Так уж повелось, что 9 мая — День Победы, а 22 июня — больше день скорби. В мае мы в основном вспоминаем радость побед, 22 июня — о цене, заплаченной за них.

Две главные даты, как в человеческой жизни — рождение и смерть, с той лишь разницей, что все наоборот: сначала была смерть, а потом рождение. Правда, есть некоторое неравенство: Победу мы обычно величаем с большой буквы, скорбь — с маленькой. Так сложилось, государству — триумф и пышные празднования, народу — похоронки и тихие поминки.В 

Почему же не помпезная, не маршевая, не бравурная интонация в рассказе о войне отдается эхом подозрений, взрывами негодования и обвинениями в покушении на святое? Почему мы, как за Малую землю, за дом Павлова, за крошечный плацдарм на левом берегу Днепра, держимся за победу? Потому что она одна на всех, и мы за ценой не постоим. Эти строчки написаны не Алексеем Сурковым, даже не Константином Симоновым — штатными контрпропагандистами, а Булатом Окуджавой, написавшим одновременно лирические воспоминания о войне В«Будь здоров, Школяр!В», за которые его обвиняли чуть ли не в пацифизме и изымали книгу из библиотек. Но ведь никто не посягает на победу, всего лишь не хотят забывать про цену и пытаются разобраться, из чего же все-таки она сложилась.

Почему сегодня обструкции подвергаются признанные мастера военной прозы Астафьев, Бакланов, Быков, Воробьев, Васильев? Потому что кому-то кажется, что разносторонний взгляд разрушает целостность истории, единство нации, а полная правда о войне, как ржавчина, разъедает величественную, железобетонную конструкцию социалистического реализма. Она показывает мало приглядную подноготную. Поэтому она называется фальсификацией.В 

Как объяснить и кому, что нельзя возводить в культ трагедию, даже если у нее счастливый финал? Как и кого попытаться убедить, что никто не собирается отбирать у народа последнюю радость. (Тем более что В«отбираютВ» ее не у народа, а подпиливают одну из ножек византийского трона.) В Да, это победа, но она со слезами на глазах. Я только про слезы. Они как-то давно высохли, остались одни салюты. Но только салюты — пошло, к тому же они — двоюродные братья подлинной канонады.

Тот же Окуджава писал: В«Ах, война, что ты сделала, подлая…». Все же подлая, потому что на войне убивают, оставляют детей сиротами, разрушают, а не созидают. И надо отделить победу от войны, в том смысле, чтобы звон фанфар не заглушал горечи потерь, чтобы ненароком, воспевая победу, мы не начали подспудно воспевать войну. А ведь эта романтизация В«мужской работыВ», героизация военных буден происходит постоянно и повсеместно — особенно по телевидению.

Так можно вольно-невольно начать скучать по самой войне — маленькой, победоносной, которая снова сплотит народ, укрепит государство, поставит на повестку дня масштабные задачи, в тени которых на время потеряется человек с его назойливыми повседневными тяготами и обывательским желанием просто лучше жить, просто жить, в конце концов. В В В В 

Автор — обозреватель В«Времени новостейВ» — специально для В«Ежедневного журналаВ»

Фотографии с сайта ww2incolor.com