В 

Хорошо известно, что повышенная гневливость — один из важнейших инструментов, которые наш лидер нации использует для управления созданной им вертикалью власти. То он приказывает генералам В«перестать жевать соплиВ», то обещает слишком уж настойчивому журналисту В«отрезать, чтоб не вырослоВ», то одергивает министров, рискнувших намекнуть, что дело Ходорковского абсолютно незаконно, то грозит В«прислать доктораВ» к бизнесменам, проводящим неправильную, на его взгляд, ценовую политику. Понятное дело, что с приходом экономического кризиса и, как следствие, переходом к ручному управлению государством поводов для гнева у нацлидера появляется все больше. При этом весьма любопытно, что объекты путинского гнева меняются. Если раньше это были люди чужие — иностранные недоброжелатели, подкупленные ими правозащитники, а также не желающие делиться олигархи, — то теперь волей-неволей объектами монаршего гнева обречены стать во всех отношения близкие Владимиру Владимировичу люди. Ведь, как ни крути, причиной бунта в Пикалево стали бизнес-решения господина Дерипаски. И вот премьер гневно швыряет ручкой в того, кому еще недавно выдавал миллиарды долларов. При этом он делает вид, что не понимает, почему проблемы Пикалево так долго не решались. Между тем, ясно, что никто не решался призвать к порядку Дерипаску, который пользовался премьерской крышей.В 

А незадолго до событий в Ленобласти господина Путина заставили гневаться самые близкие его сотрудники. На заседании президиума правительства премьер раздраженно заявил: заключение контрактов с предприятиями оборонно-промышленного комплекса идет очень медленно. Обращаясь к начальнику Генштаба Николаю Макарову, господин Путин распорядился ускорить заключение контрактов Минобороны РФ с предприятиями оборонно-промышленного комплекса. "И вас, и министра обороны прошу — сегодня он занимается другими делами — передайте ему: нужно ускорить эту работу. Реальные проблемы начинают возникать на предприятиях, и в принципе на голом месте. Деньги-то есть, ускорьте пожалуйста", — сказал премьер. Вице-премьер Сергей Иванов поспешил встрять: "Гособоронзаказ по линии министерства уже проавансирован на 43% годового объема, я проверял эти цифры". И тут же огреб по полной. "Не знаю, какие там проценты, — взорвался Путин, — но директора говорят: деньги не поступают, работа идет медленно". Ручкой, правда, при этом не бросался.

Можно было бы предположить, что в условиях экономического кризиса Министерство финансов не торопится выделять средства на реализацию оборонзаказа (речь-то о целом триллионе рублей). Однако премьер уверен: деньги выделены.

Но если так, то главный виновник того, что деньги никак не доходят до предприятий, сидел аккурат перед Владимиром Владимирович. Это — некогда его самый близкий друг Сергей Борисович Иванов. Свой последний год в должности министра обороны г-н Иванов как раз посвятил реформе системы оборонзаказа. Его чрезвычайно раздражал тот печальный факт, что, несмотря на постоянно растущие расходы на производство военной техники, количество производимых ракет, самолетов, танков не растет. Росла только цена на них. В силу специфики своего мышления Иванов проигнорировал сложные объяснения этого феномена. Например, что для экономически эффективного производства технологически сложных вооружений необходимо воссоздать разрушенную в 90-х цепочку производителей элементной базы, а также производителей отдельных компонентов. Такое объяснение требовало очень непростых решений.

Если признать, что оно верно, то следовало восстанавливать всю цепочку субконтракторов. А это, в свою очередь, означало, что налаживание экономически эффективного производства потребует затрат гораздо больших, чем просто закупка некоего количества единиц военной техники. В этом случае Минобороны было обречено определиться с приоритетными программами и остановить все прочие. Для этой работы Иванов оказался не способен.

Вместо этого он предпочел простое бюрократическое объяснение: все дело в жадности производителей и продажности военных заказчиков. Посему Сергей Борисович решил реорганизовать всю систему военных закупок. Прежде всего, были ликвидированы закупочные структуры видов Вооруженных сил. Все права по заключению контрактов были отданы структурам при заместителе министра обороны по вооружениям. Уже этого было достаточно, чтобы весьма серьезно дезорганизовать работу по оборонному заказу. Просто появилось дополнительное звено: главкоматы были вынуждены направлять заявки в аппарат замминистра, а уж там решали, размещать ли заказы и где. А Сергей Борисович продолжал экспериментировать.

Его усилиями были созданы аж два федеральных агентства. Одно — по поставкам вооружений и военной техники, которое должно было заключать контракты с военной промышленностью. Сергей Борисович объяснял, что в этом случае ничто не будет вводить в соблазн его подчиненных в военном ведомстве: "С людей в погонах снимается обязанность по распределению огромных финансовых средств". Помимо этого было создано еще и федеральное агентство по оборонному заказу, призванное контролировать его исполнение. То есть федеральное агентство, предназначенное для контроля над деятельностью другого федерального агентства.

И всю эту изящную схему, при реализации которой должны были сталкиваться интересы по меньшей мере четырех групп чиновников, представляющих четыре ведомства, высочайше одобрил не кто иной, как Владимир Путин. Результаты не замедлили сказаться.

Последние два года чиновники Минобороны делают все возможное, чтобы не отдать Рособоронпоставке права заключения контрактов. Надо сказать, не без успеха. Знающие люди утверждают, что за два года агентству так и не удалось приступить к полноценной деятельности. Дела пошли еще хуже, когда в агентство был сослан известный борец за единство чекистского сообщества Виктор Черкесов. Судя по всему, и агентство по оборонному заказу работает без особых успехов. По крайней мере, и там уже успел смениться руководитель. В В В В В В В В 

Стоит ли удивляться, что в ситуации, когда оборонный заказ вырос и количество контрактов увеличилось, вся система просто перестала работать. На самом деле эффективность оборонных закупок совсем не связана с тем, чтобы отделить юридического заказчика от тех, кто будет использовать эти вооружения. Эффективность достигается прежде всего за счет открытости военных поставок, возможности контроля над ними со стороны общественности. При наличии внешнего общественного контроля вся работа над оборонзаказом может быть сконцентрирована в Минобороны. Только для этого нужны сотни, если не тысячи гражданских служащих — экономистов, бухгалтеров и аудиторов. Точно так же, как десятки тысяч гражданских служащих обслуживают военный заказ в Пентагоне.

Однако реализовать такую реформу непросто: общественный контроль над В«силовымВ» ведомством выглядит сущей ересью при существующей системе власти. Признать это невозможно. Остается кричать и швырять авторучки.