Страшные дела творятся, господа…

Нам остаётся только ослепнуть.

Или сделать вид, что мы не видим и не слышим.

Если бы мог, заплакал бы. От бессилья

В 

Ко мне в рабочую комнату пришли В«Три богатыряВ». Помните? С картины Васнецова…

Микула Селянинович – в чём душа держится женщина на девятом десятке лет, в жёлтом пальто, купленном, очевидно, ещё в семидесятые годы прошлого века. Историк Изольда Анатольевна Иванова. Только что за счёт энтузиазма и совести Изольды Анатольевны вышла из печати книга В«Синявино. Осенние атаки 1941–1942 годовВ». На страницах книги редкие уцелевшие в кровавых боях солдаты вспоминают о своей войне, которая значительно отличается от маршальской, генеральской и от брехливых сводок В«СовинформбюроВ».

Илья Муромец – Александр Владимирович Чупров, слепой. Зрение потерял при взрыве мины, когда участвовал в поиске непогребённых воинов Волховского фронта.

Алёша Попович – Александр Николаевич Сутягин, собравший кипу архивных документов о погибших солдатах, которые до сих пор лежат в районе урочищ Гайтолово и Тортолово Кировского района Ленинградской области.

Наших не похороненных – там – десятки тысяч!

Три богатыря, пришедшие ко мне, ведут борьбу против создания громадной городской свалки на солдатских костях…

В 

В 

Кратчайшая дорога к Неве от Гайтолово – Мги шла через Синявинские высоты, которые были сверхтщательно укреплены противником. И наши бездарные кулики и мерецковы укладывали здесь одну дивизию за другой. Немецкие пулемётчики сходили с ума, нуждались в психологическом отдыхе, настреливая за день горы трупов. На что надеялись советские военачальники с комиссарами во главе? Что расплавятся стволы немецких пулемётов? Но у немецких пулемётных расчётов были запасные стволы…

Конечно, павших после этих гиблых атак не хоронили и не пытались хоронить. По оценкам групп фонда В«ПоискВ», лежат там между Гайтоловым и Мгой около ста тысяч наших солдат. Можно было бы привести десятки свидетельств, подтверждающих эти страшные цифры… Приведём только одно.

Но начнём с цитаты из мемуаров маршала Мерецкова. Об осенних боях 1942 года им написаны следующие круглые и лживые слова: В«Основная масса войск закончила выход на восточный берег к рассвету 29 сентября. Остальные подразделения вышли в ночь на 30 сентября. После этого активные боевые действия были прекращены. Наши войска, а также и войска противника возвратились примерно на свои позицииВ».

Видите, как у маршала всё чинно и благородно? Возвратились, заняли свои позиции и продолжают воевать…

А теперь цифры из отчёта, который, конечно, долгие годы был совершенно секретным.

Из 19-й гвардейской дивизии вышли 108 человек;

из 374-й дивизии – 687 человек;

из 191-й дивизии – 600 человек;

из 259-й дивизии – 659 человек из 8 тысяч;

из 22-й бригады – вышли 22 человека;

из 23-й бригады – 100 человек;

из 33-й бригады – 234 человека;

из 53-й бригады – 211 человек;

из 132-й бригады – 288 человек;

из инженерных частей вышли 300 человек.

Итого – 3209 бойцов (ЦАМО. Ф. 344. Оп. 5554. Д. 379).

В Синявинской наступательной операции осенью 1942 года участвовали 156 927 солдат и офицеров.

Немцы зафиксировали 12 370 пленных.

Где остальные 141 348 воинов?

Они, товарищ Мерецков, не вернулись и своих позиций уже никогда не займут.

В«Мы помним, – пишет воевавший в тех местах рядовым Николай Николаевич Никулин, – болото перед деревней Гайтолово, забитое мёртвыми телами. По ним, как по гати бежали атакующиеВ».

Только не говорите мне, что они погибли за Родину…

За Родину погибли 300 спартанцев царя Леонида.

Если бы их было 300 000 они погибли бы уже за что-то другое.

Юрист и философ Карл Ясперс назвал Третий рейх преступной государственностью. А Советский Союз разве не совершал преступлений против своих и чужих граждан?

За что погибают посланные на убой?

Я спросил об этом 86-летнего рядового Второй мировой войны Сергея Евгеньевича Зверева. Он молча выпил рюмку водки и ответил почти стихами: В«Не говори со мной, что я тебе отвечу…». Вспомнил, видимо, как немецкие пулемётчики сходили с ума, но не у гайтоловского урочища, где мы хотим учредить свалку, а под Керчью, где Сергей Евгеньевич пережил нечто подобное.

Какой ущерб Родине приносят посланные на убой?

Бесполезные жертвы рождают неверие. Неверие – кризисная фаза развития народа, цепная реакция распада, сорванный стоп-кран, из-за чего состав летит под откос.

Бесполезные жертвы – это генетический беспредел, бесовской разгул, разрушающий стройную гармонию поколений.

Некоторых поколений не оказывается в наличие.

Судия по всему, мы хотим продолжать лгать, в очередной раз прикрыть мусором наши напрасные жертвы…

Когда-нибудь, в близком или далёком будущем, после того как вымрут лживые советские историки, а мы поймём наконец-то настоящий смысл нашей истории, – все эти увешанные до пупа цацками жуковы, мехлисы, кулики и мерецковы будут признаны военными преступниками, истреблявшими собственный народ. Никакая военная необходимость не заставляла их гнать и гнать на убой сотни тысяч солдат, только животный страх горе-полководцев перед тем людоедом, который сидел в Кремле.

И это для нас сегодня стыд и позор, что десятки тысяч, проклятых и убитых, остаются до сих пор непогребёнными.

Ещё более стыда и позора: именно на самом болевом участке той безумной войны великий город решил учредить свалку. Мы теперь их, погибших ни за понюшку табака, будем ещё и мусором засыпать. Поистине – слепые ведут слепых. И бухнут все вместе в яму…

Я не хочу гадать, знает ли об этой истории с мусором губернатор, довели ли до сведения премьера или президента. Стыдно нам будет всем, если гайтоловские мученики будут завалены городской гадостью. Стыдно будет и 100, и 200 лет, и во веки веков.

В 

Р. S. Санкт-Петербург уже украсился плакатами, поздравляющими нас с 65-летием славного героического снятия блокады.

Но и восемь мусоровозов (пока я пишу эти строки) уже вывалили свой груз на землю, усеянную костями тех, кто отдал жизнь…

За что они отдали жизнь, господа?..

В