслями с народом. От русского Дедушки Мороза – 100 миллиардов рублей. При том, что российский кредит в два миллиарда долларов Беларусь уже получила (первый миллиард перечислен в ноябре, второй обещан в феврале), хорошо бы еще и рублей насыпали, да вдвое больше и поскорее, пока рубль не девальвирован окончательно.

Итак, Александр Лукашенко назначил свою цену: за демократизацию или за признание Абхазии с Южной Осетией – ему все равно. Он не собирается делать ни того, ни другого. Зато сделает все возможное, чтобы максимально затянуть переговоры со всех сторон, получая при этом деньги и сладости. В тюрьмах политзаключенные не сидят? Не сидят! Значит, выполнено условие Евросоюза! А то, что 14 человек за участие в митинге в этом году приговорены к В«химииВ», так это же репрессии-лайт! Главное, чтобы в тюрьме не сидели. И вот уже Запад раскрывает объятия. И пусть оппозиционный молодняк избивают, вывозят и выбрасывают за городом, увольняют с работы и исключают из институтов — зато не в тюрьме. Значит, можно вступать в диалог. Попросил у России 100 миллиардов рублей – и тут же пообещал, что в следующем году вопрос о признании Южной Осетии и Абхазии будет рассмотрен. Значит, можно дать союзнику денег, оставив без работы пару миллионов учителей, зато Россия и Никарагуа прирастут Беларусью. А трое – это уже хорошая компания.

Этот процесс может затянуться надолго. И опыт мошенничества с Западом может оказаться таким же успешным, как с Россией. Под мерное журчание диалога белорусскую оппозицию можно будет тихо уничтожать, пока она не сдохнет окончательно. Действительно, зачем громогласно сажать, привлекая ненужное внимание, если можно потихоньку бить, увольнять, запугивать? Зато тюрьмы будут свободны от политзаключенных, а это — большой прогресс. Евросоюз будет радоваться тому, что освободил Козулина, а европейские чиновники начнут (вернее, уже начали) осторожно рекомендовать тем, чьи жизни и карьеры разрушил режим Лукашенко, идти на сотрудничество с властью, потому что либерализация налицо. При этом оппозиция будет исключена из политического процесса, потому что диалог с Лукашенко Запад будет вести уже напрямую, без ее участия. И если она исчезнет, обе ведущие диалог стороны могут сделать вид, будто это была естественная смерть. Впрочем, вряд ли диалог будет бесконечным. Даже если Лукашенко получит денег — не от Европы, так от России — выбор все равно придется делать. Потому что временное затыкание дыр не решает экономические проблемы, а вместе с дырами временно затыкает рот людям.

Впрочем, люди и не такое переживали. В декабре впервые за много лет в Беларуси была снижена зарплата (В«Чтобы люди валюту не скупалиВ», — объяснил по телевизору Лукашенко). А 1 января без объявления войны на 20 процентов девальвировали белорусский рубль. И что народ? Народ быстро утешился: пусть денег нет, зато Новый год пришел в Беларусь ровно в полночь, без опозданий! Разве это не счастье?..

В