В 

В 

В Вопреки следующим из Кремля успокоительным заявлениям о небывалом и, само собой, неизбывном единстве, царящем в условиях кризиса в высших эшелонах власти, все больше появляется признаков того, что в этих самых эшелонах нарастает раздрай. Причем не только среди тех начальников, которые отвечают за экономику. Например, сравнительно недавно я писал о том, что в ходе заседания Совета безопасности неожиданно был отвергнут проект Стратегии национальной безопасности, предварительно согласованный во всех силовых ведомствах.

Очередное подтверждение царящему среди начальников беспорядку я получил в ходе ежегодной ассамблеи Совета по внешней и оборонной политике (СВОП). Совет является сегодня уникальной для России площадкой, где могут спорить люди, придерживающиеся прямо противоположных взглядов. Ведь последние годы обсуждение проблем внешней политики происходит исключительно в разных компаниях единомышленников: сторонники курса Путина выясняют в теледебатах, является ли его внешняя политика просто талантливой или она гениальна, а либеральные аналитики, которых В«в телевизорВ» не пускают, критикуют этот курс, время от времени собираясь в своих гетто.

Происходившее на ассамблее СВОПа не было срежиссировано, а потому чрезвычайно интересно. Больше всего дискуссия напоминала известную историю о том, как в Союзе писателей в 1949 году, в разгар борьбы с космополитами, обсуждали новый роман Эренбурга В«БуряВ». Он позволил собратьям по цеху повесить на роман всех собак, а потом сказал, что хочет огласить письмо от В«одного простого читателяВ»: В«Прочел В«БурюВ». Поздравляю с творческим успехом. СталинВ». После чего несгибаемые борцы с крамолой немедленно выдвинули роман на Сталинскую премию 1-й степени.

Перед участниками дискуссии ассамблеи СВОПа был поставлен вопрос: В«Как окончательно завершить В«холодную войну?В» И спор получился чрезвычайно горячий. Одни доказывали, что В«холодная войнаВ» закончилась, так как Запад противостоял не России, а коммунистическому режиму. Другие, наоборот, утверждали, что этот коммунистический режим реализовывал национальные интересы, которые неизменны и для царской России, и для СССР, и для посткоммунистической страны (никто, правда, не берет на себя труд назвать эти неизменные на протяжении столетий интересы). Таким образом, Россия обречена противостоять Западу. Стало быть, В«холодная войнаВ» — это единственно возможная форма взаимоотношений нашей страны и западных государств. В общем, все как обычно, разве что В«государственникиВ», они же В«патриотыВ», после войны с Грузией посчитали уж вовсе ненужным поиск хоть сколько-нибудь весомых аргументов. Зачем, собственно, когда все ясно: Запад объявил нам войну, и мы дали достойный отпор. При этом сам президент в те августовские дни заявил: у России, оказывается, есть некие привилегированные интересы в других странах, прежде всего в приграничных государствах.

Аккурат в середине горячей дискуссии прибыл министр иностранных дел Сергей Лавров. Он произнес речь, которая привела присутствовавших в некоторое замешательство. Выяснилось: патриоты-государственники недоуловили новейшие колебания курса партии и правительства. Нет, Сергей Викторович выдал обычную порцию критики по адресу США и Запада. Сказал и про козни НАТО, и про враждебность ОБСЕ. Но главное, конечно не это.

Этот человек меньше года назад объяснял, что эпоха 500-летнего доминирования Запада закончена и что ихние ценности для нас вовсе неабсолютны. И вот сейчас Лавров вдруг заявляет, что Россия — это неотъемлемая естественная часть В«евроатлантического сообществаВ», то есть Западной Европы и США. Мало того, министр утверждал: на повестке дня, страшно сказать, В«конвергенцияВ», то бишь взаимопроникновение всех трех частей евроатлантического сообщества — России, Западной Европы и США. Как же после этого быть с рассуждизмами о В«геополитически предопределенномВ» противостоянии России и Запада?

Но и это не все. Лавров практически дезавуировал августовский тезис Медведева о В«зоне привилегированных интересовВ», заявив, что во времена СССР В«привилегированнымиВ» называли отношения с Францией. А ни о каких претензиях на особые зоны жизненных интересов речи, разумеется, не идет. Москва намерена полноценно сотрудничать с Вашингтоном на пространстве СНГ. Главное, чтобы от стран ближнего зарубежья никто бы не требовал выбирать между Россией и Соединенными Штатами.

Нужно было видеть растерянность тех, кто еще мгновенье назад был уверен, что выражает В«генеральную линиюВ» и тут вдруг почувствовал себя маргиналом.

Те же, кто еще не успел озвучить свою позицию, стали быстро ее корректировать.

Либеральный дискурс неожиданно возобладал. Оказывается, Запад не доверяет России, потому что В«ограниченная группа людей принимает важнейшие решения в закрытом, непрозрачном режимеВ». Основу внешней политики составляют бесконечные претензии к Западу, который виноват в том, что его власти гораздо более эффективны, чем российские. Москва неспособна сформировать сколько-нибудь внятную позитивную программу. Она полностью интеллектуально импотента.

Все это говорил человек, весьма близкий к этой импотентной власти, человек, который едва ли не ежедневно публично защищает ее внешнюю политику.

Я не хочу делать далеко идущие выводы из этого странного кратковременного сеанса невиданной честности. Просто еще один разведпризнак.